Купчиха. Трилогия (СИ) - Стриковская Анна Артуровна. Страница 151

Шарахнула входная дверь и стало ясно, что графиня Гедвига покинула чайную. Услышав этот звук, Теодор вдруг с неожиданной прытью скатился с лестницы и бросился во внутреннюю часть дома. Мельхиор поспешил за ним, уповая на то, что интуиция наёмника не покинула Тео, когда он ушёл из профессии. Вполне возможно, что явление старой дамы было ничем иным, как дымовой завесой, отвлекающим манёвром, а в это время кто-то пытался выкрасть мальчишку.

Конечно, если бы тайный враг попытался пересечь созданный магом периметр, он тут же получил бы об этом весть. Но если клевретам графини под любым предлогом удалось выманить за его пределы Регину, то дело плохо. Конечно, он сорок раз внушал женщине, что даже пожар — не повод, чтобы уходить со двора куда бы то ни было, но мало ли…

Эди и Гину они нашли там же, где оставили, но женщина просто кипела от ярости. Едва завидев мужа, крикнула ему:

— Представляешь, это сволочи пытались стащить нашу Патти! Думали, Эди за ней увяжется.

Если она думала, что Тео станет возмущаться вместе с ней, то ошиблась. Тот мгновенно стал очень спокоен и строг. Спросил голосом сурового следователя:

— Сколько их было, тех, кто пытался похитить Патти? Ты запомнила их лица? И почему ты думаешь, что кошку пытались украсть?

Гина сосредоточилась настолько, что наморщила не только лоб, но и свой длинный нос. Для неё всё было ясно, но вот как донести это до мужа и мага? За три года она успела хорошо изучить характер Тео. Этот добрый, душевный человек моментально выключал все лишние эмоции, когда дело касалось чего-то важного. Его тогда интересовали только факты и ещё раз факты. Поэтому она не стала говорить, что сразу почуяла неладное, а перечислила то, что происходило на улице Колокольчиков.

— Значит так. Практически сразу, как вы ушли, а мы с Эди остались одни, на улице вдруг очень оживилось движение. Ты же знаешь: в четыре здесь обычно даже собаки не бродят, а уж людей и подавно нет. А тут такое оживление! Ходят то туда, то сюда… В смысле взад-вперёд. Всего трое. То есть сначала я не поняла, что их трое. Думала, что гораздо больше. Только потом наконец присмотрелась и сообразила. Они ходили то по-одному, то парочкой и всё время переодевались: менялись куртками, даже, кажется, выворачивали их наизнанку. В толпе бы это сработало, но тут никого, кроме них, не было, а мордами они меняться не научились.

— То есть, — уточнил Теодор, — ты видела троих. А как они пытались утащить кошку.

— Сначала они хотели увести Эди, — поправила его Гина, — Как только я на минутку отвлеклась, чтобы налить ему питьё в кружку, один из этих жлобов стал подзывать нашего мальчика к ограде. Мол, он тут кое-что нашёл и хочет ему показать. Хвала богам, Эдмон не такой дурачок. Вместо того, чтобы подойти к забору, побежал ко мне и всё рассказал. Мол, Гина, тут дядя говорит, что что-то нашёл за нашей калиткой и хочет нам это показать. Я сразу поняла, что дело нечисто. Сказала Эди, что нам нельзя выходить за калитку без тебя. Если дядя что-то нашёл, то пусть оставит там, где лежало. Даже не поленилась, взяла его за руку и пошла к изгороди, чтобы глянуть на этого "дядю". Того, как вы понимаете, и след простыл.

Сидевший у неё на коленях ребёнок прислушивался к рассказу, а тут решил вставить свою лепту:

— Гина, ты не про то рассказываешь. Тео просил тебя рассказать про то, как хотели похитить Патти. Знаете, дядя маг, — простодушно обратился он к Мельхиору, — они её сырой куриной печёнкой хотели выманить. Дураки! Она её не ест. Вот если бы паштетом…

— А когда это было? — уточнил Теодор, — Ну вот, печёнка эта?

— А вот прямо сразу и было, — заявила Регина, — мы как раз к калитке пошли, а эти гады в углу, около соседей справа пристроились. И ведь ушлые какие! Не полезли через изгородь, даже трогать её не стали. Просто положили печёнку на кусок промасленной бумаги и стали звать кис-кис-кис. Патти побежала было на зов, Эди у меня из рук вывернулся и тоже за нею… Только нашу кошку не проведёшь. Издалека унюхала, что они ей принесли, развернулась и гордо ушла на веранду. Мне даже бегать не пришлось.

— А где сейчас Патти? — спросил маг, — не нашедший кошку в поле видимости.

Эди взял его за палец и повёл было в дом, чтобы продемонстрировать убежище бедного животного, но оба остановились, когда услышали от Теодора:

— Меня больше волнует, где сейчас Виола. Она после разговора с этой ведьмой побежала сюда, но здесь её нет.

— Мама? — встревоженно произнёс малыш, — Мама сюда не приходила. Где моя мама?

В голосе его послышалось дрожание, предвещающее слёзы. Внезапно он оттолкнул мага и стремительно бросился в дом с криками:

— Мама! Мамочка моя! Где ты? Мама!

Не переставая взывать к маме, он пробежал весь первый этаж, заглядывая в каждую дверь. Так как ни на веранде, ни в столовой, ни в кухне Виолы не нашлось, он сел на пол и горько зарыдал. А вот чуть замешкавшемуся Мельхиору повезло больше: Виола, услышав вопли сына, уже сбегала по лестнице со второго этажа, где располагались спальни, и попала точно к нему в руки. Лицо у неё было заплаканное. Маг сделал вид, что не заметил этого обстоятельства, подхватил её под руку и поволок в сторону кухни. Пусть успокоит мальца и сама успокоится.

Распахнув дверь в кухню, он громко возвестил:

— Эди, вот же твоя мама! С ней всё в порядке! Иди, обними её, а то она волнуется.

Получив благодарный взгляд Виолы, он почувствовал, что всё делает правильно. Вон, и Эди смотрит на него почти с восхищением. Да и встреча в чайной прошла весьма успешно. Виола узнала много нового и ей удалось прогнать Гедвигу прочь. Только вот непонятно, почему после такого великолепного завершения разговора с этой старой крысой она побежала плакать?

А Виола подхватила сына на руки и закружила, чуть не сбив по ходу дела всю посуду со стола.

— Сыночек мой! Никому тебя он отдам! Никакие злобные тётки нас не разлучат!

Уже поздно вечером, уложив мальчика спать, Вилька жаловалась Гине на жизнь. К тому времени и визит Гедвиги, и попытка похищения Эдмона были уже обсосаны со всех сторон и разобраны по косточкам, мужчины допивали вторую бутылку вина в столовой, а женщины устроились на веранде и тоже не отказали себе в мелком удовольствии: распили маленькую бутылочку смородинового ликёра собственного изготовления, а ведь известно, что это зелье располагает к откровенности.

— Представляешь, я, дура, думала, что он меня любил. Была у меня такая глупая идея. Нет, я понимаю, что нравилась ему, он, может, даже влюбился. Но не любил. Теперь уж точно.

— Что тебя привело к такому выводу? — спросила Регина, которой этот разговор казался пустым перемалыванием воздуха.

— Ведьма. Она ведь не зельем забвения его напоила и не подчинение навела, как я раньше думала. Простой приворот. А ведь ты знаешь!..

Тон её вдруг стал обвиняющим.

— Что я знаю? — устало выговорила женщина.

— Если любовь настоящая, то приворот не действует. Вот! Значит, у него ненастоящая была.

Регина была убеждена, что ведьма, кроме приворота, использовала ещё что-то, скорее всего подчинение, но заговорила о другом.

— А ты-то сама его любила?

— Не знаю, — смутилась Вилька, — Нет, кажется. Но мне обидно, это ты понимаешь?!

— Понимаю, понимаю, — заверила её подруга, — а тебе пришло время переоценить всё, что с тобой случилось и посмотреть на людей другими глазами. Да-да, я Мельхиора имею в виду. Вот на него приворот точно бы не подействовал.

Почему-то после этих слов Виола вдруг заскучала и быстро ушла спать. Гина так и не поняла, что это значит. То ли ей маг совсем неинтересен, то ли она просто не желает об этом говорить. А ведь как было бы здорово, если бы она наконец перестала валять дурака и связала свою судьбу с хорошим человеком. Гина была в этом твёрдо убеждена и, насколько она знала, Теодор тоже разделял её мнение.