Королева Кандеса (ЛП) - Шредер Карл. Страница 31

Он не поддался настрою этой мысли; в конце концов, у него были собственные инструкции. Сарто швырнул бокал шампанского на пол. Многие обернулись.

— Дадим ей порадоваться своей маленькой вечеринке, — заявил он мрачнейшим тоном. — Амандере Трейс-Гайлс, или как там ее настоящее имя, остался час свободы. И не более дня жизни.

Венера, кивая и улыбаясь, шагала сквозь толпу. Она чувствовала себя нетвердо и уязвимо, и, хотя ее головная боль наконец утихла, приходилось себя контролировать, чтобы перестать машинально ежиться от яркого света и громких звуков. Она чувствовала себя отвратительно неподготовленной к вечеру, и, чтобы это скомпенсировать, принарядилась. Большинство людей на Спайре носило темные цвета, так что она решила добавить красного — глянцевый пунцовый корсет с вышивкой алой нитью, с открытым, свободным в плечах, жакетом поверх него. Она надела ожерелье из Анетинова сокровища. Кожа все еще оправлялась от ожогов, нанесенных Кандесом, но контраст по-прежнему был эффективен. Чтобы скрыть шрам на подбородке, Венера приспособила одну из странных местных ермолок, а именно — из черных перьев; ермолка охватывала ее за ушами и до середины лба, где одинокая алая анетинова жемчужина светилась над тяжело очерченными бровями — но также простирала два маленьких крылышка вдоль ее линии челюсти. Они раздражающе щекотали подбородок, но отвлекали не так сильно — по сравнению с ощущениями, которые доставляла юбка до щиколоток. Платья и юбки полагались непристойными в подавляющей части Вирги, где можно было оказаться в невесомости в любой момент. В родном мире в них ходили проститутки. Венера носила под этой штукой пару бриджей, отчего чувствовала себя лучше, но длинные тяжелые складки все равно двигались и поворачивались так, будто сами за себя решали.

Единственным белым вкраплением в ее наряде был веер, который она держала перед собой, как щит. Никто, кроме Гарта, не знал, что его внутренняя сторона была покрыта именами и фамильными древами, выписанными крохотными остроконечными буквами. У нее не было времени прочитать запутанные генеалогии и финансовые записи Буриданов и их вассалов; этот веер был ее спасательным кругом.

Когда она оправилась от мигрени примерно сутки назад, восстановительные работы уже свернули, и прислуга освоилась с тем, где что находится. К ее облегчению, Гарт дирижировал балом без руководства сверху, по временам принимая блистательные решения — двадцать лет неутоленного социального аппетита, прикинула она. Кладовые поместья были очищены от крыс и пауков, и запасы пополнены; древняя водопроводная система большей частью заменена (не без неприятных инцидентов), и газовые трубы к печам переподключены.

В некотором смысле она была признательна обстоятельствам за то, что пришлось залечь на дно в эти несколько последних дней. Сегодня после обеда у нее случился короткий промежуток вынужденного безделья, и ей на ум навеяло воспоминания о Чейсоне. Стоя в своих покоях, не донеся руки до волос, она внезапно ощутила себя несчастной. До этой минуты боли и беспокойство заслоняли ее горе.

Ей придется биться до конца — сыграть свою часть. Потому сейчас она прошествовала к тесной группке нобилей в масках из таинственной нации Фаддесте и поклонилась.

— Добро пожаловать в мой дом. Как человек, который, кроме своих близких, в жизни почти не видел людей, я знаю, чего вам должно было это стоить — посетить людное собрание наподобие этого.

— Мы находим это... затруднительным. — Говорящий мог быть мужчиной или женщиной — невозможно было судить. Его акцент был столь густым, что ей приходилось разгадывать слова. Высокий и плотно укутанный посол десятиакровой нации дернул пальцем в сторону танцоров, начинающих заполнять центр зала. — Такую фривольность следовало бы запретить. Отчего вы так спокойны? Выращенных не в толпе — толпы должны пугать.

Венера склонилась.

— Девочкой я жила в мире воображения. — Хотя бы это была правда. — Недоставало реальных людей для общения, и я изобрела целый двор — целую нацию! — следовавшую за мной повсюду. Я никогда не бывала одна. Поэтому, возможно, мне не так уж странно.

— Сомнительно. Мы не верим, что вы из Буридана.

— Хмм. Я могла бы сказать то же самое — откуда мне знать, что вы действительно из Фаддесте?

— Кощунство!

Но закутанная фигура при этом не спешила отворачиваться.

— Тот ли каждый из нас, кем он сам себя объявляет, или нет, — произнесла Венера с чопорной улыбкой, — остается фактом, что Буридан должен Фаддесте двадцать тысяч спайровских соверенов. Самозванка или нет, я желаю уплатить этот долг.

Теперь она подступила совсем близко, подняв одну черную бровь и обведя взглядом сборище, и продолжила:

— Вы полагаетесь на то, что претенденты из толпы сделают то же самое, если овладеют титулом Буриданов? Подумайте об этом как следует.

Посол подался назад, как будто боялся, что Венера коснется его:

— У вас есть деньги?

— Повидайте мастера Фланса, — она указала на Гарта, который, несмотря на надетую маску, окружил себя, что характерно, женщинами, и молодыми и стареющими. Все смеялись какой-то истории, которую он рассказывал. Глядя на происходящее, Венера на момент забыла свои заботы и почувствовала прилив теплоты к стареющему денди. Она повернулась обратно к людям из Фаддесте, но те уже лавировали через танцпол, как стая вспугнутых, но решительных ворон.

Она перевела дух. Нужно подкупить еще семь или восемь малых наций, на что осталось только полчаса. Все члены Совета Спайра уже были здесь. Все скоро будет решено, так или иначе.

Прежде чем она смогла подобраться к следующей цели, подошел дворецкий в ливрее Совета, поклонился и ровно произнес:

— Они готовы встретиться с вами наверху, мадам.

Кланяясь в ответ, она не отрывала взгляда от макушки его головы. Совершенно очевидно — все глаза сошлись на ней. Пришел тот момент, когда решится все.

Цокая каблуками вверх по мрамору, она пыталась припомнить планы и гамбиты, которыми набивала голову весь последний день. Не хватало времени, и вдобавок мешали последствия мигрени. Она была неготова; вокруг остались лишь она сама, уходящие назад фонари, пляшущие тени вверху, да одинокий прямоугольник света из дверей в верхний холл. Она велела себе замедлить шаг, выровнять дыхание, сосчитать до десяти — но в конце концов лишь чертыхнулась, двинулась вперед по свежеуложенному малиновому ковру, и, повернувшись на одном каблуке, шагнула в комнату.

При виде ее львиные черты Сарто сморщились в подобии ухмылки. Он устанавливал последний стул за длинным конференц-столом, под высоким потолком малого зала для приемов. Чтоб ему, он все передвинул! Где Венера замыслила единый длинный стол со стульями с двух сторон и ею самой во главе, там Сарто — или еще кто-то, но судя по его виду, он сам, — развернул стол поперек, а все стулья выстроил за ним и оставил одинокий стул в центре ковра. Где был конференц-зал, теперь стал суд, с нею в роли подсудимой.

Прочие члены совета стояли поодаль от столов, за Сарто, пока прислуга наводила порядок после перестановки.

Ей овладело непреодолимое желание усесться с той стороны стола, положить на него ноги, потом показать на одинокое сидение и спросить: «А там кто сидит?». Удержали только воспоминания о том, как скверно кончились ее недавние вспышки.

Что ж, он выиграл этот раунд, но она не намерена дать ему этим наслаждаться. Венера остановила одного из слуг и распорядилась:

— Принеси мне боковой столик и бутылку вина с бокалом. Немного сыра тоже будет кстати.

Она грациозно села на отставленный стул и уложила юбки тем же манером, что у других местных леди. Потом она устремила глаза на Сарто и улыбнулась.

Остальные начали занимать места. Их было двенадцать. Джекоби Сарто из Сакруса, который, как говорили слухи, был только мальчиком на побегушках у истинных глав семьи, сел на дальнем левом конце. Архи-консервативный герцог Эннерсин, который демонстративно прибыл вместе с Сарто, сел рядом с ним, неодобрительно хмурясь на Венеру. Можно не сомневаться, что эти двое будут противостоять ее конфирмации. Другие же...