Пять из пяти (СИ) - Уваров Александр. Страница 8

— Убийца! — услышал я голос Повара. — Он специально тебя к самому краю подманивает, специально! Осторожней с ним, бедный мой принц, осторожней! Он столкнёт тебя в бездну!

"Идиоты" прошептал я и подошёл к двери.

Прислонившись вплотную к часто наваренным на стальные балки витым прутьям, я изогнул голову, заглянул за угол коридора, в полумрак, почти растворивший выварено-лимонный свет двух слабых лампочек, что свисали с потолка на тонких, скрученных в спираль, до черноты грязных проводах.

Я смотрел на пустой коридор (странно, сегодня охранники как будто совсем о нас забыли). Налёг на дверь — и она со скрипом отворилась.

— Непорядок… — сонно прошептал Карлик. — Идиот Боцман дверь забыл закрыть.

— Он не артист, — ответил я. — Что он знает о свободе.

Я открыл дверь и вышел в коридор.

— Чай у них попроси! — крикнул мне вдогонку Карлик.

Я плохо ориентировался в служебных помещениях клуба и плутал почти полчаса, выискивая дежурную комнату охраны. Один раз едва не забрёл в бухгалтерию… Какая-то старушка, прижимая к груди толстую синюю папку в ползущими из неё во все стороны разноцветными листами, выпозла из кабинета в самом конце длинного, пропахшего чернилами коридора, увидела меня — пискнула испуганно и куда-то пропала. Словно провалилась сквозь пол — я поклясться мог бы, что не забежала она обратно в кабинет, и вообще никуда не ушла. Исчезла…

"Опыт" с уважением подумал я.

Ещё проходил, видимо, мимо кухни клубного ресторана. Помню долетевший запах и едва слышное шипение жарящегося мяса (бифштексы?) и ещё… Кажется, аромат сырного соуса.

Потом спустился по лестнице вниз, прошёл метров сорок вперёд, ещё раз спустился вниз.

И понял, что, по какой-то счастливой случайности, нашёл, наконец, верный путь.

Я вышел в тот самый коридор, что вёл к нашим камерам-клеткам. Но вышел я к нему непонятно каким образом… Векдь не было здесь двери! Я проходил здесь, но никакой двери не заметил.

Или тусклый свет сыграл со мной дурную шутку?

Я стоял, размышляя о загадках здешних комнат и проходов, и (на пятой минуте раздумий) услышал такой знакомый, раскатистый, раздражающий до судорог, идиотский смех охранников.

Я пошёл на звук (смех уних всегда долгий… они живут в полусне, или, может, в полусне работают, лишь при виде начальства на пару минут переходя в состояние маниакальной исполнительности… но если уж проснутся в отсутствие руководства да в неурочный час — то непременно будут смеятся… вот так — долго, долго…).

Дежурная комната оказалась в каком-то закутке, в тупиковом ответвлении от коридора, в котором лампочек (даже самых тусклых) не было вообще.

По счастью, дверь в дежурную комнату была открыта, отчего и смех слышался хорошо, и свет от лампы в комнате хоть и отчасти, но освещал коридор.

— Ты чего? — спросил меня один из охранников (он развалился на продавленном диване с рваной табачной обивкой, доминал его до блина, ворочался оплывшей тушей… завидев меня — забурчал недовольно и с силой надавил на вылезшую из дыры в обивке кривую пружину). — Тебя старший увидит — там таких вставит!..

— И по делу! — нагло заявил я.

Один из охранников (кажется, в комнате их всего было четверо… точно, четверо), тот, что, присев на корточки, настраивал шипевший и свистевший телевизор, время от времени подкручивая ручку громкости и постукивая по боковой панели, оторвался от полезного своего занятия и удивлением посмотрел на меня.

— Ты чего это? — спросил он.

На экране мелькали расплывающиеся в тумане картинки и иногда слышались короткие обрывки фраз.

"На первом канале…"

— Чего это?

— Дверь вы забыли закрыть в нашу камеру! — недовольно сказал я. — Непорядок.

— А мы-то тут при чём?! — возмутился третий охранник (он сыпал чай в большой ведро, подхватывая щепотью листья из красной жестяной банки). — Боцман на обходе был. Ты Боцмана тут видишь?

— Нет, — ответил я.

— А почему? — задал третий риторический вопрос.

Тот, что настраивал телевизор — снова начал было гоготать (так это на его голос я шёл!), но третий перевернул банку, высыпав в ведро весь оставшийся чай, и решительно прервал своего коллуге:

— Ты, Баклан, техникой занимайся! Кто тут электрик?

— Я, — ответил настраивавший, враз перестав смеяться.

— Вот так и чини! — прикрикнул на него третий. — До футбола полчаса осталось, а у тебя конь не валялся!

— Чиню… — пробубнил электрик и сердито засопел.

Видно, ему очень не понравилось, что отругали его в присутствии артиста.

— Почему ты тут Боцмана не видишь? — снова спросил меня третий.

И ответил:

— Он к Веронике пошёл. Приказ выполнять. Так что у вас его и ищи. Скажи, чтобы клетку закрыл и заодно скажи, чтобы ключи на вахту сдал. А то потеряет ещё, долбоёб старый…

— А вы нам чайку не дадите? — попросил я.

— К ночи ближе… — как-то неопределённо ответил третий. — Если кипяток дадут… Не видишь — сами в ведре кипятим!

— Вижу, — ответил я.

И ушёл.

Боцман и в самом деле пришёл к Веронике.

Один.

— Я… это… в соответствии с заявкой, — замычал он.

И опустил голову.

Я стоял в коридоре. Рядом с клеткой Вероники, в двух шагах от Боцмана, за широкой его спиной.

Вероника, конечно, сразу меня заметила. Подмигнула мне и поманила пальцем.

Я отрицательно помотал головой (нет, правда… какая-то она неухоженная, как будто специально вымазалась грязью и посыпала голову пухом из дырявой своей подушки… с Никой разве сравнить?.. да и вдохновения с ней никакого, уездный цирк-шапито с дырявым куполом, пускай уж к ней клоуны с охранниками ходят…).

— А чего один? — обиженно спросила Вероника, и расстегнула верхнюю пуговицу на розовом своём халате с рюшками, синей заплаткой на левом рукаве и маками, что красной нитью вышиты были на уровне талии. — Договорились же, что групповое будет…

— Не-е-е! — Боцман замотал головой и переступил с ноги на ногу. — Групповое — никак нельзя. Скоро же футбол, финал будет… Ребята никак придти не могут, меня вот попросили. Так сказать, делегатом от всех… Я же всё равно в футболе не очень…

— Да ну! — удивилась Вероника и быстрым движением расстегнула все остальные пуговицы. — Молодец! Настоящий моряк! Один за всех, стало быть, и все…

— Ты… это… — обиженно пробурчал Боцман. — Ты не издевайся. Чем могу, как говорится… Я тебе не пацан какой, так что преддупреждаю — сильно не дёргайся. А то ведь не получится ничего…

— Ой, ой! — Вероника хихикнула и сбросила халат, оставшись в ночной сорочке.

"Ну, ладно" решил я. "У неё с Боцманом тягомотина ещё часа три будет тянуться, а мне камеру надо закрыть… А то страший охранник с обходом пойдёт".

— Эй, охранник! — позвал я.

Боцман вздохнул и повернулся ко мне.

С полминуты морщил лоб, соображая (я терпеливо ждал).

Потом лицо его просветлело от озарившей его догадки.

— Ну, правильно, — сказал он. — Второй раз на этой неделе… Склероз, мать его! Я что, опять дверь забыл закрыть?

— Опять, — подтвердил я.

Вероника устала ждать, махнула рукой, решительно сбросила сорочку (конечно, у неё не только лицо чёрным вымазано было!.. ну груди, как ни странно, ничего, очень даже ничего — полные, но тугие, не отвисшие… может, когда-то она и впрямь была красавицей?… на мгновение я даже позавидовал Боцману… фу, дошёл!.. я же артист!).

Потом упала на койку и истошно завопила:

— Оставьте меня! Мерзавцы! Ой, мама, не надо! Не надо!!

— На ключи, — шепнул Боцман и поспешно сунул мне в руку тяжёлую связку. — Свой сам найдёшь… Некогда мне.

— Я дверь закрою изнутри, — ответил я ему. — Будешь проходить мимо — заберёшь. Идёт?

— Да за что же это мне?!! — продолжала вопить Вероника.

— Идёт, — согласился Боцман.

И, заткнув уши ладонями, зарычал:

— Да не ори же ты! Имей совесть, дура немытая! Я же пожилой человек, я устал. Дай хоть раздеться, сосредоточиться… Да, кстати, чуть не забыл! Я журнал вахтенный принёс, тебе тут отметку надо сделать, расписаться… Директор приказал. По мере выполнения задания… Так я тут за троих расписался, и для тебя местечко в уголке осталось… Всё по правилам…