Взять своё (СИ) - Агишев Руслан. Страница 31

С хранителя же в эти мгновения можно было смело писать картину лопающего от еле сдерживаемой злости гнома. Его напряженное лицо пошло красными пятнами, из груди раздавалось тяжелое прерывистое дыхание. Казалось, вот-вот и с него слетит эта его маска высокомерия и он, взорвавшись, начнет визжать.

— Вы слышите меня, братья? — не отводя взгляда, Хольвур громко крикнул в толпу молчавших гномов. — Разве там, за стенами живут какие-то выродки? Или мы уже не помним про древние обычаи? — и тут же продолжил он громким речитативом произносить фразы из Великой книги памяти. — Ежели скажет кто, что другой не по правде делает, то следует спросить обоих… Не след хаять, коли другой ответить не может… Ты, хранитель, дал топорам сказать свое слово?

Хранитель же, находясь в смятении, продолжал молчать. Такое явно открытое пренебрежение волей хранителей он встречал впервые. На протяжении веков слово представителя его клана никогда не подвергалось сомнению и не требовало доказательств, а тут такое…

— Как ты смеешь требовать от меня ответа? — не сдержавшись, взъярился хранитель. — Ты, смердящий пес, не знающий ни одной священный руны, решил, что можешь мне указывать?! — он резко вытянул из разрезов балахона пару ритуальных клинков, что могли носить лишь представители особой касты в клане — вершители воли хранителей; обладание, аж двумя такими мечами, говорило о немалом ранге этого тщедушного на вид гнома в клане. — Твое дело молчать и слушать, молчать и слушать. А о древнем законе можем говорить лишь мы — хранители!

Тут же недовольным гомоном отозвались на слова хранителя остальные гномы.

— Круг! Круг! — начали сначала тихо, а потом все громче и громче, скандировать гномы. — Круг! Круг! — громче всех заорала какая-то бородатая харя. — Круг! Круг! — гномы начали медленно отходить в стороны, формируя место для поединка. — Круг! Круг!

Поединок… В эти мгновения на небольшом пятачке, покрытом стылой грязью и снега, уже не было ни брата-хранителя, ни мастера войны. На против другу друга стояли просто гномы, что отдали свои жизнь на суд Подгорных богов.

Древний обычая, за столетия вросший в самое нутро гномьего общества, приобрел все признаки священного ритуала, который чтили все, независимо от возраста, опыта и социального статуса.

— Ты, Хольфур Молотобоец, — из толпы гномов вышел седой как лунь гном с потемневшим от времени посохом и обратился к обоим противникам. — Мастер войны из клана Сломанной Секиры, добровольно вступаешь в круг равных? — тот молча кивает головой, поглаживая рукоять молота. — А ты, Чове, брат-хранитель из клана Хранителей Великой книги памяти гномов? — и тот кивнул молча. — Братья, поединщики по своей воле вступили в круг равных, о чем я свидетельствую! И пусть Подгорные боги явят свою волю.

Под горящими от предвкушения зрелища глазами столпившихся за их спинами оба гнома начали медленно сходится. И сейчас особенно стало видно, насколько разными были бойцы. Один, худой, двигался мягко, по кошачье, осторожно водя перед собой обоими клинками. Вся его неуклюжесть, угловатость, что вызывала за спиной насмешки, куда-то таинственным образом пропала. Второй, массивный, отвечал небольшими тяжелыми шагами, ловя чужие движения.

— Хе-е, — с резким выдохом хранитель бросился вперед, занося оба меча для двойного удара. — …

Кланк! Клан! Со звоном лезвия скользнули по рукояти молота и наручям Хольфура, который тут же, корпусом оттолкнул хранителя в сторону.

— Ха-ха-ха! — хохотом, хлопками по оружию, встретили неудавшуюся атаку зрители; симпатии их явно были на стороне мастера войны. — Прыгает он как птенчик! Ха-ха! Хольфур! Хольфур! Хольф… фур…

Часть толпы вдруг замолкла, бросая странные взгляды на один из клинков хранителя. Тот поднялся с земли и, утирая с лица грязь, вновь занес над собой один из мечей, кончик которого был окрашен красным.

— Ранил… Смотри, — мастер войны тем временем с удивлением рассматривал правую руку, наручь на которой оказалась разрубленной. — В руку… Задел…, — на глазах у всех украшенные гравировкой полукруглый металл развалился на несколько частей и свалился в грязь. — …

Взлетели вверх брызги грязи. Оттолкнувшись от грязного месива, Чове вновь начал атаку. Со свистом разрезав воздух, один из клинков полоснул по наплечнику Хольфура, который едва успел подставить молот под второй удар.

— Что, хранитель, только на царапины тебе и хватает? — стряхнув с плеча, раскуроченный металл, насмешливо спросил мастер войны. — Или ни на что другое ты больше не способен?

Приумолкнувшие было зрители, с улюлюканьем встретили его слова. В адрес хранителя вновь полетели насмешки и подначки.

С презрением сплюнув, Чове начал снова подбираться к противнику. Только в этот раз не было никаких резких бросков и размашистых ударов. Хранитель шел медленно, почти крался, с еле слышным чавканьем опуская ноги в грязь.

— Иди, иди ко мне, — негромко забормотал Хольфур, отводя правую ногу назад; руки еще крепче сжали рукоять, готовя бросить молот вперед. — …

Расстояние между ним сократилось до четырех — пяти шагов. Парные клинки Чове стремительно вспорхнул к небу, молот Хольфура чуть прижался к телу…

— Хе! — с приставного шага хранитель птицей взмыл вверх, целя мечами в голову гнома. — Ха! — заревел мастер войны, ныряя навстречу своему противнику. — Ха! — его молот словно копье рвануло вперед на всю длину вытянутых рук. — Хэ! Ха!

Сильный удар! Ребро молота с хрустом костей вонзилось в грудь Чове! Клац! Лезвие меча вонзилось в шлем Хольфура, с брызгами крови и плоти срезая боковушку металла.

Едва оба противника упали, как из толпы вышел тот же самый седой гном, что объявлял начало поединка. Помогая себе посохом, он неторопливо подошел, сначала к скрючившемуся хранителю, потом к сидевшему прямо в грязи Хольфуру.

— Боги сказали свое слово, — старый гном задержался возле Хольфура, который тяжело, использую рукоятку молота, как посох, поднялся на ноги. — Мастер войны Хольфур…

Ручищи Хольфура отпустили рукоять оружия и потянулись к шлему, на мгновение закрывая его голову.

— Чист перед нашими богами, — руки со шлемом опустились и собравшимся открылось окровавленная голова, с бока которой, словно ткань, свисала часть скальпа. — А значит в его словах есть правда.

Произнеся это, старый гном чуть наклонился в сторону победителя и тихо добавил.

— Знаешь кто с тобой сражался в круге равных? — Хольфур недоуменно посмотрел на старика (мол, хранителем Чове, шел с ними аж с гор). — Чове не рядовой брат-хранитель. Его ранг мастер и среди вершителей воли он считался не из последних…, — поединщик при этих словах посмотрел на скрюченного Чове. — Твое счастье, Хольфур, что он тебя недооценил. Видно посчитал слишком тяжелым и неуклюжим. А ты его все-таки смог удивить.

Хольфур, едва старик отступил к остальным, повернулся и молча обвел глазами стоявших по краям круга гномов. В установившейся тишине было ясно слышно, как тяжело он дышал.

— Братья, по воле Подгорных Богов и по праву старшинства я беру под свою руку малый хирд (боевой отряд), — сейчас этот могучий воин, облаченный в полный латный доспех, с лицом наполовину залитым кровью, смотрелся особенно грозно. — Чтобы повести его на стену, — рука его дернулась в сторону возвышавшейся невдалеке сторожевой стены клана Черного топора. — И там мы вновь встретимся с теми, кого хранители объявили отступниками… Братья, я знал многих из топоров, а с некоторыми из них сражался плечом к плечу. И мне до сих пор сложно поверить в то, что клан Черного топора отвернулся от Подгорных богов и презрел Великую книгу памяти… Но, сейчас, как бы нам не было тяжело и горько, мы должны следовать воле владыки Кровольда.

Мастер войны замолчал. Перед ним, словно перед самураем, которому его господин отдал бесчестный приказ, возникла сложная ситуация. Хольфур прекрасно осознавал, что приказ владыки Подгорного престола должен быть выполнен. Но, не менее ясно он понимал и то, что в нарушении древней традиции клану Черного топора не дали возможности оправдаться…