Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 57

Говорят, что наги обладают нечеловеческой проницательностью и общаются с духами. Их называют народом мудрейших.

Сейчас Нери осознала, какая всё это гнусная ложь. Как любят люди себя обманывать. Им нравится верить, что в мире есть мудрость, есть справедливость, есть духи. На деле же нет ничего, кроме власти, огня и крови. Весь Рагнарат строился из этого — а Кнеша воплощение Рагнарата.

Она сжала бирюзу в кулаке и швырнула её в угол комнаты. Камешек с тихим плеском упал в чашу клепсидры.

И тут начало происходить нечто странное. Не успела Нери отвести взгляд от клепсидры, как уровень воды в чаше стал подниматься, хотя из воронки она лилась с той же скоростью. Вот она дошла до витого верха и застыла на мгновение гладким зеркалом, вот полилась через край... Поражённая, Нери наблюдала, как вода льёт на пол и ползёт к ковру, как льётся всё сильнее, как превращается почти в поток и с грохотом переворачивает чашу...

Стражники снаружи потянули на себя двери — и их с головы до ног обдало чем-то вроде ревущего водопада. Они не успели опомниться, когда Нери, усиленно работая руками и ногами, подплыла к узкому окну; мощным течением выбило стекло. Чудо!.. Нери, мокрую, но счастливо смеющуюся, выбросило прямо вниз, на улицу; она не разбилась, но мягко приземлилась в струях клокочущего ручья, порождённого её собственным наводнением. Молодые силы вновь переполняли её; кровь горячо разливалась под кожей; ей казалось, что она срастается с этой ледяной водой, с намокшей землёй под босыми ногами, с беспредельной ширью неба над головой.

— Туда! — властно крикнула Нери, указав рукой направление, и вся внезапная река, похожая на гигантскую прозрачную змею, размывая землю, устремилась вслед за её жестом, перечёркивая путь тем людям Кнеши, которые начали сбегаться на переполох. Нери захлёстывал восторг — вся эта громада меняет русло по одному её слову! Но медлить было нельзя; Нери определила по солнцу, где запад, и рванулась туда, не оглядываясь. Пара точных движений — вот она перелезла через ограду — одежда порвана — в бездну её — перебежать через сад — какие-то колючки — царапина на щеке — беседка с белыми колоннами — скамейки, дорожки, цветы — замерший испуганный садовник — снова ограда...

Едва Нери очутилась на твёрдой земле и побежала прочь с придворцовых земель, что-то просвистело у самого её уха и исчезло в кроне ближайшего дерева. Стрела! Оглянувшись, она увидела около дюжины всадников на снурках, которые, наверное, успели переплыть её реку. Нери с досадой махнула рукой, и поток изогнулся, опять оказавшись перед ними. У неё мелькнула мысль о том, что они могут послать людей с другой стороны и окружить её — но она уже выиграла столько времени, всё ведь случилось слишком быстро... Нери побежала дальше. Она казалась себе невесомой, как бабочка; ноги еле касались земли. Она скрылась в кипарисовой роще раньше, чем ещё одна стрела настигла её, и ещё долго бежала вслепую, без передышек. Вниз по склону холма — мимо виноградников — и начались рагнарские поля.

Здесь Нери в смятении приказала реке остановиться, чтобы не затопить урожай и не превратить поля в болото. И течение покорно свернуло.

А потом помогло ей ещё раз — только по-новому.

Вечером того дня Тилша, свободный эги из Альдарака, гнал в деревню овец с пастбища — сегодня наступила его очередь выполнить эту обязанность. Погода стояла чудная, Тилша грелся под закатным солнцем и предвкушал вкусный ужин дома — его жена замечательно готовила. Да и старшая дочь обещала залатать наконец-то дыру в его одежонке. В общем, Тилша брёл следом за стадом по зелёным лугам и безмятежно насвистывал что-то себе под нос, когда услышал чуть в стороне странные звуки.

То, что он увидел, когда посмотрел туда, заставило его остановиться и широко распахнуть глаза. Две преданные пастушьи собаки тоже в недоумении замерли; одна из них испуганно прижала к голове уши. Прямо на стадо мчалась всадница — молодая девушка, и её длинные косы цвета травы разлетались от скачки. Вот только снурк, на котором она ехала... Он был совершенно прозрачен и как бы состоял из воды, которая обрела такую необычную форму и как-то держала её; при беге от него отделялись крупные брызги. Тилша протёр глаза, чтобы убедиться, что ему это не мерещится.

Судя по тому, как панически всадница тянула и дёргала прозрачные поводья, она потеряла управление над существом. Собаки с лаем разбежались в стороны, отступая от него; перепуганные овцы тоже мгновенно разбрелись с заунывным блеяньем. Тилша стоял, позабыв об овцах.

В нескольких шагах от него водяной снурк будто лопнул и мгновенно растёкся в огромную лужу; туда же рухнула девушка. Он поспешил к ней и осторожно помог подняться; судя по причёске, гладкой коже рук и тонкому шёлку, в который девушка была задрапирована (хотя грязному, местами изорванному и насквозь мокрому), она была из знати. Поддерживая её под руку, Тилша снял шапочку от солнца и попытался изобразить поклон. Эги не полагается заговаривать с моной, тем более незнакомой, первым, поэтому он молча ждал, всё ещё не оправившись от удивления.

— Чьё это стадо? — устало выдохнула она, глядя куда-то мимо него.

— Рагнара, высокорождённая мона.

— Рагнара...  — растерянно, точно во сне повторила девушка. — Но рагнар умер.

— Но жив его сын, высокорождённая мона.

— Сын жив, это верно, — она медленно кивнула. — Тогда почему его трон занимает другой?

Тилша пожал плечами. Он не собирался вникать в господские разбирательства, да и о недавних волнениях в стране знал только понаслышке: жена деревенского старосты любила посплетничать. Услышав же весть о моне Кнеше, он удивился — и только.

— Не знаю, высокорождённая мона. Видно, так угодно духам... Куда ты направляешься, госпожа? Я могу помочь тебе?

Девушка словно пришла в себя и тяжело, измученно вздохнула. Тилша вдруг заметил, что она босая.

— Меня зовут Ниэре. Ниэре из Маантраша. Приюти меня на ночь, добрый человек, и укажи дорогу к Заповедному лесу. Больше я не потревожу тебя.

ГЛАВА XIII

Пиарт рассеянно ковырялся в карасе на своей тарелке, думая о том, всё ли он собрал. Вторая мантия, смена белья, фляга для воды, мыло, бритва... Карта и бумаги, конечно же. Лупа. Нож и ложка. На всякий случай — запасной мешок.

Осталось, собственно, только запастись едой на кухне. Ну и лошадь, разумеется. Меидир обещал устроить всё с мальчишками-конюхами. Ему легко рассуждать, он всю жизнь странствует.

Пиарт же нервничал, потому что в последний раз уезжал из Академии за образцами южных растений, а было это почти двадцать лет назад. Даже страшно, когда осознаешь. После этого он не отлучался никуда дальше Меертона, а тем более в такие дикие места, куда они собрались на свой страх и риск.

Пиарт вообще не узнавал себя в последнее время. Не так давно он бы ни за что не решился на такую авантюру. Если бы Ректор так подчёркнуто не избегал его, если бы не игнорировал любые просьбы о помощи... Если бы не погром, который он обнаружил однажды у себя в комнате, вернувшись с занятий. Точнее, погром у Пиарта царил всегда, но этот устроил явно не он сам: передвинуто, переставлено и переложено было всё что можно, но ничего не пропало. Ничего, кроме парочки старых, замызганных карт ещё студенческих времён, к которым он давно не прикасался.

Кто-то искал ту карту. Другого объяснения Пиарт не видел. Он не рассказал об этом случае никому, даже белобрысому прорицателю, однако именно в тот день твёрдо решился ехать.

Подозревать можно было только Вораго и Ректора. Пиарт злобно покосился в ту сторону трапезной, где обычно рассаживались математики. Вораго мог подставить его — конечно, мог, но не проще ли было тогда просто-напросто подбросить ему эту карту, а не вручать с таинственным видом лично в руки, предупреждая об опасности? Размышляя над этим, Пиарт чуть не сломал себе голову и в конце концов плюнул. В интригах он разбирался не лучше, чем в магии.