Бронеходчики. Сверкая блеском стали… - Калбазов Константин. Страница 14

А на позиции обороняющихся обрушился настоящий шквал огня. И это еще хорошо, что на вооружении кавалерийских бригад имеются только полевые семидесятипятимиллиметровые пушки да восьмидесятимиллиметровые минометы. А были бы еще и гаубицы, так и вовсе получилось бы душевно. Впрочем, и так немало. Шестнадцать орудий плюс столько же минометов. Передний край легионеров попросту потонул в беспрерывных разрывах.

Откуда Азаров знает о составе бригады? Ну так, прихватили пленного из раненых, поспрашивали, пока рану перевязывали. Порой, конечно, ему бывало больно. Ну не медики они, что с них взять. Косорукие да косолапые. Зато эта «безграмотность» очень даже способствовала душевному и откровенному разговору.

Бригада состоит из четырех кавалерийских полков. Два – уланы, один – шеволежеры и один – конные стрелки. Господи, и чего мудрить, если, за исключением пик, в остальном вооружение у них у всех одинаковое. А пика та – скорее парадное оружие. Но не-эт, нужно повыпендриваться.

Два драгунских, общим числом тысячи в полторы сабель, и ударили в тыл бронеходам. Они должны были поддержать атаку бронетягов. Потому и поотстали, чтобы потом нагнать, рассчитывая при быстром передвижении на меньшие потери. Но, обнаружив противника, командовавший ими полковник сходу бросил их в атаку.

Два других полка, батальон «двадцаток» и вся бронебойная артиллерия остались в Кавларии. Командир бригады посчитал, что для освобождения станции выделенных сил более чем достаточно. Единственно – он отправил сюда всю артиллерию и минометы. Которые сейчас и старались над позициями легионеров. В принципе вполне оправданное решение.

Получили доступную информацию и оставили обалдевшего раненого в покое. Пускай либо сам выбирается, что с простреленным плечом вполне возможно, либо дожидается помощи. Правда, не забыли при этом его разоружить. От греха, так сказать, подальше. Не то еще пальнет сдуру в спину. Пока же доберется до места свалки, где может вооружиться, они с Асланом будут уже далеко.

Искать своих не пришлось – оба отделения сами обнаружились. Приметили, как Азаров с Бичоевым еще у бронеходов возились, вот Плотников и принял решение, воспользовавшись руслом ручья, чтобы подобраться поближе к командиру.

Ну а заодно сумели подстеречь и устроить кровавую баню отправившемуся по их душу эскадрону. Зря Григорий решил, что его бойцы не приметили погони. Боевого опыта у них у всех с избытком. Так что и засекли, и встречу организовали, и почти не задержались.

Потом бросок до машин, под прикрытием время от времени поочередно отстреливаемых дымовых шашек. Григорию с Асланом пришлось изрядно так побегать. Вымотались – спасу нет. И отчего, когда бегаешь по полной выкладке ежедневные кроссы, не так устаешь, как на поле боя? Впрочем, вопрос риторический.

Прежде чем забраться в машину Ухорезова, Григорий переобулся в его ботинки. Некогда подгонять крепления педалей под себя. Тут бы успеть убраться, пока поляки не обиделись на подобную наглость. Между прочим, пару раз пушки бронетягов палили. Но это так, на великую и невероятную удачу. Полевая же артиллерия и минометы заняты станцией.

Хм. Вот ведь. Вроде и машины одна к одной, изготовленные по строго выдержанным стандартам. А все одно как-то не то. Это как одежда с чужого плеча, уже успевшая пообмяться по своему прежнему хозяину. Пока не обомнешь по себе, ощущаешь сплошные неудобства. А тут еще и ботинки с чужой ноги, на размер больше. К тому же Егор был и повыше, а значит, нужно регулировать и высоту педалей. Ну да тут не до жиру. Потом разберется.

С «Гренадером» пришлось повозиться, переворачивая, потому что он лежал на земле грудью. После этого Григорий забрался в рубку и тут же запустил горелки. Пока поднимали машину, цилиндры успели прогреться. И вовремя.

Пшеница прогорела, оставив после себя одну только черную гарь, которая, кстати, уже перестала куриться. Дымовые шашки догорают, еще немного – и ветер начнет развеивать завесу. А тогда уж спасатели окажутся на виду. И без того все время ожидали нападения или обстрела. Ведь, по сути, как на ладони у противника. Ну укрылись дымами, и что с того? Накроют площадь из всех тридцати двух стволов – небо с овчинку покажется.

Ч-черт. Ну вот сколько раз уже замечал, что ему лучше не думать о плохом. Вообще-то расчет был на то, что поляки еще не эвакуировали с поля боя своих раненых. Те затаились, как могли, и пережидали внезапное появление шагающих машин. Но, как видно, командование решило, что опасность, исходящая от бронеходов, стоит гибели их солдат.

Занятую им машину уже практически подняли, когда послышался вой первой мины. Судя по звуку, восьмидесятимиллиметровая. «Гренадеру» прямого попадания – за глаза. Так что лучше бы убираться отсюда подобру-поздорову.

Рвануло, когда вой мины все еще нарастал. Значит, не она. Все за то, что и полевые орудия навели на новую цель. Да и звук разрыва очень походит на фугас. А раз уж рвануло без возвещающего о подлете завывания, значит, скорость снаряда все еще превышает звуковой барьер. Да оно и понятно. До батареи хорошо если пара километров наберется.

Машина заняла вертикальное положение, и Григорий осмотрелся. Бичоева уже подняли. К тому же с ним возни вышло меньше. Он подошел к машине Кротова. Вынести разорванное тело не было никакой возможности. Но и оставить его непогребенным – тоже не дело. Навел на обломки огнемет и пустил струю пламени. Литовцева уже похоронила сама машина, сгоревшая дотла. Ухорезова погрузили на одну из машин. Отойдут в сторонку – там и похоронят.

Н-да. А вот уходить нужно срочно, потому что обстрел постепенно переходил в ураганный. Снаряды рвались все чаще и гуще. Вой, грохот, свист и перестук осколков и комьев земли, ударяющихся о броню. Не имея пока возможности подать звуковой сигнал ввиду неработающего воздушного компрессора, вздел над машиной флажковый сигнал «отходить».

Парни ломаться и выделываться не стали – выполнили распоряжение без лишних вопросов. Разве только сержанты все же продублировали его звуком. В принципе все уже оговорено, и куда им направляться, они знают доподлинно.

Да и Азарову здесь делать нечего. Пусть машина и не набрала еще полную мощность, двигаться он все же может. А стоять истуканом под обстрелом – идея не из лучших. Да чего уже там, плохая идея. Никудышная.

Правда, на отходе с ним все же едва не случилась беда. Один из фугасов рванул совсем рядом. Взрывную-то волну и шквал осколков «Гренадер» выдержал, пусть и не без труда. А вот в образовавшуюся воронку Григорий едва не провалился. Насилу успел отвернуть. Все же сказывалось отсутствие подгонки органов управления.

Несмотря на плотный обстрел, по счастью, ни в кого из них так и не попали. А ведь артиллеристы били не вслепую. Дым-завеса тонкой полосой прикрывала только от бронетягов. Закрыться еще и с другой стороны не позволял неблагоприятный ветер. Хорошая штука дымы, только сильно от капризов погоды зависит и при отсутствии возможности маневра становится бесполезной.

Уже на подходе к опушке вышли из дымов, и Григорий наконец смог осмотреться. Его предположение относительно прекращения артподготовки и начала повторной атаки оказались верны. Бронетяги с сопровождавшим их прикрытием вновь двинулись в наступление.

Уже успели отдалиться от прежней позиции метров на пятьсот. Получается, начали выдвижение, когда артподготовка еще продолжалась. Ну правильно, чего опасаться осколков полевых пушек да мин. А так – под прикрытием успеют сблизиться, и времени на подготовку отражения атаки у обороняющихся куда меньше.

Оно сейчас ударить в тыл было бы как нельзя кстати. Но, к сожалению, с боеприпасами дела обстояли не очень. Поиздержались после прошлого боя. А лезть в драку с риском остаться в окружении врагов с пустыми руками решительно не хотелось. Ничего страшного. Подобная возможность рассматривалась. Главное, чтобы легионеры выстояли. Хотя бы одну атаку выстояли, а там станет полегче.

Зато разогнали польских коноводов, укрывших лошадей в лесу. Впрочем, увлекаться сим действом не стали. Ну шуганули попавшихся на пути, и ладно. У них другие задачи, с которыми Григорий уже успел определиться. Прежний план полетел чертям под хвост, но оставаться битым как-то не хотелось. А потому в голове вызрела мысль, как попортить пшекам кровь.