Прорицатель (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 58

Так или иначе, кто-то в Академии упорно не хочет, чтобы тайна убийства Карлиоса раскрылась. И неизвестно, что ему важнее — само преступление или то, что связывает пресловутую карту с крестиками, «четвёртый компонент» и переходы между мирами. Значит, что-то их всё-таки связывает. Что — вот это им и предстоит выяснить.

И Пиарту уже даже неважно было, что он вполне может потерять место в Академии после этого странного побега с колдуном-чужеземцем вслед неизвестно за чем. Куда важнее установить истину: Пиарт впервые в жизни ощутил, что в Академии её оскорбляют, и это больно задело его.

Одно предположение у него уже было, хотя и довольно бредовое. Пиарт планировал поделиться им с Меидиром, как только они покинут Академию. Сегодня ночью.

Тот, кто пройдёт через огонь, должен умереть, а потом возродиться. Только после этого он обретёт ключ, чтобы открыть дверь.

Эти простые слова нашлись в записях Карлиоса, обведённые его рукой. Кажется, они тоже были выписаны из какой-то старой книги, и именно с ними связывалось упоминание о загадочных четырёх компонентах. Они вычленялись легко: условно говоря, огонь, смерть, возрождение и ключ. Если понимать «дверь» как проход в другой мир и крестики на карте как эти четыре ступени, то всё сходится. Если же нет...

— Профессор Пиарт, Вам просили передать...

На стол перед ним лёг пакет из плотной бумаги. Пиарт поднял глаза; ему поклонился веснушчатый, прыщавый мальчишка лет тринадцати. Кажется, он у него не вёл.

— Что это такое?

— Из Меертона. Трактир госпожи Эльды. Она сказала — Ваши любимые пирожные.

— Что ещё за... Ах, Эльда! — Пиарт хлопнул себя по лбу. — Молодец, спасибо.

Мальчишка убежал, а Пиарт занялся свёртком. Стряпня старушки Эльды — это сейчас кстати. Он и не думал, что она его помнит. И с чего вдруг такая доброта? Хотя... Пиарт усмехнулся. Вроде бы он когда-то ей нравился. В те времена они нередко сиживали в её славном заведении вместе с... Он помрачнел. С Вораго, конечно. С кем же ещё.

Из надорванного пакета в нос ударил запах печева и яблочного крема. Тут из-под стола послышался звук, похожий на скулёж. Пиарт приподнял скатерть и увидел, что у его ног устроился дряхлый пёс, носивший с десяток имён и живущий объедками с кухни Академии. Иногда он забредал сюда, и встречали его ласково, хотя Ректор был недоволен.

— Ладно, старина, — вздохнул Пиарт, встретившись взглядом с невыразимо печальными, слезящимися собачьими глазами. — Сегодня с тобой можно и поделиться.

Он отломил кусок от одного из пирожных и бросил псу под стол. Тот принялся за еду, и Пиарт собрался последовать его примеру, когда заметил приближающегося Меидира. Колдунишка направлялся прямо к нему и был явно чем-то встревожен. Видимо, все сегодня сговорились не дать ему спокойно пообедать.

— Я был на конюшне, — негромко бросил Меидир, остановившись будто бы для обычного приветствия. — Всё улажено. Встречаемся там в час пополуночи.

— Отлично, — сказал Пиарт. Его покоробили эти вечные начальственные интонации, но он уже знал, что спорить с ним бесполезно.

— Я только что встретил этого математика, — продолжил колдун, убедившись, что слишком уж поблизости никого нет, — ну, Вы поняли...

— Нет, — разыграл удивление Пиарт. Что-то подсказывало ему, о ком говорит Меидир, но он как мог равнодушно добавил: — У нас немало математиков, знаете ли.

— Хорошо, тогда тот, с которым Вы не разговариваете, — с лёгким раздражением пояснил прорицатель. — Так вот, он поймал меня за локоть и шепнул: «Если вы хотите ехать, делайте это скорее. Пусть Пиарт будет осторожен». Возможно, это не дословно, но смысл такой.

Пиарт нервно сглотнул. Он не сомневался в том, что это дословно, поскольку имел случаи убедиться в прекрасной памяти колдунишки. Вораго знает чересчур много. Вораго назвал его по имени. Вораго беспокоится о нём. Он не знал, какая из этих мыслей поражает его сильнее.

Беспокоится?... «Пиарт, Пиарт, какой же ты легковерный дурак». Вероятнее всего — делает вид, что беспокоится. Но зачем?

— Я ничего не говорил ему. Клянусь.

— Тогда откуда ему известно?...  — серые глаза колдунишки гневно сверкнули. Чаще всего они бывали вполне спокойными, но иногда в них промелькивала сталь. — Я же просил Вас...

— Понятия не имею, — прошипел Пиарт. — Правда... Я не говорил Вам... Это он дал мне карту. В библиотеке.

Ноздри Меидира дрогнули, раздуваясь. Он прищурился, и Пиарта почему-то прошиб пот.

— Сколько ещё Вы не рассказывали мне, Пиарт? Я думал, мы можем друг другу доверять.

— Простите меня...

— Речь не обо мне. Вы понимаете, насколько это опасно? А если карта — ловушка? Если Вораго работает на убийцу — или наоборот?

— Но для чего ему...  — начал Пиарт и осёкся. Из-под стола вновь послышался скулёж, только звучал он теперь как стон боли. Пёс вылез, подволакивая задние ноги, и дошёл почти до середины трапезной; его била крупная дрожь, а изо рта капала кровавая пена; за ним оставался алый след. Потом несчастная тварь опрокинулась набок, дёрнулась и замерла. К нему поспешил кто-то из сердобольных зоологов.

Пиарт перевёл взгляд на пирожное, которое всё ещё держал в руке.

— Вы знаете, Мей, — медленно произнёс он, — мне кажется, Вораго с нами честен. А если нет, то это обман, изощрённый даже для Отражения.

В назначенное время Пиарт подошёл к конюшне, стуча зубами от холода. Он позаботился о том, чтобы одеться соответственно: телогрейка и рубаха дополнялись тёплой мантией, перчатками и сапогами, однако это не спасало от ночного сырого холода. Он в очередной раз подумал о том, каково это — когда лето ночью не похоже на зиму, а зимой не выпадает снег. Должно быть, неплохо.

Когда он пришёл, Меидир как раз выводил под уздцы коня, чернота которого сливалась с мраком вокруг. Пиарт близоруко прищурился, силясь разглядеть его в свете факела, предусмотрительно вставленного в скобу в стене.

— Вы всё взяли? — волосы прорицателя белым пятном виднелись из-под капюшона плаща.

— Вот, — Пиарт приподнял свой немаленький вещевой мешок и с сомнением покосился на лошадь. — Вы уверены, что это... подойдёт?

Меидир любовно погладил коня по гладкому боку.

— Ну конечно. Трое ваших конюших уверили меня, что это самое спокойное животное в Академии... Вы хорошо себя чувствуете?

— Да, если Вы о пирожном, — пропыхтел Пиарт, забираясь в седло — он не делал этого много лет; Меидир придержал ему стремя. — Я не пробовал его.

— Вам невероятно повезло, — сказал колдун и, исчезнув в конюшне, через секунду появился с другой лошадью — надо полагать, с той, на которой явился сюда. — Кого Вы подозреваете?

— Всех, — Пиарт возвёл глаза к небу; оно было усыпано звёздами, как трава росой. — И никого.

Но уж точно не Эльду. Если только бедная трактирщица не тронулась умом, тоскуя по утраченной молодости.

Мей вздохнул. Не ответив, он потушил факел, влез в седло и пришпорил лошадь. Впрочем, уже через пару шагов осадил её.

— Вы слышали?

— Что именно?

— Странный звук, — он махнул рукой. — Где-то там.

Пиарт пожал плечами.

— В той стороне курятник. Наверное, куры возятся.

— Это не куры, — Меидир качнул головой. — Ладно, поехали. Куда Вы хотите сначала?

— Южная окраина леса Тверси, — твёрдо сказал Пиарт. — Ближайший к нам крест на карте.

Они тронули лошадей и некоторое время ехали молча. Луна вяло освещала дорогу, периодически скрываясь за облаками. Оставляя за собой башни Академии, Пиарт чувствовал, будто внутри него что-то рвётся — и одновременно испытывал нечто пьянящее. Лишь когда показалась окраина Меертона, прорицатель спросил, оглянувшись:

— Почему именно Тверси? В чём Ваша догадка?

Что ж, сейчас или никогда. В конце концов, Пиарту не впервые приходится выставлять себя дураком перед этим невежественным юнцом, который мучается от собственных видений, лезет не в своё дело и рассуждает о вещах, которых не имеет права касаться.