Клинки и крылья (СИ) - Пушкарева Юлия Евгеньевна. Страница 83

Он потянул носом и указал на узел Шляпы, брошенный около Камня. Боуги весело махнул рукой.

— Расскажу чуть позже… Это связь королевы Хелт с тауриллиан. Как видишь, она её по глупости проморгала. Тебе, правда, вряд ли понравится эта история, — прибавил он, пока не уточняя, почему.

Хотя Хелт использовала в качестве посредника голову белого волка, а не кота из племени Миртау, это всё равно должно было его расстроить.

В ответ Двуликий то ли улыбнулся, то ли оскалился.

— О твои мучительные загадки, Шляпа… Я люблю их даже больше, чем сливки и миншийские черепаховые гребешки. Хорошо, дождусь твоего «чуть позже». Думаю, можно перейти к деталям. Зачем ты приехал на самом деле?

— Просить тебя о помощи, Миртау. Тебя и Яллу… В лагере альсунгцев я слышал её крики. Столько времени прошло, а голос ни с чем не спутаешь.

— Ялла-коршун… — из улыбки оборотня пропало всё хищное. — Правильно, она здесь. Сдаётся мне, мы с ней — последние Двуликие в этом королевстве… А может, и на всём восточном материке. Решусь ли я когда-нибудь называть его Обетованным — теперь, когда мечтаю о западе!.. Но к делу. Тебе нужна наша помощь? Помощь в битве?

— И это тоже, если возможно… Но главное: ты не мог бы разбудить духов стихий? Тех атури, что ещё не покинули эти места?… И не хитри, Миртау, — увидев растерянное выражение на круглом личике, Шляпа погрозил ему пальцем. — Я знаю, что ты поддерживаешь связь с ними.

У Миртау раздражённо зарокотало что-то в горле.

— Ничего от тебя не скроешь, старый друг… Их совсем мало осталось, увы. И я сомневаюсь, что они согласятся помогать людям.

— Значит, Хелт победит в Великой войне, тауриллиан вернутся, и Хаос пожрёт этих духов… Для бессмертных свобода означает вседозволенность, Миртау. А ещё они никогда не простят атури своего пленения. Объясни им это.

Миртау лениво потёрся спиной о Белый камень. Шляпе подумалось, что на его спине останутся зелёные разводы от мха.

— Будет непросто… Духи так давно не показывались людям. Да и вообще кому бы то ни было. Последние, с кем я пересекался, коротают вечность в Заповедном лесу, и им мало дела до… до всего вокруг. Ты же сам видишь, что происходит, Шляпа. Леса вырубают, луга распахивают, через реки перебрасывают мосты, города растут… Атури не выжить на этом материке, друг мой. Как и нам, собственно.

Шляпа подошёл и присел рядом с ним. Вместе они смотрели, как небо затягивает лиловое покрывало сумерек.

— Разберёмся с этой войной — а там посмотрим. Может, я всё же решусь вернуться на запад. Обязательно тебе сообщу.

— О да, именно так ты говоришь каждый раз… Нет, Шляпа. Наше время прошло, — он вздохнул. — Я скажу Ялле, чтобы она слетала к Заповедному лесу и разыскала атури. Впрочем, если память не изменяет мне (а обычно она мне верна), там сейчас какие-то последыши дорелийского войска с тремя Отражениями, которые соизволили помочь… Отражения, думаю, и сами разберутся. Но Яллу я отправлю, раз уж тебе так спокойнее. Сам не побегу — слишком лень, да и Абиальд меня хватится… Ещё умрёт от горя, бедолага. Негоже королю умирать посреди войны.

ГЛАВА XVIII

Облегчение в передышке оказалось обманчивым. Уже проснувшись на следующее утро после их прибытия в Зельдор, Нитлот обнаружил, что шрамы от старых и новых повреждений у него снова ноют, а голова раскалывается от боли. Некоторые из ран, полученных от порождений Хаоса в Волчьей Пустоши, заново раскрылись и теперь сочились кровью и гноем. Вдобавок и зеркало вело себя очень странно: то покрывалось морозными узорами прямо в комнате, то принималось дрожать, будто желая выбраться из рамки. Нитлот знал, что так оно может воспринимать только неожиданные, неправильные смещения в магическом поле. Что-то в Обетованном продолжало отклоняться от нормы — и он прекрасно понимал, что.

Разрыв в Хаос ширится. Альен до сих пор не закрыл его.

Жив ли он вообще, вместе со своим агхом?…

Нитлот заставлял себя не думать об этом. Слишком много текущих дел требовало его внимания. Измученное, не приспособленное к походным тяготам тело требовало отдыха и восстановления, как и ум — но он не мог позволить себе такой роскоши. Нужно было позаботиться о раненых, обновить защитные чары на оружии и доспехах… А ещё — послать в Долину призыв о помощи. Нитлот мог бы воспользоваться мысленной связью (вполне возможно, что у них троих, при объединённых усилиях, это получилось бы и на большом расстоянии), но не хотел подвергать лишнему риску Индрис, у которой едва-едва начал увеличиваться живот. Поэтому, приведя в порядок свои перевязки и почти «выдохшиеся» амулеты (половину из них после битвы на Ра'илг вообще пришлось выбросить: неприметные камушки и цепи с магическими знаками просто трескались, не выдерживая такого напора), он первым делом сел за письменный стол и набросал заурядное письмо чернилами. Нитлот по-прежнему не представлял, кого избрали новым Старшим, так что писал лично Мервиту: старый лев-изобретатель наверняка разберётся… Он мало надеялся на то, что призыв будет услышан, но отправился в почтовую голубятню с чувством выполненного долга.

Их с Тейором и Индрис разместили в доме господина аи Тэру — богатого торговца лесом и мебелью, который сотрудничал с местной гильдией плотников (по понятным причинам, весьма влиятельной в Зельдоре). Крепкое двухэтажное строение, даже довольно красивое по здешним меркам, стояло в одном из переулков недалеко от центральной улицы. Ковры под ногами, штат прислуги из шести человек, уютные гостевые комнаты с ваннами — наверное, Отражений никогда не принимали так уважительно в людских городах… Нитлот рассчитывал на казарму, какой-нибудь склад или — вершина мечтаний — комнаты в гостинице; но восторженно-льстивый градоправитель и господин Тэру заявили, что трое магов заслуживают лучшего гостеприимства, которое способен предложить Зельдор. «В награду за доблесть и помощь Дорелии в тяжёлые времена», — как выразились они на вечерней пирушке в ратуше… Ненароком подчеркнув, что все остальные Отражения покинуть Долину и в «тяжёлые времена» не удосужились.

Надо сказать, градоправитель их в своём доме всё же не принял — в отличие от лорда Толмэ… Нитлот с Тейором лишь обменялись едкими замечаниями по этому поводу (в мысленном общении, конечно же). Беззеркальные есть беззеркальные; они будут шарахаться от детей Долины, хоть трижды провозгласив их героями.

Одним словом, господин Тэру жил пышно, как небогатый лорд. А может, и пышнее: те замки лордов в Ти'арге, Феорне и Дорелии, где Нитлоту довелось побывать, рушились от старости буквально под каждым шагом… Здесь же крыша не протекала, половицы не гнили, а ветер не свистел сквозь щели в стенах. Что ещё нужно после долгого трудного пути? Он не чаял встретить такой чистоты и удобства в городе беззеркальных на окраине леса.

Нежно-розовый весенний рассвет занялся недавно, и в доме пока было тихо — только на кухне кто-то гремел посудой, изобретая завтрак для хозяев и пугающих гостей с зеркалами. Нитлот прошёл по коридору, вдыхая смолянистый запах сосны от обшивки на стенах. Минуя комнату Индрис, он на секунду остановился и в задумчивости коснулся дверной ручки… Не заперто, изнутри — ни звука. Должно быть, спит детским сном: переход через лес вымотал Индрис, как бы яро она ни утверждала обратное.

Нитлот безмолвно покачал головой в ответ на свои мысли, сжал свиток за пазухой и подавил искушение войти.

…Итак, в городе беззеркальных на окраине леса. В городе, который совершенно не ждал прибытия потрёпанных остатков дорелийского войска.

На месте властей Зельдора Нитлот, наверное, опасался бы за его покой. Всем известно, каких глупостей способны натворить беззеркальные, когда они с оружием в руках, на войне, дорываются до еды, выпивки и женщин… Однако встреча, по-видимому, прошла на удивление мирно: даже мусора на узких улочках не прибавилось. Вывеска ближайшей таверны поскрипывала от ветра; под ней дремал тощий бродячий пёс. На пороге валялся порванный женский чулок, но в целом ничего не говорило о ночном буйстве и разгуле. Лорд Толмэ хорошо вымуштровал своих ребят… Или, возможно, дорелийцы и в самом деле заслуживают более высокой оценки, чем привык давать им Нитлот?…