Синий лед (СИ) - Ланской Георгий Александрович. Страница 7

— Может, на то и рассчитывали? — сказал Кирилл. — Пустой вагон, свидетелей нет. Напали, ограбили, а не награбили, так поизмывались.

— Да ну, — скривился Олжас, и его худое желтоватое лицо сморщилось, словно гармошка. — Вон, свидетельница, с дачи едет… Что с нее взять? Брюкву да картошку? Я с ней, кстати, поговорил, но толку чуть. Ничего не видела.

— Пойду, я поговорю, — вздохнул Кирилл. Не то, чтобы он не доверял Олжасику, но, несмотря на явную смекалку неопытного сотрудника, в дальнейшем краснеть перед начальством не хотелось. Мало ли чего Олжас мог упустить, все ж таки молодой еще.

Свидетельницу звали Алевтиной Никаноровой. Паспорта при себе у нее не было, зато было пенсионное удостоверение. Спустя мгновение, Кирилл понял: ничего полезного со свидетельницы не выжать.

— Я ведь и не видела ничего, — запричитала Никанорова еще до того, как Кирилл начал задавать вопросы. — Зашла на Красногорке, села. Гляжу — мужчина лежит, спит. Я еще думала, алкашня поганая. И женщину тоже увидела… ну, как увидела? Смотрю — затылок торчит. Еще хотела поближе к ней пересесть, не так страшно, особенно когда подростки зашли. Потом кто-то стоп-кран сорвал, мужчина и повалился. Я закричала, побежала к женщине, а она тоже мертвая. Ну, я охрану и вызвала.

— То есть, когда вы вошли, и мужчина, и женщина уже были в вагоне? — уточнил Кирилл.

— Ясное дело. Хорошо еще, что я позже в поезде оказалась, а то бы и меня порешили, душегубы проклятые.

— М-да… Душегубы.

На молодежь, дебоширящую в соседнем вагоне, надежд тоже не было. И по словам Алевтины, и по словам контролеров, в поезде те оказались уже после совершения убийства. Так что вменить им можно было лишь мелкое хулиганство, да срыв стоп-крана. Судя по доносящимся воплям, подростки вовсю качали права.

Помурыжив еще немного свидетельницу, Кирилл вернулся к Дмитричу, уже заканчивающему первичный осмотр. Что-то непонятное глодало Кирилла, но он никак не мог ухватить мысль, зародившуюся в нем после того, как он взглянул на труп. И теперь, когда он поглядел на покойника вновь, неясное предчувствие стало сгущаться, обретая формы и краски.

— Дмитрич, — спросил Кирилл, — ты одежду у потерпевших осмотрел?

— А что? — спросил эксперт, стягивая резиновые перчатки, похожие на дохлых осьминогов, безжизненно вытянувших прозрачные пальцы-щупальца.

— Мне показалось, или мужик неплохо так прикинут?

— Не показалось, — согласился Дмитрич и снова чихнул. — Ты бы не стоял рядом, солнце мое… Заражу, пойдешь с вирусом домой… Короче, Кирюш, у покойного одежда брендовая, дорогая, итальянская фирма, туфельки на тонкой подошве, в таких по сугробам не ходят, в кармане — «паркер», по виду, настоящий. Айфон последней модели. А вот дамочка одета просто, я бы сказал даже — бедно. Ничего выдающегося на ней не было. Пуховичок с рынка, трусы дешевые.

— А ключи от машины у мужика были? — спросил Кирилл, и даже хотел Олжаса позвать, если Дмитрич не вспомнит, но эксперт не подвел.

— Были. На брелке — «мерседес», а уж что на самом деле — не знаю. Вряд ли он этим брелком электричку отпирал или по вагонам на машине катался. Ищи машину, Кирилл.

Именно это несоответствие и показалось Кириллу странным. Если убитая женщина как нельзя кстати вписывалась в интерьер электрички, то мужчину в итальянском костюме тут делать было явно нечего. Кирилл подумал, что возвращаться в город таким тривиальным способом убитый мог если, к примеру, что-то случилось с машиной. Однако эксперт уверял: убивали не в поезде. И куда, в этом случае, делась машина?

— Поищу, — задумчиво ответил Кирилл. — Надо к вдове съездить, авось мне скажут, с какого перепугу мужик в дорогом костюме оказался в пригородной электричке. Может, и машинка найдется.

Глава 3

Покойный при жизни обитал в коттеджном поселке Отрадном, в районе, считающимся экологически чистым, и, стало быть, дорогим. Недвижимость здесь стоила баснословных денег, и только кризис приостановил массовую застройку теремков нуворишей, растущий тут как грибы. Въехать в Отрадное, тем не менее, было не просто. Машину полицейских долго держали перед шлагбаумом, пока взбешенный Кирилл не обложил охранников матом, пригрозив всеми смертными карами. Только после этого полосатая палка поднялась вверх, но, увы, сохранить эффект неожиданности не вышло. Кирилл заметил, что охранник уже докладывает по телефону обитателям поселка, что к ним нагрянули полицейские.

Дом Панарина оказался под стать его одежде: дорогой, помпезный и суровый, без каких-то там красивостей и расписных финтифлюшек. Ничего лишнего, строгие формы, красный кирпич, тяжелые ворота, обитые железом, словно замковые, ежедневно подвергающиеся осаде.

За воротами оказался охранник: столь же неприветливый детина с массивной челюстью, маленькими глазками цвета стали и кулачищами, размером с голову ребенка. На Кирилла и Олжаса охранник посмотрел без особого почтения, мотнул подбородком, вынуждая представиться. Кирилл вздохнул и помахал у охранника перед носом удостоверением.

— Хозяйка дома? — спросил Кирилл.

Охранник не ответил. Впустив их по двор, он что-то пробурчал по телефону, а затем сделал неуклюжий жест, приглашающий в дом, и все это молча.

— На фига козе баян? — спросил Олжасик, когда охранник остался позади.

— Что? — не понял Кирилл.

— На фига им охранник? На входе в поселок — охрана, это понятно, чтобы чужие не шастали. Но в доме-то зачем? Забор под два метра, ворота разве что на танке можно выбить. Еще бы ров выкопали и крокодилов туда.

— Померзнут у нас крокодилы, — глубокомысленно ответил Кирилл. — Но мысль здравая. Может, им угрожали? А вообще хорошо тут, Олжас, а? Речка рядом, лес сосновый. Романтика, а? Хотел бы тут жить?

— Конечно, — буркнул Олжас, купивший однокомнатую квартиру в ипотеку. — Именно тут и хотел бы. Продам свою конуру, куплю тут… Что я тут могу купить?

— Конуру и можешь, — миролюбиво сказал Кирилл. — Собачью. И тоже в ипотеку. Тут землица знаешь, сколько стоит? Но место красивое. Мы тут в молодости отдыхали на турбазе, а по ночам к девчонкам лазили, амуры крутили, или страшилки рассказывали. Говорят, тут упырь жил с синим лицом, по ночам выходил, кровь пил. Девки от этих страшилок визжали, под одеяла лезли, а нам только этого и надо было…

Олжас прервал его воспоминания, ощутимо ткнув в бок. Двери дома приоткрылись, и в проеме показалась женщина в темном платье и чем-то белом накинутом на плечи, настороженно глядящая на полицейских. Поднявшись на высокое крыльцо с кованными перилами, Кирилл вежливо поинтересовался:

— Ирина Витальевна Панарина?

Женщина не шелохнулась и не ответила. Кирилл нетерпеливо переступил на месте. Чем черт не шутит: может, прислуга? Но спустя мгновение дверь открылась шире, и теперь женщину можно было разглядеть. Кирилл подумал, что ничего интересного из себя она не представляет: худая увядающая блондинка, с прозрачной кожей, вялым подбородком, тонким носом и почти бесцветными бровями. Разве что глаза, глубоко посаженные, изумительного голубого цвета, выделялись на этом бескровном лице, как сапфиры. Женщина теребила жемчужные бусы, и смотрела на гостей со страхом.

— Да… А вы?..

Голос был ей под стать. Неуверенный, тонкий, ангельский, почти неслышный, как у Настеньки в «Морозко». Казалось, что любая грубость разрушит этот хрустальный тембр, но молчать дальше было решительно невозможно. Кирилл откашлялся, Олжас с независимым видом разглядывал снегиря, скакавшего на елке.

— Майор Миронов. Убойный отдел Ельцовского РОВД. Мне нужно задать вам пару вопросов. Олег Станиславович Панарин вам супругом доводится?

— Да, но… — хрусталь в голосе Панариной треснул, держась из последних сил. — Я не понимаю… С ним что-то случилось? Он… Он жив?

— Мне очень жаль, но ваш супруг мертв. Необходимо, чтобы вы смогли опознать его…

Панарина сделала шаг назад, уходя в тень. Хлопнула вторая дверь. Кирилл подал знак Олжасу и торопливо вошел в дом, пока хозяйка не опомнилась и не выставила их, гонцов, приносящих плохие вести, за дверь.