Круг двенадцати душ - Матлак Ирина. Страница 46

«Все мы подобны розам, — всплыли в памяти слова Дженкинса. — А время — главный враг красоты».

В тот наш разговор дворецкий сказал, что однажды я задумаюсь над тем, как продлить молодость, и захочу вернуть ушедшее. Тогда мне казалось, что такого не случится никогда, но теперь я понимала, что в какой-то степени он был прав.

Магия — это сила, с помощью которой можно добиться много. Черная магия — сила, дающая еще больше возможностей, но требующая неимоверно высокой платы, равняющейся погибели души.

Соблазн воспользоваться даром, данным от рождения, крайне велик. Он преследует неустанно на протяжении всей жизни, раз за разом склоняя поддаться искушению. Я умела видеть незримые вещи и зажигать пламя свечи, но где-то глубоко внутри всегда желала большего. Мне отчетливо помнилось то ощущение восторга, что затопило меня, когда удалось вскрыть замок на ящике в кабинете лорда. Осознание собственных возможностей пьянило, и хотя я понимала, что упиваться ими — плохо, сдерживать внутреннюю тьму удавалось с трудом.

В следующие мгновения перед глазами одна за другой пронеслись сцены, так или иначе связанные с магией: компания детей, травящая Банни, страх на лице Бекки, когда она слышала о колдунах, везущие кого-то на казнь охотники… Какая-то часть меня хотела возвыситься над всеми ними, показать, насколько они не правы, наказать, и это пугало. Я не хотела становиться тем монстром, которого все видели в одаренных магией людях — и, к счастью, это во мне побеждало.

Услышав рядом какой-то шорох, я резко вскинула голову и обнаружила, что в оранжерею вошла Оливия. В руках она сжимала лейку и переминалась с ноги на ногу, явно не зная, приступить к своим обязанностям или же уйти из-за того, что здесь нахожусь я.

Мной завладела какая-то отчаянная смелость и решимость. Надоело действовать осторожно, и, резко поднявшись со скамьи, я стремительно сократила между нами расстояние.

— Где Бекки? — спросила у горничной, понимая, что вид сейчас имею угрожающий. — Отвечай!

— Я… я не знаю, — испуганно пробормотала Оливия, пытаясь отступить.

Вцепившись ей в плечи, я с силой ее тряхнула и снова потребовала:

— Отвечай или живой отсюда не выйдешь!

У меня не было ни ножа, ни чего-либо другого, напоминающего оружие, но, видимо, в голосе прозвучало нечто такое, что заставило горничную поверить в серьезность угрозы. Она побледнела и мелко задрожала, лейка выпала из непослушных пальцев, и вода растеклась по полу.

— Отвечай! — Я не знала, откуда только взялись силы сжать ее горло и пресечь попытки вырваться.

— Не знаю, — задыхаясь, прохрипела горничная. — Клянусь, я не знаю! Слышала только, что ее позвал господин Дженкинс. Он… он недоволен, что вы… лезете, куда не следует. Так он сказал миссис Эртон.

— Что еще знаешь? Говори!

— Ничего… Леди, пощадите. — Оливия широко распахнула глаза и пыталась вдохнуть. — Я ни в чем не виновата…

— Ты изрезала портрет графини? — спросила я, подавляя желание ее отпустить. — Только попробуй солгать!

— Не я… — на грани слышимости выдохнула горничная.

Мои пальцы разжались, и я отступила в сторону. Оливия тут же осела на землю и, обхватив руками горло, принялась жадно ловить ртом воздух. Она не врала — это я видела предельно ясно, но так же ясно понимала и то, что горничная знает гораздо больше, чем говорит. Продержись я дольше, надави посильней, и возможно, она бы рассказала, но мне не хватило сил.

Из оранжереи я вышла полностью опустошенная. День выдался до того долгим и насыщенным, что мне хотелось упасть на пол, закрыть глаза и заснуть прямо здесь, не доходя до комнаты. Казалось, я находилась за пределами собственных возможностей и была морально истощена. Посещение кладбища, нападение безумной ведьмы, разговор с Джиной, Оливией и Виктором, побудившим к неимоверным душевным метаниям, — для меня это было слишком.

Тем не менее до покоев я все же добрела и в постель легла, не раздеваясь. Бекки все еще не было, но даже это перестало волновать. Разум словно отключился, и я мгновенно погрузилась в забытье.

Всю ночь меня мучили кошмары, но не те, что приходили прежде, а нескончаемая вереница картинок, так или иначе связанных со Сторм-Деллом. Я снова и снова переживала минувший день, оказываясь на старом кладбище, где увидела образы прошлого. Женщина, лицо которой оставалось для меня закрытым, держала на руках девочку двух лет и что-то негромко ей говорила. В лесной хижине ветер скрипел открытой настежь дверью, а старая ведьма перебирала черные бобы. В длинных, подобных лабиринту коридорах клубилась тьма, которую со свистом рассекали крылья рябой совы…

Под утро кошмар стал еще более реалистичным. В нем я шла к комнате лорда. Занавески колыхались под влетающим в распахнутые окна ветром, на стенах дрожали скрюченные тени ветвей, а под ногами шелестели сухие лепестки. Войдя в покой графа, я уверенно двинулась к кровати, а дойдя, повернулась лицом к комоду, точно знала, куда смотреть. Стрелки часов показывали восемь утра, и во мне поселилось абсолютное убеждение, что в этот час сюда никто не войдет.

Впервые я пожалела, что проснулась, не досмотрев сон до конца. Пробуждение вышло тяжелым, сон не желал меня отпускать. Голова раскалывалась, и даже не требовалось смотреть в зеркало, чтобы понять, насколько скверно я выгляжу.

— С добрым утром, леди, — произнесла присевшая в книксене девушка, которую я сразу не заметила. — Меня зовут Фиона, и я буду вам прислуживать. Ванна уже готова.

Фиона прибыла в Сторм-Делл вместе с Виолой и являлась ее личной горничной. Прежде мне часто доводилось ее видеть, и я знала, что они с Бекки хорошо ладят.

— Ты знаешь, где она? — спросила я о том, что по-прежнему волновало в первую очередь.

Горничная явно поняла, о ком идет речь, и ее доброжелательная улыбка стала натянутой.

— Как и многие, я не видела Бекки со вчерашнего утра. Но…

— Но? — тут же переспросила я.

— Но, кажется, она исчезла после того, как ее позвал господин Дженкинс, — с долей робости сообщила Фиона, подтвердив тем самым слова Оливии.

Это не стало сюрпризом, но меня все равно охватила злость, и прежде всего на себя самое. Я не могла отделаться от чувства вины за то, что не сумела уберечь Бекки и, взяв ее сюда, пускай и неосознанно подвергла опасности. Но разрастись этому чувству я не позволила, понимая, что оно станет лишь мешать. Чем корить себя, лучше направить злость на тех, кто на самом деле повинен в происходящем, и действовать. Немедленно действовать.

Приняв ванну и сменив одежду, я бросила взгляд на часы. Они показывали без десяти минут восемь, и это лишь убедило меня в правильности шага, который я намеревалась сделать. Скажи мне кто-нибудь минувшим вечером, что я снова пойду в покои Виктора — посчитала бы умалишенным. Тем не менее именно это я сейчас собиралась сделать.

Мне всегда удавалось точно различать, какие из снов были связаны с моей магией, и сегодняшний относился к их числу. Я с предельной ясностью ощущала, что необходимо пойти в комнату лорда Баррингтона и взглянуть на то, что находится над комодом.

— Леди, а куда вы собра…

— Тш-ш-ш, — не дала я Фионе договорить и, приложив указательный палец к губам, тихо вышла из комнаты.

Невольно подумалось, что я постепенно становлюсь похожей на охотника — скольжу словно тень, ступаю бесшумно и остаюсь никем не замеченной. Такая мысль вызвала мимолетную усмешку и почему-то придала уверенности.

Как и в прошлый раз, путь до покоев Виктора — или, правильнее сказать, Нила Баррингтона — занял целую вечность. И чем ближе к ним я подходила, тем сильнее сгущалась тьма. Густыми клубами она висела в воздухе, липла на потолки и устилала дубовый паркет, по которому даже ступать было неприятно. Дыхание перехватывало из-за невидимой обычному зрению магии, которая забивалась в легкие. Обитающая здесь тьма не желала видеть гостей и, все более сгущаясь, сковывала движения, мешала идти и пыталась оттеснить нежеланную гостью.