Время Вьюги. Трилогия (СИ) - "Кулак Петрович И Ада". Страница 277

— Она смотрела на тебя весь вечер.

— Она просто проверяла, на кого смотрю я, только и всего. Я тебе уже объяснял, как в наш век относятся к сказкам о дядях и племянницах.

— И все равно я думаю, ты ошибаешься.

— Было бы странно, если бы ты так не думала. За то, чтобы окружающие верили в ее искреннюю любовь, ей платят трех или даже четырехзначные суммы в калладских марках. Это сопоставимо с месячным доходом очень профессионального вероятностника, например.

Магрит не сразу поняла смысл высказывания, а потом уставилась на Наклза.

— Она… Да нет, быть не может!

— Пожалуй, оставлю тебя с твоей незамутненной картиной мира. Несомненно, эта порядочная дама пылает ко мне самой подлинной страстью. Вероятно, я покорил ее своим шикарным внешним видом и умением красиво ухаживать.

Магрит, увы, оставалось только признать правоту Наклза в этом вопросе. Внешний вид мага был на любителя — под определение «шикарный» он точно не попадал — а уж про умение красиво ухаживать и вовсе стоило промолчать. Наклз умел совершать хорошие поступки, но вот сопровождать их нормальными словами он точно не умел.

— Ты вообще когда-нибудь любил? — озадачилась она.

Наклз фыркнул и взялся за полотенце.

— Ага. До сих пор душу готов продать за сахар и апельсины. И еще яблочные леденцы.

— Ты понял, о чем я!

— Нет, потому что понятия не имею, что ты вкладываешь в этот вопрос.

— Ну вот как я Миклоша.

— Магрит, клянусь чем хочешь, в драгунов я не влюблялся никогда.

— Ты просто ужасный человек!

— Ага, сущий кошмар. Будь любезна, помоги мне расставить чашки.

Магрит молча выполнила просьбу. Когда на кухне был наведен идеальный порядок, она достала из кармана карамельку, развернула и бросила Гниде. Та проворно поймала сладость еще в полете и снова легла на землю, свернувшись в горшке, как кошка.

— Мне кажется, она добреет с возрастом.

— А ты подставь ей пальцы — быстро избавишься от иллюзий, — предложил маг.

— Сто лет не видела тебя в таком хорошем настроении. Ты точно в нее влюблен.

— В мухоловку? Магрит, что за сумасшедшие инсинуации…

— В Эйрани.

Наклз вскинул руку, словно загораживаясь от таких грязных обвинений.

— Магрит, ты меня, конечно, прости, но любить даму полусвета — это как есть из общей посуды. Я уже не в том возрасте, когда думают, что лечиться по венерической части — почетное бремя настоящего мужчины.

— Ее поклонники с тобой, наверное, не согласятся. Я про «посуду»!

— Да я с ее поклонниками как-то и не думал спорить, равно как и толкаться, гм, локтями у кормушки…

— Наклз, ты ужасен — это раз, и я не могу понять, чему ты так радуешься — это два. Что случилось?

Маг бросил на Магрит удивленный взгляд.

— Разве не очевидно?

— Дэмонру же хотят убить, тебе придется как-то снимать ее с поезда, там охрана. Это почти нереально!

— Потрясающе. То есть ты веришь в искреннюю любовь содержанок, но при этом не веришь, что можно выкрасть заключенного из поезда. Магрит, беру свои слова про дамские романы назад, переходи на детские сказки. К тому же, ты прослушала ключевой пункт.

— Неужели? — обиженно поджала губы Магрит. Наклз даже в хорошем настроении в плане характера сильно лучше не становился.

— Да. Главное, что Эйрани назвала срок. Две недели максимум.

Магрит инстинктивно не понравилась эта фраза. Она метнула на мага быстрый взгляд. Тот с совершенно мирным видом поглаживал Гниду по листу, а мухоловка терлась о его рукав как ласковая кошка. Рэдке такая дерзость и не снилась.

— А что будет потом?

— А что, будет какое-то «потом»?

— Мне не нравится, когда ты так говоришь!

Все миролюбие с лица Наклза как ластиком стерли.

— Магрит, не хочу тебя расстроить, но я сумасшедший и нормальнее со временем не становлюсь. Впрочем, если я верно помню, что тебе нравится или не нравится, меня не особенно волновало и раньше. Теперь, честно скажу, твои пожелания и вовсе беспокоят меня куда меньше, чем тварь, третью неделю сидящая за этим самым столом, или ведьма, скребущаяся из подвала моей спальни, которого, бесы дери, не существует! Подобные вещи, знаешь ли, несколько осложняют жизнь. Так что — да, я бы предпочел, чтобы «потом» не наступило. Я устал. Довольна?

Магрит тряхануло. Нет, довольна она не была. Ее как ударило. Она же видела, что он косится на один из стульев, но ни разу не спросила. Дура бессердечная.

— Тебе страшно, Наклз?

— Мне тошно. И от твоего перепуганного лица — в том числе.

— За каким стулом сидит эээ… лишний? Давай я его уберу? Я заколочу подвал…

— Несуществующий, Магрит?

— Но…

— Вся эта муть сидит и скребется исключительно у меня в голове. Мое счастье, что я пока еще это помню, но такая благодать долго не продлится. Тут надо не подвалы заколачивать и не молиться, Магрит, да отпусти ты свою ладанку, при чем она здесь?!

— А что здесь тогда надо делать?!

— А что со всеми магами в итоге делают? — невинно полюбопытствовал Наклз.

— Но ты же прошел все тесты, — чуть не заплакала Магрит.

— А вот ты это ему скажи, — усмехнулся маг, кивнув в сторону гостиной. Магрит даже оборачиваться не хотелось. — Я приведу все дела в порядок, вытащу Дэмонру, отправлю ее в безопасное место и, если выживу, сдамся через две недели, Магрит. Это не обсуждается. Меня достала бесова благотворительность.

— Перед тем, как пойдешь сдаваться, меня тоже пристрели, ладно?! А то меня тоже достала твоя бесова благотворительность! — со слезами выкрикнула Магрит и помчалась наверх, на прощание от души саданув дверью кухни. Ей как никогда в жизни хотелось ударить Наклза, но мага достаточно терроризировали его призраки, чтобы им помогать.

Заснула она гораздо позже полуночи, слушая, как в другом конце коридора старательно стучит молоток.

Прокручивая в голове странный разговор с полковником Ингихильд, Витольд Маэрлинг все больше и больше склонялся к мысли, что эта очевидно напуганная до смерти, но не сдавшаяся женщина ему кого-то напоминает. Пока он возвращался домой из штаба, мысль вертелась в его сознании с навязчивостью шансонетки. Маэрлинг, давно выучивший, что родителей нельзя разочаровывать сверх положенного, перебрался из семейного особняка в отдельные аппартамены еще лет пять назад, и сегодня чуть ли не впервые об этом жалел, поскольку не мог сразу переговорить с отцом. Он, разумеется, ни на секунду не собирался выдавать тайны, доверенной ему дамой, но эта дама все же имела золотые погоны и, по-видимому, секрет ее носил вовсе не альковный характер.

«Она на кого-то безумно похожа».

Интуиция — а Маэрлинг привык своей интуиции доверять — подсказывала ему, что, как только он сумеет классифицировать Ингрейну Ингихильд, вспомнив, кого она ему так напоминает, он тут же уяснит себе серьезность проблемы.

Внешнее сходство с Кейси Ингегерд не представляло с собой ничего удивительного — это все же приходились тетей и племянницей — но больше ничего общего у них точно не было. Ингрейна походила на Кейси не больше, чем волчица на ласточку. Подчеркнутая аккуратность роднила ее с Зондэр, а любовь к шашкам и изредка пробивавшийся в речи казарменный лексикон — с Магдой. Но напоминала она кого-то другого.

Всех своих бывших и текущих любовниц Витольд вычеркнул из списка подозреваемых сразу — на его счастье, ему хватало ума никогда не влюбляться в нордэн; Зондэр Мондум он даже в мыслях не причислял к этому крайне своеобразному народу. Темперамент позволял Маэрлингу видеть неисчислимые достоинства почти в любой представительнице прекрасного пола, но шашни с признанными роковыми женщинами он все же считал более безопасными, чем романы с северянками. У роковых красавиц в духе Эйрани Карвэн, в конце концов, существовал хоть и обширный, но все же тривиальный арсенал средств — от нежных речей и слез до яда в вино — а вот нордэны отличались той мерой непредсказуемости, которая не «добавляла перчинки» в отношения, а превращала их в танцульки на минном поле. Отец, в ранней молодости помолвленный с девушкой из хорошего семейства с Архипелага, успел изучить данный вопрос достаточно хорошо, чтобы отсоветовать сыну ставить эксперименты в этой опасной области.