Каменка (СИ) - Лучанинов Александр Сергеевич. Страница 37

Баба Зина бросила из-за платка короткий взгляд на Гену, и в этот самый миг он почувствовал, что победил. В этих по-красневших от слез, пожелтевших от старости, утопающих в морщинах глазах он увидел то, на что надеялся — человека. Не защитную колючую маску, а настоящего живого челове-ка, готового поделиться своими переживаниями, сбросить с плеч тяжкий груз. А еще он почувствовал, как что-то едва заметно стукнуло его по левому плечу.

— Ой, — старушка часто заморгала, а потом протянула Во-лодарову платок. — Это к деньгам.

Гена сперва не понял, зачем ему платок, но, повернув го-лову и увидев, как по рубашке растекается белое пятно, принял его, чтобы вытереть «птичий подарок».

— Да что ж такое? Второй раз за день, — пробурчал он вслух, не осознавая этого. — Все против меня. Коты, собаки, птицы… Вот, даже вы, Зинаида Петровна. Что ж я такого сделал, что мне так не везет?

— Небось сглазили, — баба Зина отмахнулась от попытки вернуть ей носовой платок.

— Или зеркало разбил… — Володаров вспомнил о неудач-ном утреннем выстреле и тут же подумал о том, сколько нужно будет бумаги исписать, чтобы объяснить пропажу па-трона. Уж про домовых он в рапорте писать точно не соби-рался.

— Ты чего, зеркало разбил?

— Да. Сегодня утром. Случайно получилось.

— А, ну тогда дело ясное. Терпи теперь семь лет. Хотя… — лицо старушки едва уловимо изменилось. То ли озарение, то ли хитрость. — А деньги у тебя есть?

Володаров вопросительно приподнял бровь.

— За чисто символическую плату я бы тебе помогла. С не-удачами-то.

— Это подождет. Давайте лучше вернемся к вопросу с ко-ровьим черепом.

Баба Зина поджала губы и снова отвернулась от Волода-рова, картинно изобразив полное безразличие к собеседни-ку.

— Хорошо, есть у меня деньги. Только давайте договорим-ся так, я соглашусь на ваши… услуги, а в обмен на это вы объясните мне, что стряслось. Как-никак, конфликт урегу-лировать нужно, и я хотел бы сделать это малой кровью. По-нимаете?

Подумав немного, старушка все же согласилась на пред-ложение и пригласила Гену к себе в дом, мотивировав это тем, что для заговора на удачу ей кое-что нужно. Естествен-но, он не отказал, о чем впоследствии сильно пожалел.

Дом бабы Зины не отличался высотой дверных проемов и потолков, отчего Гене приходилось то и дело нагибаться, чтобы не зацепить ничего головой.

— Уютно тут у вас, — неуверенно протянул Володаров, ока-завшись в помещении, отдаленно напоминавшем кухню. Ее устройство походило на устройство кухни в доме Альберты-ча. Печка в углу, умывальник на стене, под ним ведро для воды, грязный обеденный стол, на котором лежит измазан-ная в чем-то разделочная доска. Деревянный пол давно не крашен, от чего те места, где чаще всего ступали ноги бабы Зины, были похожи на проталины в снегу. Две тропинки проходили через всю кухню, крестом сходясь у печки, а око-ло умывальника и стола проступали отдельные проплешины.

Упадок и грязь — именно так Володаров представлял себе жилище одинокого пожилого человека. И дом бабы Зины полностью соответствовал этому представлению.

— Садись, — старушка указала Гене на один из стульев, стоявших у стола, а сама прошаркала к небольшому буфету. Ее морщинистые руки сновали среди стеклянных банок с чем-то мутным внутри, с ловкостью перебирали пучки засу-шенных растений, подвешенные на нитке у окна, пересыпа-ли непонятные порошки из одного коробка в другой.

Володаров с любопытством следил за происходящим, как следят дети за руками фокусника во время карточного трю-ка. По правде говоря, он не совсем так представлял себе де-ятельность сельской ведьмы. Вернее сказать, он вообще ни-как ее не представлял, но почему-то ему казалось, что в этом процессе должно быть больше таинства. Массивные черные свечи, заполняющие своим навязчивым запахом помещение, бурлящий котел на открытом огне, зловещий шепот закли-наний… Это же больше походило на работу студента химика.

Закончив с приготовлениями, баба Зина подошла к столу. В руке она держала граненый стакан, наполненный про-зрачной жидкостью, в которой плавали не растворившиеся кусочки какого-то сушеного растения.

— На, вот, пей, — она протянула стакан Володарову. Тот принял его без особого энтузиазма и с подозрением понюхал.

— Пей, давай! — надавила голосом баба Зина. — Или хо-чешь, чтобы на тебя еще семь лет птицы гадили?

— Не хочу, — он еще раз принюхался к стакану. Напиток пах чем-то травянистым. Не сказать, что это был неприятный запах, но доверия он точно не вызывал.

— Только залпом и до дна.

Решив дать старушке шанс (что может случиться от травы с водой?) Гена отбросил сомнения, задержал дыхание и зал-пом осушил стакан.

На вкус напиток был ровно таким же травянистым, как на запах. Гену этот факт удивил не меньше, чем отсутствие черных свечей с бурлящим котлом. Это действительно была обычная вода с размешанными в ней кусочками сушеной травы. Никакого таинства.

— И что, — он протянул стакан бабе Зине, — это должно мне помочь от несчастий?

— В каком-то роде, — размыто ответила старушка, отстави-ла стакан подальше и, наклонившись над Володаровым, принялась быстро шептать что-то ему на ухо. Это было нечто вроде короткого стишка, слова которого Гена никак не мог разобрать. Баба Зина шептала с такой скоростью, что ее речь сливалась в один монотонный поток с четко выделенным ритмом, который, сперва, сбил Гену с толку, но спустя всего пару мгновений скользкой змеей проник прямо в сознание.

По телу Володарова пробежала волна мурашек, но он это-го не заметил. Его вниманием всецело владел повторяющий-ся стишок. Шепот бабы Зины убаюкивал, завораживал, гип-нотизировал. Неразборчивость слов казалась умышленной, заставляющей невольно вслушиваться сильнее в попытке понять их смысл.

Реальность дрогнула и покрылась рябью. В глазах Гены все поплыло, будто в только что выпитом стакане была не вода, а водка, и только тогда он спохватился, осознав, что с ним что-то не так.

— Что вы… — он попытался встать, но ноги слушались пло-хо. — Что вы со мной…

Володаров предпринял еще одну попытку и с грохотом повалился на пол. Табуретка отлетела в сторону, ударившись о ножку стола, сделала пол оборота и остановилась.

— Што фы со мной… — словно только что побывав на силь-ном морозе его губы едва шевелились, делая речь невыно-симо сложным занятием.

Баба Зина без особого интереса следила за тем, как ее гость корчится на полу подобно перевернувшейся черепахе. Затем, спустя минуту, она с равнодушным видом, будто оставшись на кухне одна, отошла к умывальнику и приня-лась мыть граненый стакан.

— Ишь чего удумал, — фыркнула она себе под нос после то-го, как Гена предпринял очередную неудачную попытку пе-ревернуться на живот. — Вынюхивает тут, понимаешь. Чело-веком притворяется… по-соседски… Еще и угрожает. Я сама кому хош поугрожаю!

Вытерев небольшим вафельным полотенцем стакан, она вальяжно переступила через ворочавшегося на полу Воло-дарова, прошла к буфету и вернула посуду на место.

— Хочешь знать, за что Молчана прокляла? А пускай эта сволочь пузатая теперь знает, как из ружья своего пулять куда ни попадя. Ишь чего удумали? Один — ходит, вынюхи-вает. Второй — стреляет почем зря. Вы у меня все ответите. За ВСЁ ответите!

Таким нехитрым образом баба Зина официально, в при-сутствии сельского участкового призналась в хулиганстве (все законы, связанные с проклятьями, давно канули в лету), но самому участковому было не до этого. Он был всецело за-нят борьбой с интенсивными галлюцинациями и практиче-ски полной потерей координации движений. В придачу к этому, слетевший с катушек вестибулярный аппарат, ча-стичная потеря слуха и предобморочное состояние. Полный набор, так сказать.

Стараясь не обращать внимания на то и дело возникав-шие перед глазами яркие вспышки, Володаров совершил неимоверное усилие воли, совладал, наконец, с собственны-ми руками и перевернулся на живот. Мир же переворачи-ваться не спешил. Вид ножек кухонного стола и лежавшей рядом табуретки закрутился в тугую, мутную спираль, а по-том медленно раскрутился обратно. Все мысли в голове пе-ремешались в одну большую кучу, пульсировавшую в такт чертовому стишку, продолжавшему неразборчивым шепо-том повторяться в ушах. Снова и снова один и тот же пере-пад интонаций, один долгий шипящий выдох со смыслом, который Володаров никак не мог расслышать.