Дикарь - Суржевская Марина. Страница 21

Не лучше ли отступить?

Перед глазами вновь встало лицо истры Элеонор.

— Вам лучше покинуть наш дом, милочка, — поджав губы, вещала она. — Вы ведь понимаете, что свадьба с моим сыном — это нонсенс? Ужасный мезальянс. И не думайте, что раз сумели завлечь Гордона своими… м-м-м, талантами, это что-то значит!

Я тогда хлопала глазами, невинная и наивная, и даже не понимала смысла оскорблений. Дура.

— Гордон быстро поймет, что совершил ошибку, уж поверьте мне.

Он и понял. И да, как сказала его мать — быстро. Он вообще был очень понятливым, как оказалось…

Я тяжело поднялась и направилась в дом. Линк спала, обняв дрыгающего лапой мангута. Накрыла обоих одеялом, осмотрела комнату. Мы даже не успели здесь обжиться. Даже вещи не все достали из сумок. Что же… значит, меньше собирать. Правда, напоследок я устрою истру Хенсли сюрприз!

Мстительно вытащила из корзины оставшееся сырое яйцо. Если «забыть» такой «подарок» в какой-нибудь щели, то очень скоро он начнет ужасающе вонять. Надеюсь, это испортит дикарю радость победы!

Я слышала, как хлопнула калитка, пока сидела на террасе. Так что, думаю, у меня есть несколько минут, чтобы испортить дикарю радость победы!

Озираясь, я крадучись направилась к северному крылу. Соседская дверь распахнулась без звука, словно одобряя затеянную мной гадость. Я быстро осмотрела помещение, метнулась к углу и упрятала яйцо за отошедшую деревянную панель. Осторожно пробила верхушку, чтобы подарок «заработал». Вот и все! Довольно скоро здесь будет нечем дышать! Все-таки обучение в академии не прошло для меня даром! Плетения и заклинания я не запомнила, а вот как напакостить вредным соседям — выучила!

Ну, а теперь главное убраться, пока дикарь не вернулся.

Сдавленный стон остановил меня на пороге с поднятой ногой. Я замерла, настороженно вслушиваясь в звуки дома. Показалось?

Новый стон, более явный, заставил подпрыгнуть. Да, источник ужасных звуков находился за этими дверьми. Неужели сосед здесь кого-то мучает? О, Духи… Страшные картины уже нарисовались в моей излишне впечатлительной голове, и я развернулась. Толкнула створку в спальню.

— Эй? Кто здесь?

Полустон-полувой заставил дернуться. Хотелось сбежать, а не лезть в это темное помещение, в котором выло какое-то животное. Теперь я была в этом уверена, человек просто не может издавать подобные звуки. И это было очень замученное и страдающее животное.

— Эй? — почему-то шепотом повторила я, приближаясь к груде меховых шкур и покрывал. Откинула верхнее. — Эй…

Слова и мысли исчезли из моей головы, как-то я не приучена общаться с умирающими животными. И почему здесь так темно? Может, открыть ставни? Я уже почти готова была струсить, когда увидела ногу. И сапог. О милостивые Духи! Нога дернулась, человек перевернулся и снова застонал. Тихо, жалобно, обреченно.

Не было никакого зверя. На кровати лежал истр Хенсли, что еще полчаса назад угрожал мне расправой. И надо было бы удовлетворенно улыбнуться и уйти, но я… не смогла. В тусклом свете спальни была видна белая до синевы щека и открытые глаза. Но, похоже, дикарь меня не видел. Его взгляд был совершенно бессмысленным. Сосед вздрогнул и свернулся клубком, его колотила крупная дрожь. Даже зубы Хенсли стучали, выбивая болезненную дробь.

Я осторожно прикоснулась к его руке все в тех же перчатках. Пальцы мужчины оказались холодными как лед. Я понятия не имела, что с ним. Лишь с ужасом наблюдала, как Шерх инстинктивно пытается зарыться в меховые шкуры, трясясь в ознобе. Мое присутствие он не осознавал и на вопросы никак не реагировал. Лишь иногда из сухих губ доносился сдавленный стон, почти вой.

— Тепла… — глухо пробормотал он, глядя на меня, но не видя. — Хоть каплю тепла…

Растерянно потоптавшись рядом, я закусила губу, не зная, как поступить. А потом выдохнула и бросилась вон из дома. Правда, довольно скоро вернулась, прихватив с собой маленькую вязаную сумочку с лекарствами бабушки, кружку и кувшин горячей воды. Я понятия не имела, чем болен истр Хенсли, но знала, что его надо как минимум согреть. Человек не может жить, будучи холоднее сосульки. Я вытащила пузырек настойки, смешала с водой, залезла на кровать, прямо в этот ворох мехов, и схватила голову дикаря.

— Надо это выпить, — решительно сказала я, поднося кружку к его губам. Он смотрел в потолок темными безжизненными глазами, и на миг мне показалось, что я обнимаю труп. Но потом Шерх вздрогнул, сглотнул и снова попытался зарыться в мех, трясясь и постанывая.

— Нет-нет, сначала выпить, — строго велела я, нажимая на впалые щеки. Губы рефлекторно открылись, и этого хватило, чтобы влить настойку. Истр Хенсли закашлялся, перевернулся, отталкивая меня, но, кажется, основная часть жидкости все же попала внутрь.

— Так, теперь растереть грудь, — вслух вспоминала я наставления бабушки. Торопливо и стараясь не задумываться над своим неприличным поведением, расстегнула и стащила мужскую куртку, потом теплую безрукавку, после — рубашку соседа, пытаясь добраться до кожи. Он слабо отбивался, но, похоже, сил у дикаря в данный момент было не больше, чем у недельного котенка.

Положила ладонь на обнажившуюся грудь. Холодный. И худой. Все ребра видны. Хотя не тощий, как мне казалось. Жилистый. С тугими крепкими мышцами, широкими плечами и темной дорожкой волос на животе. Я сглотнула, нахмурилась, вылила на ладонь спирт и принялась растирать эту ледяную кожу. Терла и терла, от живота — вверх, к сердцу, пытаясь согреть и шипя что-то ругательное. Растерев, укутала и сползла ниже. Ругаясь уже вслух, стащила грубые сапоги и носки с дырками на пальцах.

— Надеюсь, вы моете лапы, истр Хенсли? — сердито бурчала я, растирая мужские стопы. Чистые, к счастью. — И за что Духи меня так не любят? Наградили же соседом… Вы знаете, что я должна развернуться и позволить вам тихо сдохнуть? А то и добить за все ваши грубости и угрозы! Просто обязана! Так нет же! Дура, как есть, права была истра Элеонора! И прекратите отбиваться, я все равно сильнее вас! По крайней мере, в данный момент. Надеюсь, завтра вы меня за это не пристрелите!

Дикарь уже не скулил, лишь слабо дергался, надеясь избежать моих жестких растираний. Закончив с ногами, я принялась за руки, а потом перевернула соседа на живот и хорошенько согрела спину. В тусклом свете были видны какие-то пятна, темнеющие на его коже. На руках, ногах, груди и спине. Что это — я не знала, но с виду напоминало круглые рисунки с каким-то знаком внутри.

Закончив растирание, я снова перевернула уже не сопротивляющегося мужчину и задумалась. Что еще я могу сделать? Он по-прежнему не приходил в себя, и кожа все еще оставалась холодной. И пискнула от неожиданности, когда Хенсли вдруг схватил меня и уложил сверху на свою голую грудь, крепко прижав обеими руками. И затих. Даже стонать перестал.

— Эй, отпустите меня? — беспомощно пробормотала я.

Объятия стали крепче.

Отлично. Истина о том, что инициатива наказуема, в действии. И что мне теперь делать? Положила голову, прижавшись щекой к груди мужчины. Кажется, он начал согреваться, по крайней мере, уже не трясся, как заячий хвост. Я закрыла глаза. Ночь была беспокойной, все эти пляски с вилами… А утро — насыщенным. Вот полежу сейчас пару минут и пойду мыть посуду…

Глава 9

Приступ начал скрести изнутри голову еще там, на террасе, возле рыжей выскочки. Нет, раньше. Когда я вошел во двор и увидел толпу женщин — хохочущих, топающих, кричащих! И музыка! Чтоб их всех жроты поглотили! Отвратительные звуки, разрывающие тишину и заодно мою голову. В глазах начало темнеть, приступ живым зверем скалился внутри, обещая агонию.

Да, оставалось лишь смириться и отправиться в подвал, надеясь переждать очередную маленькую смерть. Но прежде надо, наконец, решить вопрос с этой заразой, что поселилась в моем доме. Решить раз и навсегда, кардинально. Потому что долго я так не протяну. В следующий раз — свалюсь прямо там, у чужих ног. Свалюсь и завою, вот номер будет…