Жнец - Лисина Александра. Страница 49

Поскольку книги и артефакты выносить без специального разрешения было нельзя, а полистать некоторые рукописи я счел необходимым, то пришлось обустроить рабочее место прямо в хранилище и перенести туда дела, которые я хотел изучить. Сложность заключалась в том, что они находились в разных помещениях. И для того, чтобы пройти из одного в другое, мне всякий раз приходилось с помощью жетона открывать и закрывать несколько дверей, а это довольно утомительно. Но самое «веселое» началось после того, как я закончил читать указанные Корном дела, проанализировал данные и подумал, что наличие двух безумцев светлых вовсе не означает, что их не было больше. Об этих смертях ГУСС узнало из показаний свидетелей. Но сколько светлых пропало в столице за последние сто лет? Неужто все исчезновения были связаны с умруном и вампирами?

Архивариус аж в лице поменялся, когда я попросил его снова поднять дела, над которыми мы не так давно работали с Триш и Хокк. Светлые нас тогда интересовали меньше темных, но кое какая информация по ним требо вала переосмысления. Пришлось возвращаться в архив, выгружать с полок все двадцать с лишним коробок и тащить в хранилище, тихо матерясь сквозь зубы. При этом Рон даже сделал попытку помешать мне забрать лишнее, но я не захотел тратить время на отбор папок, которые имели отношение к новому делу.

— На месте рассортирую, так удобнее, — буркнул я, когда призрак попытался заступить мне дорогу. — А будешь упрямиться, брошу все там, и сам потом думай, как вернуть их обратно.

После этого архивариус мешать перестал и лишь с тоской следил, как я загромождаю хранилище коробками. А когда уже за полночь я наконец взялся за разбор бумаг, бедняга отлетел в угол, где и застыл наподобие караульного. Ну, или соглядатая, что вернее. Корн ведь не оставил бы меня в святая святых совсем без присмотра, правда?

Ближе к утру моя голова распухла от обилия новых сведений и ощутимо гудела, а к следующему вечеру была готова попросту лопнуть. Зато я нашел все, что хотел, и теперь мог с чистой совестью сказать, что потратил время не зря.

— Рэйш? — удивленно поднял голову от бумаг Корн, когда я без предупреждения ввалился в его кабинет. — Ты что тут делаешь? Рабочий день давно закончился. Или ты нашел что-то по делу Искадо?

Я рухнул в первое попавшееся кресло.

— Нашел. Вы были правы — речь о смене дара здесь, скорее всего, не идет. Это противоречит главному постулату о формировании магического дара, у которого, как утверждают, возможна лишь одна основа.

— Так… — заинтересованно подался вперед шеф. — Значит, по-твоему, у мальчика есть шанс остаться светлым?

— Нет, — огорошил я его. — Темпы угасания дара свидетельствуют о том, что процесс необратим. И вам это известно. Но это отнюдь не значит, что Роберт Искадо не способен перейти на темную сторону.

У Корна на лбу пролегла глубокая морщина.

— Поясни.

— Все довольно просто, — вздохнул я. — Находясь на пороге смерти, мальчик и так оказался на волоске от того, чтобы перейти границу. Не исключено, что вампир от жадности даже пытался выдернуть мальчишку на темную сторону, но не успел. Или передумал. В итоге Роберта коснулась Тьма, с которой светлым контактировать строго противопоказано. У вас нет от нее защиты. Поэтому ваш дар во Тьме неминуемо гаснет.

— Что ты нашел по тем двум погибшим магам? — еще больше нахмурился шеф.

— Их было не двое, — тихо сказал я. — Если помните, в прошлый раз Хокк принесла бумагу с номерами дел, где фигурировали бесследные и необъяснимые исчезновения светлых магов. За последние двадцать лет таких набралось всего десять — это те маги, чьи вестники смерти так и не прилетели в Орден. Помимо них, были другие пропавшие, чьи вестники все же прибыли по назначению, но тел найти сыскарям так и не удалось. Часть из этих пропавших, безусловно, находится на совести умруна, вампиров и людей вроде Фатто, которых в столице и сейчас немало. Но потом мне подумалось, что кого-то мы упустили лишь потому, что забыли одну важную вещь — вестники смерти, в том числе и от светлых магов, не прилетают с темной стороны. Просто потому, что они на это не рассчитаны.

Корн уставился на меня широко раскрытыми глазами:

— Хочешь сказать, те десятеро…

— Скорее всего, только шесть, — признался я и выложил на стол список имен, которые показались мне подозрительными. — По крайней мере, в их жизни прослеживаются очень похожие события. У каждого из шестерых накануне исчезновения случилась серьезная жизненная драма. Двоих бросили любимые женщины, один похоронил молодую жену, один потерял семью во время пожара, и сразу двое лишились высокооплачиваемой работы.

— Кукнис? — пробормотал Корн, прочитав последнее имя. — Помню эту плешивую крысу, незнамо как умудрившуюся столько лет занимать мое место. Лет восемь назад он попался на краже секретных данных и попытке продаже их лотэйнийцам. Но прежде чем его отправили на эшафот, этот червяк умудрился симулировать сумасшествие, а как только оказался в доме для умалишенных, тут же сбежал… как считается, в Лотэйн.

Я покачал головой:

— Из Дома милосердия сложно сбежать даже магу. Там такая защита стоит… да и маг, который проводил освидетельствование Кукниса, находился на хорошем счету. У него безупречная репутация… была. Вплоть до того самого случая.

— Его посчитали сообщником Кукниса, — кивнул Корн. — И даже было выдвинуто обвинение, но господин Леннорс бесследно исчез незадолго до оглашения приговора. Прямо из тюремной камеры, где находился во время следствия.

— У него остались жена и трое детей…

— Неужели ты думаешь, что у преступников нет семей? — жестко усмехнулся шеф. — Знаешь, сколько слез было пролито в этом кабинете ради попытки освобождения отъявленных мошенников и убийц?

Я вздохнул и выложил на стол еще один лист.

— Незадолго до своего исчезновения господин Леннорс был освидетельствован светлым магом по имени Грегори Илдж. В протоколе осмотра черным по белому написано: «глубокая депрессия… угнетение… уход в себя». Как считаете, господин Леннорс симулировал? Или Грегори Илдж оказался некомпетентен? Возможно, он тоже был сообщником Кукниса? А если нет, то разве мог человек в столь подавленном состоянии, как у Леннорса, продумать и совершить дерзкий побег?

Шеф одарил меня мрачным взглядом.

— Для организации побега нужен активный, живой и настроенный на победу ум, — добавил я. — А Леннорс перед исчезновением был буквально раздавлен. Это описание не преступника, а жертвы, Корн. И если вы внимательно прочтете рапорт Илджа, то убедитесь — уважаемый целитель находился на грани отчаяния.

— Что ты имеешь в виду, Рэйш?!

— Мне кажется, он был невиновен, — признался я, выкладывая перед носом шефа сразу несколько листов, включая план заброшенного монастыря, в котором некогда обустроили дом для умалишенных. — Протоколы допросов охранников из Дома милосердия я тоже нашел. Как и схемы магической защиты здания. Из показаний сыскарей, проводивших там обыск после побега Кукниса, ни в одном месте защита нарушена не была. Однако в комнате, где его держали, оказался несколько завышен магический фон. Напомню — в комнате безумца-мага, у которого накануне заблокировали дар и который мог уйти оттуда лишь двумя способами — с помощью подкупленной охраны или же… через темную сторону.

Угу. Как я когда-то.

Корн замер, уставившись на меня как на безумца.

— Хочешь сказать…

— Умение входить во Тьму хорошо тем, что оно не всегда является врожденным, — невесело усмехнулся я. — Именно по этой причине даже простым смертным при определенных обстоятельствах доступна темная сторона. А Кукнис к тому времени фактически стал обычным человеком. К тому же сумасшедшим. А Тьма, как известно, любит безумцев. Поэтому раз уж охранники на амулете правды поклялись, что не открывали Кукнису дверь, то получается, что он ушел оттуда сам. Через Тьму. Где, вероятно, и сгинул к демонам собачьим.

— А Леннорс? — напряженно спросил Корн.

— Боюсь, ваш целитель сошел с ума от горя. Обвинение по его делу было ложным. Будучи хорошим магом, он ведь мог и обмануть амулет правды, так что единственное прямое доказательство его невиновности, как я полагаю, в расчет не принималось. А после того как Леннорс испарился из камеры, следствие получило последнюю и самую вескую улику его причастности к исчезновению Кукниса, и больше в честность этого человека никто, кроме его семьи, не верил. В том числе и потому, что он до сих пор считается беглецом, а не погибшим.