Never Let You Down (СИ) - Кошелева Кристина "V-Villy". Страница 25

— Тише, солнце… Ну чего ты плачешь? Не рада мне? — прижимая Роджерс к себе, тихо говорит Локи. Он зарывается рукой в её волосы и целует в голову, от чего она мурчит сквозь слезы, и привстает на носочки, и Лафейсон прекрасно понимает, зачем. Элис нежно касается своими губами его губ, кладет руки на щеки, аккуратно поглаживая их, углубляет поцелуй, уверяя бога коварства, что сегодня точно от него не отстанет. Локи сильнее обнимает её, стараясь быть так близко, как только можно. Он соскучился, страшно соскучился, и никогда не хочет, чтобы их расставание было настолько же длительным.

Отстраниться друг от друга они смогли только тогда, когда воздуха в легких перестало хватать. На щеках Элис блестели следы от слез, веснушки к лету стали совсем яркими — намного ярче, чем тогда, когда Локи видел их в последний раз.

— Живой… Живой, господи… — шептала Элис, почесывая его щеки ногтями. Девушка чуть заскулила, и поджав губы, уткнулась лбом ему в лоб.

— Живой. Я же обещал, Элис.

— Обещал… — хмыкнула она, всматриваясь в его глаза. Только сейчас она вспомнила, какие они теплые, как ярко в них переливается свет, как они светятся, когда он смотрит на неё.

— Ну не плачь, — ласкающим уши голосом произнес Локи. Как давно она не слышала его голоса… — веснушки потускнеют.

Элис тут же улыбнулась и все тревоги, и печали, кажется, ушли на нет.

Они будто оторвались от мира, когда вновь увидели друг друга. Они гуляли по Центральному парку, держась за руки, и прожигая друг друга взглядом. Локи не мог не отметить, что Элис начала казаться ему несколько ниже, чем была до этого. Девушка же просто смотрела на него, слушала то, что он говорит, отмечая каждую маленькую изменившуюся в нем деталь. Например, морщин у глаз стало больше. Глаза, пусть и казались сначала яркими, слегка помутнели. На шее красовались едва заметные следы от швов — Тор говорил, что ему сломали шею. Руки его, кажется, стали намного более жесткими, чем до этого. Зато волосы заметно отросли и стали виться — копаться в них хочется вдвое сильнее. От косичек бог коварства не отделается никак. Но… изменилось в нем и кое-что ещё. Роджерс-младшей показалось, что он выглядел увереннее, словно точно понимал то, что важно понимать. Быть может, понимал, что его дождались, не променяли на кого-то ещё, страстно хранили в сердце и не собирались оттуда отпускать.

— Как-то так… — поднял брови и закончил Лафейсон, взглянув на возлюбленную, что поправляла его волосы, стоя на носочках.

— Ты ещё не всё рассказал. — поправляя воротник, улыбнулась ему Элис.

— Любой твой вопрос, Элис. — он смотрел на девушку, как в первый раз. Словно влюбленные подросток. Блондинка поправила ему галстук и тот вспомнил, каким был их первый поцелуй. Эта лавина эмоций, приятных воспоминаний, связанных с любовью его жизни, невольно вызывала широкую улыбку, каждый раз вызывала, стоило ему вспомнить об Элис, о том, что где-то на затворках вселенной, не важно, далеко ли, близко ли — бьется её сердце, полное храбрости, живет её душа, полная добра, существует она, Элис Роджерс, самоотверженная, всепрощающая, понимающая и видящая людей насквозь, Элис Роджерс. Он не смог оторвать от неё глаз, и когда она заметила это, нежно поцеловала его в нос, возвращая на землю.

— Так где ты прятался этот год? — сплетая их пальцы, спрашивает девушка, — Ты же был жив, выходит?

— Эм-м… — замешкался Лафейсон, поджав губы. Он был уверен, что если скажет это вслух, Элис его просто в клочки порвет, прямо тут, — Это асгардская тайна. Расскажу, когда станешь принцессой.

Лучше было и правда сообщить о своих намерениях, чем о том, где он провел этот год. Так она хотя бы улыбнется — Элис очень красиво улыбается.

— И как выжил, тоже тайна? — усмехнулась она.

— Нет. Выжил я ради тебя.

Пусть девушка и была готова к ответу в таком роде, не засмущать её это не могло. Как говорил Баки, Элис была ещё «совсем ребенком», «чем-то из раздела фантастики», «нарушением всех законов физики», и к такой своей реакции на мелочи девушка уже была готова. Поэтому и не скрывала её. Совсем. И знала, что Локи в ней это чертовски нравится.

До башни было совсем недалеко — Тони будто предвидел это, будто знал, что они захотят зайти, побыть наедине, подурачиться. Элис несказанно радовало то, что все козыри сегодня у них в рукаве. В лифте, когда она легла ему на грудь щекой, чтобы Локи её обнял, девушка почувствовала что-то скомкавшееся в своем кармане. Она полезла туда рукой и достала немного поблескивающий, испачканный давно запекшейся и кровью, плотный кусок ткани. Роджерс-младшая вздохнула и спросила:

— Локи, кстати… Это твоё?

Мужчина хмыкнул, и аккуратно погладив костяшки Элис, всмотрелся в ткань.

— Откуда у тебя это, Солнце? — встревоженно спросил Локи.

— Ещё с детства. Когда меня только забрал Стив и привез в башню, ну, ему по делам было нужно, и… в мусоре, что выгребали с последнего этажа, я нашла это. Оно же твое, да?

Локи кивнул, пряча лоскуток ткани в ладони мисс Роджерс. Не самые приятные воспоминания накрыли его с головой, но быстро эту волну от подавил. Привык уже вспоминать об этом и забывать снова. Элис, в тот день, когда он пришел каяться ей во грехах своих, много чего он ей сказал и о том, что наделал в тот день, с которого у неё сохранился кусок его одежды. Не обо всем, даже наоборот, мало о чем — когда-то узнал, что его преступление все называют просто «кражей тессеракта», а не убийством свыше тысячи людей за сутки. И ей он говорил то же самое. Все говорили то же самое. Он прекрасно знал, что наделал намного больше, чем просто кража, но… Большее говорить было нельзя. У всех Мстителей, и вообще людей, которых она знала, и которые знали её, это было табу. Которого и Лафейсон старался придерживаться.

Когда двери лифта отворились, Элис быстро вытащила Локи из него и, держа за руку, закружилась, как в танце. Именно сейчас она поняла то чувство, что описывала ей Ванда — будто действительно вырастали крылья и поднимал её в воздух, разбивая все те оковы, что наложило на неё одиночество.

— Ты же не любишь танцевать, — усмехнулся бог лжи, притянув её к себе, и наклонив, как в танго, — За год что-то изменилось?

— Вроде нет, — улыбнулась девушка, — просто настроение такое — танцевать. Вот и всё.

Мужчина ей улыбнулся, и кивком сказал, что не против потанцевать с ней. Выглядели эти пляски, тем более без музыки, немного глупо, но если верить Старку — на этаже они одни. Ни единой души. Их маленькой участок в большом здании, в котором всё кипит и не стынет. Можно и немного поглупить, прежде чем вернуться к тому, что происходит за окнами, вновь утонуть в рутине, перед этим надо придать значимости этому дню — дню, когда они вновь встретились. На том же месте, где и впервые, будто так задумала сама вселенная. Они танцевали долго, всё, что только можно было себе позволить, всё самое странное, самое быстрое и самое медленное, полностью отдаваясь и танцам, и друг другу. Локи бы, надо признать, никогда бы не подумал, что будет так развлекаться с мидгардской девчонкой. Он бы вообще не подумал, что у него будет что-то с мидгардской девчонкой.

Вечером, перед сном, им обоим захотелось что-то приготовить. Локи задумался о том, что они давно вместе ничего не делали на кухне. А у Элис как раз было желание приготовить что-нибудь по мамиными рецептам. Она редко по ним готовила, только если понимала, что очень сильно скучает. Сегодня её как раз укутали воспоминания обо всем, что было в её жизни до прошлого года. Тепло маминых рук, папин смех, неугомонность брата и постоянные ссоры сестер, сломанная на фигурном катании рука, добродушность соседей, за тем и яркое появление в её жизни Стива, которое стало ничем иным, как спасением, отрадой, посланием с небес, новая школа, в ней — Питер Паркер и ЭмДжей, появление в её жизни маленького, нерасторопного щенка, вместе с ним и Тони Старка, Наташи Романофф, которая научила её драться, как девчонка, Ванды, что помогала недолгое время бороться с кошмарами… Хотелось принести в это важный, безусловно важный день, кусочек прошлого, что согревает её в уходящие холода.