Марионетки в зазеркалье (СИ) - "Extyara". Страница 13

— Ох, — дежурный с облегчением вздохнул, — я буду вам безмерно благодарен.

— Да-да, — Чуя отключил телефон, щёлкнул замком, приоткрыл дверь и посторонился. — Заходи, — велел он, провожая мрачным взглядом тихо прошмыгнувшего внутрь Дазая.

— Найди себе занятие и забудь про моё существование часов на восемь, — велел Чуя, запирая дверь и возвращаясь в тёплые объятия одеяла. — И не шуми.

Следующие минут пятнадцать Чуя безуспешно пытался заснуть: Дазай обошёл, казалось, все углы его временного жилища. И хоть ходил он, наверняка на цыпочках, шаги его казались не тише цокота каблуков солдатских сапог на параде. Затем скрипнуло кресло и на минуту наступила блаженная тишина. Но всего на минуту: стоило только Чуе начать проваливаться в сон, как до его слуха донёсся шелест страниц. Похоже, Дазай решил полистать ещё утром оставленный на столе журнал. Шелест каждой перевёрнутой страницы резал слух, спустя пять минут Чуя не выдержал.

— Прекрати шуметь или, богом клянусь, я выставлю тебя за дверь, и пусть хоть потолок обвалится, ноги твоей здесь сроду не будет! — рявкнул он, оборачиваясь к Дазаю.

С видом нашкодившей кошки тот осторожно опустил журнал обратно на столик и поднял руки перед собой, демонстрируя, что в них нет больше ничего, способного создавать шум. Смерив напарника гневным взглядом, Чуя отвернулся и уткнулся носом обратно в подушку.

— Кресло раскладывается, и там есть плед, — пробубнил он, спустя пару минут. — Укройся и спи.

Через минуту раздался тихий скрип раздвигаемого кресла, и, наконец, воцарилась тишина.

«Никаких прогнозируемых осложнений, да, доктор Пассед?» — мысленно недовольно поинтересовался Чуя, в который раз припоминая примечания в листе профпригодности, прежде чем провалиться в сон.

Карл чихнул уже третий раз за день и справедливо предположил, что простудился. Оторвавшись от чтения очередной истории болезни пациентки, страдающей пугающими и сюрреалистичными галлюцинациями, он пробрался к окну и закрыл его. Исчез сквозняк, тревожащий разложенные по столу пожелтевшие листы, и в комнате сразу же стало нестерпимо душно.

Лавируя между ещё не разобранными коробками с книгами, старыми архивными документами и даже личными вещами, Карл пробрался на кухню. Грустно заглянув в пустой кофейник, он набрал в чайник воды и терпеливо дождался, пока тот закипит. Заварил крепкого чёрного чаю, достал из навесного ящика банку с мёдом, которым угостила его одна из новых медсестёр. Добросовестно съев две большие ложки и запив их половиной кружки крепкого чая, Карл пришёл к выводу, что все необходимые лечебные процедуры были проведены.

Вернувшись в комнату, он вновь распахнул окно, надрезал бечёвку на ближайшей коробке со штампом архива на пыльном боку и, вытащив на свет увесистую папку, погрузился в чтение.

========== Глава 3. Письма из прошлого ==========

Сентябрь 7

Снова дождь. Уже почти неделю идут дожди. Когда капли перестают монотонно барабанить по карнизу, от пруда подползает туман. Я много наблюдала за ним. Он похож на щупальца подводного чудовища.

Оно прячется на самом дне среди камней, ила и костей. Водоросли плотно оплетают его тело, а ряска на поверхности не даёт солнцу проникнуть вглубь. Вода в пруду всегда холодная. Даже летом. Поэтому чудовище постоянно мёрзнет, ему холодно, и оно хочет выбраться на поверхность.

Солнечный свет не достигает дна. Там внизу совершенно точно темно и тихо. Настолько темно, что даже чудовищу порой становится страшно. Настолько темно, что оно вытягивает свои щупальца на поверхность, чтобы проверить, есть ли что-то ещё в этом мире, кроме холода, темноты, гладких камней и костей вокруг.

На дне пруда много костей. Наверное, есть даже целые скелеты. Я закрываю глаза и представляю эти тонкие косточки. Белые-белые. И чудовище, оно тоже молочно-белое и полупрозрачное. И сквозь его прозрачную кожу видно чёрное сердце. Оно слегка похоже на камни вокруг. Пульсирующее чёрное сердце в самом центре пруда, среди ила и костей.

Туманные щупальца белёсые и полупрозрачные. Они холодные и мокрые, и воздух вокруг перенасыщен влагой. Если зажмуриться, легко можно представить, что ты на самом дне под толщей воды. От пробирающего холода начинаешь дрожать всем телом, а стоит только протянуть руку, как коснёшься чьих-то гладких рёберных дуг.

Туман исчезает утром почти сразу после рассвета, а на смену ему возвращается дождь. Солнца не видно за плотным пологом туч. Иногда я думаю, что это место тоже находится глубоко под водой. Мы, словно рыбы, пропускаем через себя густой влажный воздух. Всё вокруг мрачно-тёмное. Раскаты грома — отзвуки водопада, а потоки воды, срывающиеся сверху — его продолжение. В дождливые ночи я начинаю сомневаться в существовании солнца.

С. П.

Сентябрь 10

Холодный ливень сотый день не утихает, срываясь вниз и устремляясь в никуда,

на лицах моросью застывшей оседает и не коснётся неба никогда.

Я помню, ты просил меня делиться своими мыслями и переживаниями. Ещё впечатлениями. Сегодня Элизабет забыла свою любимую куклу на скамейке, ночью снова шёл дождь, и теперь она промокла до нитки. Если солнца и правда не существует, выходит, Лиззи уже никогда не согреется. Она теперь тоже в плену на дне, как и мы все.

С. П.

Сентябрь 11

Вчера у меня почти не было возможности писать. Сегодня тоже: идёт дождь, и моя соседка по комнате почти никуда не выходит. Она точно станет спрашивать, что я там пишу, и просить показать, но мне нельзя рассказывать о тебе. Никто не должен узнать.

Лиззи всё ещё на скамейке. Даже в комнате с обогревателем холодно. Боюсь представить, как она мёрзнет там снаружи...

Элизабет должна забрать её, иначе как-нибудь ночью чудовище заберёт её к себе.

С. П.

Сентябрь 12

Дождь закончился. Сегодня небо ясное и пронзительно синее. Солнце все же существует, я искренне этому рада. Быть может Лиззи на скамейке хоть немного согреется. Да, она ещё там. Иногда я думаю, может они с Элизабет в ссоре? Я могла бы попытаться помирить их. Да, это было бы хорошим поступком.

С. П.

Сентябрь 14

Я не писала вчера не потому, что не было возможности. Просто было такое число, ты знаешь. Нехорошее число, и я даже на бумаге не хочу его рисовать. Лиззи всё ещё на улице. Кто-то оторвал пуговицу на её лице с правой стороны. Теперь у неё нет одного глаза. Наверное, ей больно. Неужели Элизабет не хочет ей помочь?

С. П.

Сентябрь 17

Рвутся, мечутся отзвуки скрипки, с неба падают замертво птицы.

Так надрывно-истошны их крики, заливают чернила страницы...

Элизабет играла на скрипке. Вчера и сегодня очень долго играла на скрипке. Врач говорит, что она играла разные мелодии, но я слышала одну и ту же. Грустную мелодию, очень грустную.

Знаешь, я вспомнила о маме с папой. Они уже давно не приходили, уже очень давно. Я не пишу им писем. Я знаю, они не ответят мне. А раз они не ответят мне, зачем писать письма?

«Повторение бессмысленных действий — пища для сумасшествия». Так написано в зале для тренингов. Но мне кажется, я забываю их лица. Я забываю, как выглядят вещи, которые я давно не видела. Я не помню, кажется, я не помню твоего лица. Напиши мне, пожалуйста, в следующем письме, как ты выглядишь сейчас.