Смеющаяся Тьма. Книга 2 (СИ) - Громова Полина. Страница 21

Гед с удивлением уставился на своего оруженосца.

— Алекс, ты ничего не говорил мне об этом!

— А чего Вас беспокоить лишний раз-то? Ну, еще химеру один раз от лагеря отогнал. Делов-то… Мне не сложно, а Вам силы беречь надо.

— Вот, видите, госпожа! Эти места…

— Гед, мне, конечно, очень приятна Ваша забота, — осторожно перебила его Роксана, — но право же, я могу сама постоять за себя. Впрочем, если Вы решитесь сопровождать нас, я совсем не буду против!

Роксана обворожительно улыбнулась. В этот момент с девушкой из обслуги к их столу подошла Штоза.

— Все прямо с огня! — сказала она, пока девушка переставляла еду с подноса на стол. — Тетушка придет к вам чуть-чуть попозже, с ней договоритесь насчет комнаты. Все в порядке? Если что-нибудь понадобиться, зовите наших девчонок, они проворные и понятливые. А я пошла встречать других гостей! До встречи!

— Большое спасибо, Штоза, — сказал Джен. Поднявшись на задние лапы, он принюхался. Девушка пискнула и отскочила в сторону.

— Вы разговариваете?

— Ох, если бы они только разговаривали… — пожаловалась Роксана.

— Где вы остановились? — спросила она позже. Гед после ужина вышел во двор покурить трубку — курить в зале не разрешалось. Роксана решила завязать разговор с оруженосцем.

— Здесь, у Хреней, — охотно ответил Алекс. — Дороговато, конечно, но зато нет повода бояться за свой желудок. Готовят отлично.

— Угу. А когда планируете продолжить путь?

— Будь наша воля, мы ушли бы еще два дня назад. Но сейчас неделя летних праздников, за околицу никого не выпускают.

— Как это никого не выпускают?! — Роксана чуть не подавилась некрепким молодым вином, которое здесь подавали вместо вечернего чая.

— Ну, не то, чтобы совсем не пускают. Если ты не суеверный, пожалуйста, иди — все дороги открыты. Но куда ты пойдешь без проводника? А ни один местный до конца недели из деревни не выйдет: удачи не будет. Впрочем, я думаю, эта традиция придумана для того, чтобы выжать из приезжих побольше монет.

— Какая традиция?

— Неделя здесь делиться на семь дней: раздень, двадень, тридень, четвердень, пядень, шездень и семьдень. Если случается праздник, то его отмечают не один день, а всю неделю, она считается праздничной. И если кто приходит в эту неделю в деревню, то уйти он может только в семьдень — день путешественников. Даже если ты пришел в раздень и очень торопишься — будь добр, уважай традицию, оставайся до конца праздничной недели, а там — хоть на все четыре стороны разом. Или иди сразу, но в одиночку, на свой страх и риск… — Алекс покачал в воздухе кружкой. — Если бы знали дорогу, мы бы ушли. А так — сидим вот тут, теряем время.

— А какой сегодня день недели?

— Пятый. Еще чуть больше суток. В семьдень можно уходить, как только рассветет.

— А пришли вы когда?

— В тридень. Если бы двумя днями раньше — я бы уже давно умер тут от скуки. Чего терпеть не могу — так это бестолково терять время.

— Я тоже, — сказала Роксана.

Отстранив ткань, занавешивающую проход на кухню, в зал вышла хозяйка двора — тетушка Хрень. Взглядом генерала, осматривающего поле сражения, она оглядела зал и направилась к нам. Она не была полной — она была просто большой. И половицы, казалось, покачивались от ее шагов, как палуба спущенного на воду корабля.

Тетушку Хрень приветствовали витиеватыми комплиментами, хлопками в ладоши и свистом. Хозяйка постоялого двора снисходительно посмеивалась и отвечала остроумными словцами. Мы с Дженом переглянулись и юркнули под стол.

— Доброго вечера! — она опустилась на лавку. — Штозка не грубила? Ох, боевая девчонка, прямо не знаю, что с ней делать… Комната нужна?

— Да, на двоих, пожалуйста.

Тетушка Хрень нахмурилась.

— Ты ж одна, девонька.

— Не, я… Я с питомцами! — ответила Роксана. Опытный взгляд хозяйки тут же нащупал нас — пару енотов, затаившихся под стулом ворожеи.

— Нет, так не пойдет, — покачала головой она. — Я не могу пустить в комнаты со зверями. У меня приличное заведение, уважаемые постояльцы. Но именно для таких случаев у меня на заднем дворе устроена гостиница для любимцев. Это будет стоить вас лишних пять монет в день, но зато питомцы будут сыты, в тепле и удобстве, да и веселее им там будет с другими зверями. Как вам это?

Роксана как будто бы задумалась. Из-под стула послышалось сердитое шипение: Джен негодовал.

— Нет, к сожалению, мне это не подходит, — ответила Роксана. — Я пойду похожу по деревне, может, найду какую-нибудь комнатушку. Тетушка, вы не подскажете, кто сможет принять меня вместе с моими друзьями?

Хозяйка задумалась.

— Не знаю, вряд ли ты найдешь того, кто пустит тебя с ними. Но, знаешь… Хотя, нет. Слушай. На восточном краю, на отшибе, живет старушка Пела, вот она тебя примет. Только предупреждаю: с ней надо держать ухо востро. Она у нас, хм, ведьма, что ли… До семидня еще два дня, столоваться можешь у меня, а передумаешь — приходи на совсем, не откажу. Но зверей тогда все равно придется оставить на заднем дворе.

— Спасибо. Я буду иметь в виду ваше гостеприимство, — ответила Роксана.

Когда вернулся Гед, Роксана сообщила объяснила ему, что мы идем искать ночлег в деревне. Рыцарь начал было возмущаться, но Роксана успокоила его и договорилась о встрече на следующий день.

— Ты что-нибудь слышала об этой Пеле? — просил Джен, семеня следом за Роксаной. Мы шли по деревенской улице, украшенной разноцветными фонариками. На ней, несмотря на поздний час, было полно народу, слышалась музыка, раздавались громкие голоса и песни. — Не подумай, что у меня есть желание оказаться в клетке у тетушки Хрени, но и, скажем, вариться в ведьмином котле мне тоже не хочется!

— Джен, я сама ведьма.

— Знаем мы, какая ты ведьма!

— Будешь возмущаться — останешься енотом до конца своих дней!

— Ты заколдуешь, что ли?

— Нет, Пелу эту попрошу, пользуясь случаем…

Дом старушки Пелы находился на самом краю деревни. Это было широкое приземистое строение, едва выглядывающее из черной зелени. В окнах виднелся свет.

Искать тропинку пришлось долго, а когда она наконец нашлась, то привела не к крыльцу, а к окну. Стекло было пыльное, за ним с трудом различались какие-то крупные силуэты. Роксана осторожно постучала по раме, потом звякнула и в стекло.

— Доброй ночи! — когда за окном замаячило размытое лицо, Роксана старательно изобразила самую дружелюбную улыбку. — Не пустите переночевать? А? Мы заплатим!

Лицо исчезло. Роксана привстала на цыпочки, стараясь глубже заглянуть в окно, но ничего не увидела. Она уже занесла руку для того, чтобы постучать во второй раз, но тут совсем рядом скрипнули дверные петли.

— Не пустили на постоялый двор со зверьми, да?

На крыльце, почти полностью закрытом от улицы ветками, стояла хозяйка — седая, как лунь. Белый цвет волос — это все, что можно было разглядеть в здешних сумерках.

— А ты бы их расколдовала, да и делу конец, — продолжала старушка. По голосу чувствовалось, что она улыбается. — Или ты рассчитываешь, что я возьму с вас троих как с тебя одной?

— Если нужно, я могу заплатить и за троих, — не растерялась Роксана.

Старушка сипло рассмеялась.

— Да ладно уж, сочтемся, заходите…. Вы ужинали? — Пела провела Роксану в дом и усадила за стол в горнице. Здесь было просторно и чисто, пахло травами и домашней сдобой. — Тогда будем пить чай.

Хозяйка захлопотала над золотым крутобоким самоваром. Это была маленькая старушка, пухленькая, но проворная и очень улыбчивая — на ее морщинистых щеках при каждом слове появлялись две аккуратные ямочки. Глаза у нее были быстрые и блестящие, но она почти не смотрела на того, с кем разговаривала. Одета Пела была в широкорукавную простую блузку и просторный сарафан, повязанный вместо пояса большим платком с бахромой. Белые волосы старушки были заплетены в косу, которая почти касалась половиц.

— Скажите, Пела…

— Ой, давай на «ты», а?

— Хорошо! Пела, скажи, как ты узнала, что я из Чернолесья?