Дорога длиною в жизнь - Людников Иван Ильич. Страница 4
Вскоре мне представились майоры Ф. И. Печенюк и Г. М. Гуняга. Теперь трем командирам стрелковых полков не хватало «самой малости» — солдат. Вскоре, правда, они дождались пополнения, однако десятитысячный состав дивизии никак нельзя было назвать войском. Мы располагали тремя сотнями винтовок и тридцатью автоматами. Эшелон с оружием, предназначенным для нашей дивизии, попал под бомбежку на перегоне между Ремонтной и Сальском. Узнав об этом, кто-то невесело пошутил: «Фашистов пилотками закидаем». Обстановка же отнюдь не располагала к шуткам. По всем приметам было ясно: скоро опять воевать, а времени на то, что называется «сколачиванием подразделений», в обрез. Генерал-майор Н. И. Труфанов, командовавший 51-й армией, куда входила наша дивизия, уже приказал нам сосредоточиться в районе, где мы провели рекогносцировку.
Говорят, нет худа без добра. Худую весть принес мне старший лейтенант Владимир Коноваленко, помощник начальника оперативного отдела штаба дивизии. Вечером он уехал проверить, как окапываются подразделения, и заодно разведать берег Дона, но вдруг прискакал обратно на взмыленной лошади. С непонятным восторгом Коноваленко стал докладывать, что через Дон переправляются разрозненные группы и подразделения отступающих частей. Я с удивлением глядел на Коноваленко: толковый командир, чему же он, дурень, радуется?
— Так ведь они с оружием, товарищ полковник! Кроме винтовок есть пулеметы, четыре пушки с боеприпасами, а на подходе — гаубичная батарея.
Решение было принято тут же. За несколько дней мы частично вооружили дивизию винтовками и карабинами, ручными и станковыми пулеметами, противотанковыми ружьями, пушками, гаубицами, минометами. Оружия было явно недостаточно, но жаждущий, как известно, рад и глотку воды. Мы воспрянули духом: есть чем встретить врага.
А теперь, дорогой читатель, представь себе отведенную дивизии полосу обороны. Она тянулась от станицы Верхне-Курмоярская до хутора Красный Яр на левом берегу Дона, что южнее Цимлянской (в этом месте на нынешних картах лежит Цимлянское море). Чтобы побывать в полках, вытянутых в одну линию на семьдесят пять километров, приходилось пользоваться самолетом По-2. Расположив командный пункт дивизии на центральной ферме дубовского животноводческого совхоза, я никак не предполагал, что придется заняться и совсем несвойственным армии делом — эвакуировать в тыл десять тысяч голов крупного рогатого скота. Забот хватало…
В высших штабах, видимо, уже знали направление главного удара немецких армий Вейхса. Нас снабдили оружием, а неплотные боевые порядки дивизии усилили четырьмя отдельными полками — кавалерийским, артиллерийским, противотанковым и гвардейским минометным (М-13).
18 июля 1942 года, овладев Цимлянской, гитлеровцы захватили плацдарм на левом берегу Дона. В тот же день 138-я приняла бой с авангардными частями 4-й танковой армии противника. Три наших полка не дрогнули под массированными ударами трех вражеских дивизий и до конца июля прочно удерживали свои рубежи.
Трудно воевать на широких донских просторах, когда танков у тебя нет, а противник маневрирует ими на ровной открытой местности, когда его самолеты безнаказанно летают через линию фронта, проникая в наши глубокие тылы, а над передним краем назойливо кружит фашистский воздушный разведчик. Все на виду у этой проклятой «рамы»! Только ночь лишает врага преимуществ. Ночью можно драться на равных. А потому удары по основной переправе гитлеровцев мы наносим ночью.
Полки дивизии ходили в ночные контратаки не только на Дону, но и на Аксае. Если днем противнику удавалось потеснить наш полк, ночной контратакой мы возвращали утерянные позиции. Были созданы специальные батальоны для ночных действий. Бойцов обучили атаковать внезапно, стремительно, без звуковых и световых сигналов, прокладывать дорогу автоматами и гранатами.
Расскажу о бое в ночь на 11 августа. Накануне я получил распоряжение отойти на новый оборонительный рубеж (внешний сталинградский). Но приказа на ночную атаку не отменил. Она началась в тот час, когда вражеские солдаты ужинали в своих окопах. Без единого выстрела, без сигнальных ракет ринулись наши бойцы вперед, одним броском достигли траншей неприятеля. В полночь овладев населенными пунктами Генераловский, Кондауров и Сазонов, мы истребили свыше четырехсот гитлеровских солдат и офицеров. В свое расположение вернулись с двадцатью пятью пленными и с большими трофеями.
В ту же ночь дивизия бесшумно снялась, оставив на старом рубеже разведывательный и учебный батальоны и артиллерийскую батарею. Еще не забрезжил рассвет, а те, кого мы оставили для прикрытия, развили такую активность, что дезориентированный противник ждал новой атаки. Внезапно для гитлеровцев оба батальона и батарея через сутки отошли. Так дивизии удалось совершить марш на новый рубеж, не имея за спиной наседающего неприятеля.
Пятьдесят дней боев между Доном и Волгой вообще богаты примерами гибкой тактики, продиктованной специфическими условиями военного театра и непрерывно менявшейся обстановкой. Не могу при этом умолчать о трудностях, которые возникли в результате недопустимого разрыва между дивизией и армией. В первых числах августа мы дрались на Дону, а штаб 51-й армии отходил на Элисту. Последний приказ, полученный от генерал-майора Т. К. Коломийца, заменившего командарма Н. И. Труфанова, гласил: «Действовать самостоятельно в зависимости от обстановки». Такой самостоятельности не возрадуешься. Боеприпасы и продовольствие истощаются, до армейских складов не добраться, а кто и как будет нас снабжать — неизвестно. Потом связь с 51-й армией прекратилась вовсе. 138-я дивизия, продолжая вести бой, оказалась в районе действий нашей 64-й армии.
3 августа при выходе дивизии на рубеж Верхне-Курмоярская, Котельниково меня вызвал заместитель командующего 64-й армией генерал-лейтенант В. И. Чуйков. Он определил новую задачу дивизии, и с этого момента жаловаться на отсутствие оперативного руководства не приходилось. Чуйков нередко бывал в дивизии, когда она оборонялась на ближних подступах к Сталинграду. А с 15 октября того же года мы уже сражались в составе 62-й армии под его командованием в Сталинграде.
23 августа вражеская авиация совершила массированный налет на Сталинград. Мы долго видели над собой зарево огромного пожарища. Тогда мы еще не знали, что придется сражаться в городе, именем которого будет названа величайшая в истории всех войн битва.
Почти непрерывные стычки с врагом, когда на его атаки мы отвечали контратаками, а полки, то чередуясь, то действуя совместно, сражались не только днем, но и ночью, привели к заметному разжижению боевых порядков дивизии. В самом многочисленном 344-м полку насчитывалось всего четыреста четыре «активных штыка», и я сообщил об этом командованию армии. Передав участок обороны 66-й бригаде морской пехоты и 157-й стрелковой дивизии, мы ушли в резерв. Но уже через три дня дивизию опять бросили в бой: противник начал наступление вдоль железной дороги — из Котельниково на Сталинград.
138-й удалось контратаками остановить немцев в районе совхоза имени Юркина, но при этом понес значительные потери полк Ф. И. Печенюка. Мы еще раз убедились, что частая смена боевых порядков ведет при маневренной обороне к большим потерям, вредно влияет на управление частями. Место для моего наблюдательного пункта было выбрано перед самой контратакой полка Печенюка. Выбрали удачно, но оборудовать НП не успели. Пришлось забираться в обычную яму, прикрытую тонкими досками и слегка замаскированную землей. Артиллерия врага неистовствовала, и провода связи часто обрывались. Удивительно ли, что я здорово поволновался, когда на этот «наблюдательный пункт» прибыл В. И. Чуйков!
Тяжелый бой завязался у железнодорожного разъезда 74-й километр. Немного людей было в 3-м батальоне из полка Печенюка, но каждый из них заслужил, чтобы на братской могиле у того рубежа, где погиб батальон, был воздвигнут памятник. Шесть часов удерживали солдаты свой рубеж, хотя знали, что уже сражены комбат Бобыкин, военком Федоров и другие командиры. Немецкий полк, поддержанный большим количеством танков, прорвался через этот рубеж лишь тогда, когда пал последний солдат 3-го батальона.