Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 36

Жители Зельдора столпились вдоль единственной главной улицы, чтобы поглазеть на королевское войско. Многие женщины плакали — возможно, те, чьи сыновья уже погибли или бились сейчас в северных землях королевства. Мужчины — в основном торговцы и ремесленники — смотрели исподлобья, тихо переговариваясь. Никаких цветов под ноги, никаких костров в честь Шейиза или ритуальных окроплений в честь Льер. Им всячески давали понять, что это не триумф победителей. Нитлот как-то неосознанно натянул капюшон, стараясь не встречаться с зельдорцами глазами.

Ратуша, сообразно с городскими традициями, была деревянной — высокое здание с резным крыльцом и узкими, как предпочитают в Дорелии, окнами. Возле входа уже стояли стражники, несколько вооружённых рыцарей, градоправитель с кучкой советников и (впридачу) единственный герольд с рогом. Все они напряглись от тревоги и скрываемого ужаса, но потом увидели знамя Дорелии, выделили лорда Толмэ из завшивевшего недовойска и попадали на одно колено, прижав кулаки к груди.

Ну что ж, — Нитлот обращался одновременно к Тейору и Индрис. — Не такое уж плохое начало.

Совсем не плохое, — ответила Индрис, одновременно улыбаясь заревевшему ребёнку в толпе. — И это сделал ты, Зануда. Если бы не ты, никто бы не решился.

— Брось, а то он зазнается, — вслух шепнул Тейор, приобнимая Индрис за плечи. Нитлоту вдруг остро захотелось вернуть его в Заповедный лес, ну или хотя бы послать за ещё одним оленем… — Война ещё не закончена. Ставлю весь зеркальный дом, Меи-Зеешни, на то, что душка Хелт скоро будет под Энтором.

Вилтор сидел в зельдорской таверне, обалдев от внезапно свалившегося на него счастья. В таверне было светло и людно: не одному ему пришло в голову насладиться первым вечером в нормальном, человеческом месте. Многие разговаривали, но в основном молча потягивали эль или сидр вприкуску с жареными цыплятами. Люди слишком устали, чтобы попусту трепать языком, и всё ещё с трудом верили, что спаслись.

В большом очаге, заглушая ненавязчивое треньканье лиры менестреля, трещал огонь. Покой окутал людный зал — заботливо, точно шерстяное покрывало. Или тесто вокруг варенья в булочках…

Впервые за долгое-долгое время Вилтор сравнил что-то в своей жизни с выпечкой. Он улыбнулся: это явно значит, что всё идёт на поправку.

В деревянной кружке пенился эль; стол был новым и пах сосной. Сосны в Зельдоре вообще были повсюду — даже рядом с казармой городской стражи, где поселили их с Гоннатом. Там темно зеленела целая аллея, что сначала заставило Вилтора долго чесать в затылке: он привык, что такие уголки окружают замки или дома богатых купцов, но никак не жильё солдатни.

Впрочем, он мало думал об этом в тот вечер. Он вообще мало думал — только рычал от удовольствия (то мысленно, то вслух), мочалкой сдирая с себя засохшую грязь, промывая корочки на ранах, ужиная горячей едой… Зельдор принял их более чем гостеприимно. Выйдя из ратуши после переговоров с городскими властями, лорд Толмэ объявил, что их крошечное потрёпанное войско — просто армия героев в глазах местных. «Пусть мы не отстояли земли на севере, но отстояли свою честь и жизнь! — восклицал он, озабоченно потирая ввалившиеся щёки. — Любой город в Дорелии был бы счастлив стать нашим убежищем».

Правда, Вилтору показалось, что лорд слегка покривил душой: хмурые взгляды людей, на голову которых вдруг свалилась толпа израненных нахлебников, выражали что угодно, только не восторг… Но в тот момент это было совершенно не важно.

Их расселили там, где нашлось место; лишь немногим повезло оказаться среди стражников — остальные довольствовались гостиницами и приютом для бедных при местном храме Эакана, бога воздуха. Лорда Толмэ пригласил к себе толстый, страдавший одышкой градоправитель. Не очень уверенно он провозгласил, что считает своей почётной обязанностью принять в собственном доме королевского полководца. Пока они растекались друг перед другом в любезностях, Вилтор глазел по сторонам и мечтал, как поест наконец-то по-человечески и, может, даже выспится на перине… В битве на равнине Ра'илг и переходе через лес он похудел так, что чуть позже с трудом узнал себя в зеркале. Если бы госпожа Мейго увидела его в нынешнем состоянии, в дорелийской армии не поздоровилось бы всем поимённо, начиная с самого лорда Толмэ.

Гоннат, стоя с ним рядом, хохотал то над кучей конского навоза прямо посреди площади (наверное, не успели убрать), то над прорехой в платье торговки, то над тройным подбородком градоправителя. Он был чересчур возбуждён и никак не мог прекратить смеяться…

Он вообще слишком часто смеялся после битвы. Временами Вилтора пугал этот смех.

Хотя, конечно, это было и не так страшно, как дёргающееся веко лорда Толмэ или взгляд молодого аи Шарга, оставшегося без ноги.

Вилтор пытался разузнать, куда определили Отражений, но пока не смог. Они будто испарились, ещё когда все толпились на площади… А может, и на самом деле испарились — с них станется. Госпожа Индрис, по крайней мере, точно была похожа на сон.

Жуткое разочарование смог возместить только превосходный пшеничный хлеб — горячий, прямо из печки, — который им подали к обеду в казарме. Этот злосчастный каравай чуть до слёз Вилтора не довёл (было бы ужасно стыдно — при всех); его и есть-то было жаль, так это походило на встречу со старым другом… Кто тут мог понять его — сына пекаря?…

Раньше, в Энторе, Вилтор ворчал, когда мать забывала выстирать ему рубашку или когда Дора разбрасывала своих кукол в гостиной. Теперь он искренне ликовал, падая на жёсткую койку в общей спальне стражников; и ему было наплевать на то, что могут подумать зельдорцы. Они просто не понимали, какое море сокровищ в их распоряжении каждый день… Дни в Заповедном лесу подсказали Вилтору, что по-хорошему надо бы благодарить четырёх богов за каждую мелочь вроде той же койки.

Наверное, потому боги и разгневались на Обетованное в последнее время — получали бессовестно мало благодарности.

— Хорошо… — вздохнул Гоннат, стирая пивные усы, и сыто отвалился на спинку стула. — Ты вот веришь, что мы здесь?

— Не особо, — признал Вилтор.

Он поглядывал на Гонната с невольным сочувствием: должно быть, бывшему десятнику вдвойне тяжело будет покидать Зельдор. В битве на Ра'илг он был ранен дважды, мечом и стрелой, и чудом спасся. Выручили его, пожалуй, только ножны, зачарованные госпожой Индрис — те самые, с позолоченными бляшками-листочками, — да врачевание господина Нитлота. Тот вообще много кого вытянул из пасти Дарекры в лесу. Вилтор так зауважал Отражение в последнее время, что даже смотреть боялся лишний раз в его сторону… Раньше он относился так разве что к лорду Заэру (ну, кроме короля Абиальда, конечно; хотя вот это уже спорный вопрос…). Но лорд Заэру был собой — суровым, сухим стариком, всезнающим и всемогущим. А господин Нитлот — лопоухим заморышем, к тому же ужасно высокомерным, чего Вилтор всегда не переносил.

Но он сделал столько для войска лорда Толмэ — причём бескорыстно. Не убежал с феорнцами. Не скрылся в лесу ещё раньше с помощью своей магии, хотя наверняка мог. Не понёсся, сверкая пятками, от недокрыс ведьмы Хелт — Вилтор до сих пор вздрагивал и краснел, вспоминая о животном ужасе, которому не смог воспротивиться… Часть боя после того, как появились призраки-оборотни, он просто не помнил. Всё тогда потонуло в кровавом тумане, и очнулся он уже в лесу — с повязкой на голове, чувствуя себя пережаренным пирогом, от которого остались одни угольки.

— Жаль будет, если нас скоро отсюда погонят, — подтвердил Гоннат размышления Вилтора. Язык у него чуть заплетался — видимо, пиво с отвычки ударило в голову. — А так и будет, запомни. Лорд Толмэ теперь ненавидит белую тварь. Если она сунется к Энтору, он нипочём не усидит тут, в южных землях…

— Но нас меньше пяти десятков, — напомнил Вилтор. — И из них почти все… — он смолк.

— Да ладно, не мнись, — Гоннат беспечно, как в прежние времена, махнул рукой; его курносое лицо лоснилось от веселья. — Почти все калеки. Точно… Только, мне думается, и такая помощь под Энтором будет не лишней.