Любовь как любовь. Лобовы. Родовое гнездо - Горбачева Наталья Борисовна. Страница 11

– Понимаешь, Олег… Я судья, ты адвокат, у нас бывают общие дела. Я приговариваю, ты защищаешь… Думаю, нам не стоит встречаться.

– Только из-за этого?

– А разве этого мало? – еле слышно произнесла Лариса. Менделеев ей очень нравился.

Лариса как в воду глядела: Градов стал настойчивей. После заседания он подсел в буфете к Менделееву, с усмешкой сказал:

– Запиваешь унизительное поражение? При таком выгодном знакомстве проиграть дело – это надо было постараться!

– Ты считаешь проигрышем, когда клиент вместо пяти получил три года? Нужно было его отпустить и премию выдать?

– Ну, зачем ты так, – покровительственно улыбнулся Градов. – Я про то, что приговор мог бы быть и помягче, учитывая твое близкое знакомство с судьей…

– Иди ты, знаешь куда! – набычился Менделеев.

Ладно, ладно, уж и обиделся… Я просто о Величко думаю. Все-таки наш общий клиент. Может, поговоришь с Лобовой? А то ведь она его по полной программе закатает, чтоб никто ее в особом пристрастии к адвокату Менделееву не обвинил…

– Исключено, – отрезал тот. – Величко – убийца, да еще с малолетними замарался. Он получит то, что заслужил. А адвокаты Менделеев и Градов постараются, чтобы не получил больше, чем заслужил. Ясно?

– Не очень, – жестко ответил Градов.

Первая случайная встреча Лобова с Вадимом Прорвой произошла в банке. Платон обратил внимание на человека «капиталистического труда», который настойчиво требовал, чтобы нашли виновника: его деньги в течение «целых трех дней» не перевели на счет. Эка невидаль! Лобов даже паспорт свой забыл забрать. Девушка высунулась из окошка и крикнула:

– Платон Глебович! Лобов! Возьмите!

Прорва услышал знакомую фамилию, обернулся, встретился с ним взглядом. Они узнали друг друга. Лобов даже выругался про себя. А Прорва раскрыл свои объятия и с лучезарной заграничной улыбкой двинулся ему навстречу:

– Дай-ка на тебя посмотрю! Хорош! Платон, да ты не изменился, только чуть состарился. Женат?

– Женат… – ответил Лобов. – На Тане Вересаевой. Четверо детей.

– Да… самая красивая девушка была в наших краях. А у меня жена умерла. Вот с сыном приехал, фабрику организуем. Что-то потянуло в родные пенаты, веришь?

– Что ж не верить. Где родился, как говорят, там и сгодился. Земли тут много. Только работай!

– Надо бы как-нибудь встретиться. Вспомним юность.

– Чего вспоминать-то… – отмахнулся Лобов. – Ладно, пойду я, на автобус опаздываю.

– Давай подвезу!

– Да мне в другую сторону. Ну, это… До свидания.

– Как знаешь, – ослепительно улыбнулся Прорва. – Татьяне привет передавай!

Дорогой Лобов нервничал: никак не мог решить, говорить жене о встрече с ее бывшим зазнобой. Сорок лет назад Вадим Прорва уехал в Канаду на заработки, да так там и остался. А у нее дочка от него родилась – старшая их Люба. Но канадец о том понятия не имел… Лобов загадал: если встретит Татьяну во дворе – скажет.

Она высаживала в теплице рассаду помидоров. Стало быть, во дворе… Начал издалека:

– Ну, где твой шатун? Опять усвистел? На это ума не надо…

– Да ведь он друзей два года не видал… – виновато ответила мама Таня.

– Ты бы, мать, напомнила своему сыну: кто не работает, тот не ест. Стыдно перед людьми-то… Знаешь, кого я в банке встретил? Вадима, – сказал Лобов, наблюдая за реакцией жены. – Зацепило меня, ядрена матрена. Как жизнь, как дети?

От изумления Татьяна не сразу нашлась, что и ответить.

– Что же теперь будет? – побледнела она.

– А что будет? Ничего не будет. О прошлом не вспоминал.

– Постарел?

– Седой, но морда – картинка глянцевая. Костюм с иголочки. Видно, при деньгах. Тебе привет передавал.

– А ты?

– Что я? – сердито переспросил Лобов. – Я вот и передаю. Чего ты испугалась? Пойдем-ка чаю похлебаем.

Она оторвалась от рассады, прислонилась к мужу, тот обнял ее за плечи:

– Шут с ним, с Прорвой! Я все равно богаче его. У меня есть ты.

Нечасто, но бывало, что Лариса вдруг вспоминала про Германа Конева, отца Глеба. И тогда начиналась ревизия души: она мучительно старалась понять, правильно ли вела себя с ним, можно ли было избежать трагической разлуки и как ужасно, что, имея перед глазами пример родителей, проживших вместе сорок лет, она не смогла создать семью и лишила отца собственного сына. Эти раздумья непременно кончались слезами горькой обиды. Все-таки она любила своего единственного мужчину, и потому его предательство было слишком глубокой раной до сих пор. С ужасом она думала о том, что когда-нибудь может случайно встретиться с ним. Вероятность, конечно, мизерная, но жизнь такая штука… И что она сделает, если внезапно столкнется с ним нос к носу? Скорее всего упадет в обморок. Иногда Ларисе вдруг почему-то становилось жалко жестокого Германа, а жалость русской женщины – сродни любви… Тогда, чтобы прогнать эту жалость, она доставала из тайничка предательскую записку.

«Я, Конев Герман Николаевич, 1966 года рождения, не являюсь биологическим отцом Глеба Лобова, родившегося 07.07.1999 года. В связи с этим не считаю возможным осуществлять сдачу донорской крови, необходимой для лечения вашего пациента». Прочитав это, Лариса начинала ненавидеть…

Все-таки хорошо, что в их жизни появился Олег, все как-нибудь утрясется. Удивительно, но и Глебу передавалась двойственность ее чувств. Однажды вечером, оторвавшись от своих уроков, он уже в который раз спросил:

– Мам… А когда к нам придет дядя Олег? Ты же обещала позвать его в гости. Он такой классный!

– Обещала, сын, значит, позову… – сказала Лариса.

– Мам… А мой папа меня любил? – без видимой причины вдруг спросил Глеб.

– Все родители любят своих детей, но твой папа умер до того, как ты родился.

– А он знал, что я рожусь?

– Конечно, знал и очень хотел этого. Ты в папу, умный и красивый.

– Ив тебя, конечно! Ладно, мам, я уроки сделал, можно посмотрю кассету, которую Олег передал?

– Дядя Олег, – поправила Лариса. – Только иди, пожалуйста, в свою комнату.

Закрыв за Глебом дверь, она прислонилась к стене, чтобы унять сердцебиение. Эта ложь – огромное испытание. И несколько мгновений оставалось до внезапной встречи, которую невозможно предугадать… Впоследствии она недоумевала, почему ей вдруг захотелось включить телевизор. Это случилось помимо ее желания.

Было время теленовостей. В сюжете о новых перестановках в российском правительстве говорили о каком-то бизнесмене Германе Коневе, которого назначили на пост заместителя министра финансов. Он только что прилетел из Лондона и давал свое первое интервью. Его показали крупным планом. Лариса с замиранием сердца узнала его. Отец Глеба почти не изменился за прошедшие восемь лет…

Эту новость узнали и в Бережках. Средства массовой информации – это как сваха в девятнадцатом веке: везде бывает, все знает, надо или не надо – по всей деревне разносит. Лика видела этот сюжет и пришла на кухню к маме Тане, чтобы прояснить дело.

– Мамуль, скажи, ты отца нашего Глебушки когда-нибудь видела?

– Лариса как-то приезжала с ним, – удивленно ответила на вопрос мама Таня.

– А потом?

– Потом… Потом он умер. Для нашей семьи.

– Его ведь звали Герман Конев? Представь, мамуль, он жив. Его по телику показали. А знаешь почему? Потому что Германа Конева пригласили в правительство. Производит очень хорошее впечатление.

– Что-что, а это он умел, вот Лариса и попалась! Влюбилась по уши. Такой интересный, обходительный. Когда был у нас, обаял всех! А когда они уехали, отец сказал: «Не может хороший человек нравиться всем подряд. Что-то в нем не так».

– Понятно… Для нашего папы трудно найти подходящего зятя, – усмехнулась Лика. – А где они познакомились?

– В университете. Лара училась на юридическом, а он был аспирантом на экономическом. Не верю, что это он! Мало ли Германов Коневых на свете! – пожала плечами мама Таня.

– Мамуль, это он! Я чувствую. Ларик в такого и должна была влюбиться!