Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake". Страница 55

Ей было некогда прохлаждаться. Нужно спешить к Даю. Он жив, должен быть жив! И если он здесь…

Лилит знобило от этого омерзительно знакомого запаха медикаментов. Он напоминал ей что-то страшное, что она забыла, что хотела забыть, но сейчас неосознанно вспоминала — это как-то связано с её шрамами.

Жуткий животный страх скрутил живот. Она, цепляясь окровавленными пальцами о холодную грязную плитку, поползла к выходу.

За облезлой белой дверью послышался стук быстро приближающихся каблуков. Лилит вцепилась в стену как в последнюю надежу.

Дверь в палату распахнулась. Встревоженная молодая медсестра испуганно вскрикнула, увидев девчонку на полу.

— Что вы наделали! — затараторила она, подскочив к Лилит. Она хватала её за руки, пыталась приподнять. — Вам ещё нельзя вставать с кровати! Рана может открыться!

— Отстань! — вырывалась Лилит. — Со мной всё в порядке! — она оттолкнула руки медсестры, отшатнулась в сторону, снова упала.

— Рана открылась! — вскрикнула женщина, подскочила к неугомонной девчонке.

— Я сказала, что в порядке! — отбрыкивалась Лилит, чуть ли не рыча, как струсившая собака.

Сколько она пробыла здесь? Что если эта женщина или кто-то ещё уже узнали, что она Сурт? Её же на опыты отправят! Нужно бежать, но Дай… надо найти его!

Лилит на четвереньках, отталкиваясь от пустых кроватей других пациентов, устремилась к открытому выходу.

Медсестра отстала от неё. Так подумала Лилит, но вдруг заметила, что та начала набирать бесцветную жидкость из какой-то ампулы в шприц.

Яд? Снотворное? В слабых долях её не возьмёт! Выкусите! Она не человек, в конце концов.

Спасительный коридор уже предстал перед глазами, но тут же померк. В проходе появилась новая фигура. Молодой мужчина в знакомой синей форме радостно засверкал глазами, завидев бодрую девчонку.

Лилит хотела обрушиться на него гневными проклятиями, но даже не успела заметить, как медсестра подобралась к ней со спины и вонзила в вену на шее тонкую иглу шприца. Девушка заскрипела зубами, лишь её крепкая хватка за край матраса не давала ей упасть лицом в пол. Она почувствовала резкую слабость, видимо, слишком уж была истощена.

— Мэтью… — свирепо просипела Лилит, глядя на него исподлобья.

— Помогите мне! — приказала медсестра, подхватив девчонку под мышки. — Ваша раненая подруга устроила столько шума!

— А я говорил пустить меня пораньше, — укорил её проводник. — У неё же шок! Это такой стресс — очнуться незнамо где.

— Знаю я, — прошипела медсестра, пыхтя от натуги. — Не первый раз работаю. У нас и не такие пациенты бывают. На крайний случай, все мы с собой успокоительные носим. Помогите мне уже! Тяжело, знаете ли, бессознательное тело поднимать.

— Но… она ещё в сознании… — неуверенно добавил мужчина, взглянув на недовольно поджавшую губы Лилит.

— Не слыхано! — голосила ещё какое-то время медсестра, ходя по палате туда-сюда. — Лекарства не могли быть просроченными! Она должна уже видеть третий сон!

Лилит угрюмо следила за её назойливой фигурой в белом халате. Её всё же усадили обратно в кровать, чему она не обрадовалась. Хотя присутствие Мэтью обнадёживало, она всё ещё не знала где она и что происходит. Это и спросила первым делом.

— Я услышал взрыв, а потом крик, — начал рассказывать Мэтью, — видел, как вы втащили в вагон какого-то парня, а потом потеряли сознание. Ну, я с несколькими добровольцами отнес вас в купе и отцепили вагоны. Хорошо, что я вернулся за вами, иначе бы вы моги там сгореть.

— Прости, — выдавила Лилит. — Я не отцепила вагоны и принесла только лишние проблемы.

— Ничего, — бодро кивнул Мэтью. — Вы защитили нас от роботов и тех механических гончих. Благодаря этому мы спокойно доехали до ближайшего города, а том уже поезд остановили. Ах, да! Сейчас мы находимся в Акрусе. Это крупный портовый город, самый ближайший к столице. А это лучшая в стране больница «Святой Аннет».

— И как давно я здесь? — мрачно спросила Лилит.

— Почти сутки прошли, — уверенно ответил Мэтью. — Вашу рану совсем недавно зашили. А что, что-то не так? — поинтересовался он, видя, как омрачилось её лицо. Она не ответила.

— А что с тем… — замялась Лилит, пытаясь сохранить равнодушие в голосе, хотя на её лице и читалось сильное волнение. — Сероволосым парнем, что был со мной?

— Он пострадал не так сильно, как вы. Просто упадок сил. Он ещё не очнулся, но не волнуйтесь, — поспешил успокоить её Мэтью, — врачи говорят, что завтра он уже точно проснется.

Проводник улыбнулся, заметив, как Лилит облегченно вздохнула.

Главное, что жив. Остальное не столь важно.

— Я видел, как вы спасли его. Вы были сильно ранены, кричали, но не переставали тянуть его прочь от пропасти, — восхищенно протянул он. — Вы всех нас спасли. Вы оба. Все, кто выжил в том поезде, обязаны вам жизнью, поэтому можете просить всё, что хотите. Я с радостью исполню любую просьбу, — гордо выпятив грудь, заявил Мэтью.

— Пожалуйста, — едва слышно произнесла Лилит. — Можешь не рассказывать ему о том, что это я его спасла.

— Почему? — не понял молодой проводник. — Разве не лучше ему об этом знать?

— Прошу… — выдавила она, серьёзно взглянув ему в глаза.

Мэтью смущённо почесал затылок, отведя глаза в сторону. Довольно глубокий вырез на больничной рубашке Лилит его нервировал. Вся униформа, выдаваемая пациентам, была одного размера, поэтому не удивительно, что на тощей девчушке она будет висеть как на вешалке. И всё же, ему показалось, что в палате стало душно.

— Есть ещё вопросы или другие просьбы? — он отошел к мутному окну с деревянной рамой, попытался открыть.

Лилит бодро кивнула.

— Где Дай? Мои вещи? И можешь ли достать мне штаны наподобие тех, что у меня были?

Мэтью удивленно поднял брови.

Ⅱ

Тишина. Удушливая духота стояла в палате, а любопытное солнце пробивались сквозь незашторенное окно, жгло сутулившуюся спину в белой больничной рубашке. Непривыкшие к прямым солнечным лучам молочно-белые плечи покраснели. Но Лилит не замечала дискомфорта.

Уже почти десять минут она смотрела на спящее беспокойное лицо сероволосого юноши. Даже будучи во сне, он хмурился, и две забавные морщинки пролегали меж его бровей, тонкие бледные губы были приоткрыты, и Лилит видела ровные белые зубы.

Она не понимала, был он хорош лицом или же наоборот неприятен, но ей нравилось просто вот так разглядывать его, пока он не видит, не смотрит на неё в ответ.

Лилит наклонилась к нему ближе, так, что смогла ощутить его теплое дыхание на своей коже.

Сейчас он был совершенно беззащитен. Достаточно протянуть руки к его тонкой шее, чуть сдавить пальцами, и жизнь покинет спящее тело. Он не успеет ничего понять, даже проснуться не успеет. Его тело, слабое, как у всех людей, не защитит его, не будет цепляться за жизнь из последних сил. А недочеловек Лилит, наконец, станет монстром. Ни это ли последний шаг? Не это ли поможет отринуть человечность, что так мешает ей принять себя и смириться? Именного этого она хочет, разве нет? Сейчас его хрупкая человеческая жизнь находится в её слабых ручонках. Опьяняющая власть. Власть над чужой жизнью, чужой судьбой.

И всё же, Лилит замешкалась: её тонкие пальцы замерли, так и не коснувшись горла Дая. Она отодвинула ворот его больничной рубашки. Две зарубцевавшиеся точки, похожие на комариные укусы, показались на шее сбоку. Ранки заживали нормально, никаких изменений она не заметила, а значит, оказалась права в своей теории:

Всё, что дорого Сурту, обратится в прах.

Пока она безразлична, пока её сердце остается холодным, как лед, люди не будут страдать. Только бы избавиться от чувств. Ей никто не нужен. В одиночестве свобода, в одиночестве счастье!

Дай — лишь очередное препятствие на её пути. Она перешагнёт его, справится. Он всего лишь её корм. Корм… Единственное чувство, которое можно испытывать к корму — чувство голода или сытости. Но сытой она никогда не была.

Аловатые губы приоткрылись, клыки, чуть длиннее обычных человеческих, показались на свету. Лилит почувствовала, как дрожала жилка на шее Дая. Она смяла пальцами одеяло на его груди. Зубы её уже почти настигли свою цель: две заживающие ранки, — но её прервали. Дверь палаты открылась.