Иллюзия свободы (СИ) - Грэм Анна. Страница 22

Обжигающая волна стыда поднимается со дна грудной клетки, заставляя Кали испытать почти физическую боль. Она не хотела этого. Она не думала, что станет такой, что окунется по локоть во всё это безобразие и почти привыкнет существовать среди него. Кали ловит себя на мысли, что ей отчего-то не плевать, что думает о ней чёртов коп и что он —  единственный, чьё осуждение задело бы её до слёз. Это было по-идиотски, странно и совершенно безосновательно, но это было. Кали остаётся лишь принять этот факт, как данность.

Всю неделю она с каким-то необъяснимым волнением посматривала в зал, на столик, за которым он обычно сидел и не испытывала облегчения, видя, что место пустует или занято кем-то другим. Она знала, что если увидит его там, не испытает облегчения тоже. Этот Хантер, как старый перелом, ноющий на погоду — хочется избавиться от этого навязчивого ощущения фантомной боли, а никак не выходит. Она надеялась, что он всё-таки отстал от неё, раз не появляется так долго, но телефонный звонок убеждает её в обратном. Хантер о ней не забыл, более того, он продолжает пытаться её прикрывать, не имея на то никаких причин.

<i>«Я просто хочу помочь. Хоть кому-то.»</i>

В его словах, сказанных в искреннем порыве, сквозили боль и глухое бессилие. Возможно, он потерял кого-то, возможно, он и правда единственный честный коп на всё Управление и, возможно, искренне хочет помочь — Кали осторожно допускала даже такую мысль. Тогда тем более ему незачем макаться в это дерьмо. Кали будет барахтаться в нём сама. Он ничего ей не должен, а ей не нужен Иисус, подающий руку великой грешнице, раскаиваться Рейес не в чем. Это не её выбор и гордость тут ни при чём. Но отчего-то Кали всё равно тошно, как бы она ни храбрилась.

Раиса залетает в бар через двадцать минут.

— Я со своими крышевыми договорилась, но лучше перебдеть, чем недобдеть, — она с порога мчится в подвал и собственноручно разгребает мебель, растаскивает кушетки, рассовывает атрибутику в мешки и выносит всё это через заднюю дверь. У Раисы нет лицензии ни косметолога, ни массажиста, потому «Салон для мужчин» временно исчезает из подвала. Теперь это всего лишь пустующее подсобное помещение.

Четверо полицейских входят в бар за час до открытия. Главный из них — толстый коп с красной, лоснящейся мордой заглядывает во все углы и недовольно морщится.

— Передам в пожарную инспекцию, — бурчит он, проходя мимо Кали. Она готовится улучить момент и сунуть ему пачку наличных — бодаться с пожаркой у неё просто нет ни времени, ни сил, доказывать, что полицейские рейды обычно выезжают по другим вопросам, и он слишком много на себя берёт, тем более. Проще расстаться с деньгами, а что делать с Гарсией, который должен явиться через пару дней, она подумает позже. Выкрутится, перезаймет, не впервой.

Кали старается дышать в сторону. От копа несёт, как от пса — его рубашка мокрая подмышками и со спины, хоть выжми, капли пота россыпью мелких точек блестят на лбу и над верхней губой, падают на ворот и галстук, моментально впитываясь и оставляя на ткани жирные следы. Он подходит к Кали так близко, что она может рассмотреть в мельчайших подробностях его ожиревшее, круглое лицо — толстые, треснутые губы, зубы, жёлтые от постоянного курения сигар, глаза, блеклые, безжизненные, в которых отражается только одна эмоция — похоть.

— Ты похожа на одну порноактрису, — он говорит, как бы невзначай задевая её толстым брюхом. Кали мелкими шажками отходит назад.

О таких козлах рассказывали девочки Раисы. Они могут только лапать — при таком возрасте и весе, всё, что ниже брюха у них работает с осечками или не работает вовсе. Такие, как он, проплачивают на годы вперёд кабельный пакет с порноканалами, заказывают домой шлюху, чтобы поглазеть, как она трахает себя сама, или запускают в неё руки по локоть, потому что сунуть больше нечего. Кали едва сдерживает рвотные позывы. Хочется вылезти из-под этого сального взгляда и глотнуть свежего воздуха, сходить в душ и смыть с себя этот ужасающий запах, который наверняка пропитал её кожу и одежду. Снова хочется выпить. Кали не знает, сколько ещё протянет на простом кофе без добавления к нему чего-то покрепче, потому что смотреть на всё это ясным, незатуманенным алкоголем взглядом становится просто невыносимо.

— Знаешь, фильмец такой был, там такая вот латиноамериканская чика отжигала с четырьмя амиго. По два хрена в каждой дыре. Не ты была? — его уродливая улыбка пробирает Рейес до костей. Оглядевшись по сторонам, она молча пихает ему в ладонь свёрток, опоясанный простой канцелярской резинкой, отступает в сторону, освобождая путь к выходу.

— Нет, это была не я, сэр, — она отвечает как можно спокойнее, несмотря на то, что в душе бушует пламя. Страх, злость и омерзение не дают ей соображать трезво. Потянуть бы время, чуть потерпеть — ну ущипнул бы пару раз, ну не умерла бы — и она могла бы сохранить деньги, но проклятая, неудобная гордость — пережиток прошлой, сытой жизни — не позволяет ей прогибаться.

Коп, потеряв к Кали интерес, суёт деньги в карман и грузно продвигается к двери.

— Я тут закончил, погнали, — рявкает он своим парням. Кали выдыхает с облегчением, но когда в бар вваливается хохочущая Гейл, она понимает, что рано обрадовалась.

Гейл обнимается с лысоватым, приземистым мужичком. Наверное, подцепила какого-то залётного манагера — одной рукой он держит портфель для бумаг, другой лапает её за грудь и поправляет съезжающие набок очки попеременно. Они бы сошли за милующуюся парочку, но Гейл слишком похожа на потаскуху — парик, мини-юбка, чулки в сеточку, ботфорты. Кали воздевает очи к небу — всё чертовски, просто чудовищно осложняется.

— Милый, мы уже пришли, — сладко поёт Гейл и сразу же осекается, увидев перед собой толпу полицейских.

— Гейл, кисуля, ты что тут делаешь? — в тон ей мурлыкает главный. Он оборачивается к Кали и делает круглые глаза, полные притворного удивления. — Что эта милая девушка у вас делает, мисс Рейес?

Кали с ужасом понимает, что коп знает Гейл, знает род её деятельности и наверняка уже выстроил в голове цепочку событий, в которых факт того, что Кали Рейес скрывает у себя в баре бордель, является неоспоримым. Останется лишь доказать это в суде.

— Понятия не имею, наверное, выпить пришла. Мисс, мистер, мы ещё не открылись, — Рейес делает вид, что не знакома с Гейл, надеясь, что откровенно наглая ложь спасёт её от возбуждения уголовного дела.

— Я, пожалуй, позже зайду, — дребезжащим от волнения голосом мямлит несостоявшийся клиент и пятится к выходу. Его останавливают у дверей и требуют документы, угрожая задержанием. Кали не успевает переключать внимание, потому что вокруг воцаряется хаос — копы, Гейл, верещащий у выхода мужик — Рейес понимает, что ещё немного, и она заорёт, как бешеная, иначе у неё просто разорвётся сердце.

Кажется, всё рассосалось само — лысый очкарик исчез, копы нестройной толпой выходят вслед за весело щебечущей Гейл. Кали видит, как она грузится в полицейскую тачку и залезает на колени к жирному, потному ублюдку — ценителю групповой порнушки. Ком тошноты подкатывает к горлу, и Кали понимает, что не добежит до туалета. Кислая вонь от четырёх чашек кофе вперемешку с желудочным соком забивается в ноздри, царапает горло, оседает на кончике языка едкой взвесью — Кали снова забыла позавтракать, забив чувство голода коричневой жижей из перемолотых зёрен. Она спешит в подсобку за ведром и тряпкой, нервно озираясь на часы — до открытия остаётся десять минут.

Кайл Хантер появляется в баре этим же вечером — Кали видит его на привычном месте в компании кружки пива. Наверняка пришёл спросить, как всё прошло, а прошло всё хуже некуда. Ведь могло бы обойтись малой кровью, если бы не блядская Гейл… Кали не знает, чем аукнется её фееричное появление прямо перед носом полицейских. В лучшем случае, за баром будут пристальнее наблюдать, в худшем — нагрянут ещё или вышлют кого-нибудь под прикрытием, и Хантер уже не сможет её предостеречь.

Рейес долго не решается выйти в зал — лицо её отдаёт болезненной зеленью, а в левом глазу от напряжения лопнул сосуд. Красотка, нечего сказать. Ей было бы начхать на свой внешний вид, если бы не этот чёртов коп. Проклятая заноза в заднице.