Чернолунье — Свобода для заключённого (СИ) - "Dir Blake". Страница 56

В комнату прошла женщина средних лет, полная, среднего роста, в той же больничной рубашке чуть ниже колен, что и Лилит, с тем отличием, что на плечах её был бесформенный зеленоватый халатик. Золотистые волосы были коротко стрижены и растрепаны, точно она только встала с постели. Левое плечо её и руку фиксировали плотные повязки.

Женщина застыла как вкопанная, неловко улыбнулась, заметив, как Лилит неспеша отстранилась от Дая.

Но девчонка ни секунды не смутилась: Дай её корм и принадлежит ей.

— Я, кажется, помешала вам, — выдавила женщина, после недолгой паузы. Голос её был чуть хрипловат и приятно ласкал слух.

Лилит нехотя покачала головой.

— Я думала, эта палата пустует. Я часто приходила сюда почитать в одиночестве.

Лилит всем видом показывала свою не настроенность на разговоры, игнорировала, в упор смотря на Дая. До самого неучтивого человека дошло бы, что уместно будет уйти, но она наоборот подошла почти к самой койке юноши.

Лилит коротко взглянула на неё. Необъяснимая неприязнь к этой незнакомке комом встала в горле. Всё её лицо, да и тело казалось каким-то лживым, фальшивым и совершенно незапоминающимся. Как песок просачивается сквозь пальцы, так и образ её исчезал из памяти, стоило только отвернуться.

В руках её Лилит не заметила книги.

— А он недурен… — завистливо присвистнула блондинка, приближаясь. — Прям спящая красавица. Твой жених? — Она хитро сощурилась, улыбнулась, но получилось это скорее издевательски.

— Да… МОЙ жених, — сделав акцент на слове «мой», твёрдо произнесла Лилит, нисколько не стыдясь своей наглой лжи. В бред про «брата и сестру» никто в здравом уме не поверит. Не умеет Дай ни врать, ни придумывать правдоподобные истории, а ещё ей хотелось поскорее избавиться от общества разрежающей собеседницы и её вопросов. Ей не понравилось, каким жадным взглядом она окинула Дая.

Улыбка её едва заметно перекосилась, а нос презрительно, с ненавистью поморщился.

Лилит показалось, что по телу женщины точно рябь прошла. Как по какому-нибудь изображению со старого проектора (ей довелось однажды видеть такое изобретение в столице ещё в детстве).

Что-то подсказывало ей, что не стоит злить её ещё больше, но девчонка не сдержалась, накрыла своей холодной ладонью тёплую ладонь Дая.

— Апельсина не хотите? — внезапно предложила женщина, неизвестно откуда достав яркий рыжий фрукт.

— Нет, спасибо, — скупо улыбнулась Лилит. — У меня аллергия на цитрусовые.

Нет.

— Как жаль. А ведь он такой сладкий. Вы не против, если я останусь здесь отдохнуть? Я вам не помешаю! Обещаю… — сладко прошипела она.

— Как пожелаете, только… — дружелюбно улыбнулась Лилит. — Не могли бы вы отойти подальше с апельсином, боюсь, мне станет дурно от его запаха.

— Ну конечно, — ответила той же улыбкой женщина, но раздражение в ней так и сквозило.

В этой игре масок победила Лилит. Блондинка пролежала на ближайшей к двери койке несколько часов, не проронив и слова. А Лилит и не думала оставлять своего «жениха», молчание совсем не тяготило её. Она вслушивалась в чириканье птичек за окном и не собиралась уходить из палаты раньше той странной женщины. Дай сейчас беззащитен, и, кто знает, зачем пришла эта «леди» с перебинтованной рукой. В одном Лилит была уверена точно: она пришла не книжки читать.

Ⅲ

Ночью Лилит сбежала.

Накинув на плечи свой бордовый фрак и отыскав предварительно кошелёк, она проскользнула мимо сонной охраны на улицу. Стояла поздняя сырая ночь. Холодный и влажный ветерок доносил до Лилит самые разные запахи: от отходов и гнили, типичных для всех крупных городов, до горячей еды, алкоголя, мяса, рыбы, выпечки, а самое главное запах моря. Дух перегнивших водорослей и рыбы едва уловимо окутывал весь город. Портовый город Акрус.

Её оглодавший желудок возмущённо заурчал. Больничная еда ни в какое сравнение не шла даже с самой обычной, дешёвой, какую подают во всех кабаках. Ни её вид, ни запах (пропитавшийся хлоркой и медикаментами) не вызывали аппетита и тем более доверия. Поэтому свой ужин Лилит предпочла выбросить за окно дворовым собакам, а сама решила сбегать ночью в город «на разведку».

Ещё из окна своей палаты она заприметила огромную часовую башню с колоколом. Её было невозможно не заметить. Она расположилась недалеко от морского порта, где-то и дело причалили торговые корабли с рыбным уловом да лодки поменьше, и безразлично отбивала всегда одно и то же время: 12 дня и 12 ночи.

Когда Лилит шла по главной широкой улице, колокол громогласно объявил конец вечерней мессы.

Несмотря на позднее время, город не спал. Какая-то праздничная суета и спешка царили всюду. По булыжной мостовой то тут, то там сновали дамы в модных жакетах темных цветов, перетянутые тугими корсетами, в глухих платьях с длинной юбкой с турнюром. На аккуратно уложенных волосах сидели шляпки то с цветком, то с пером, то с бантиком. Чаще на глаза Лилит попадались джентльмены в сюртуках да пальто хорошего кроя, у кого-то в руках был саквояж, у кого-то на согнутом локте лежала дамская ручка в шёлковой перчатке. Темные галстуки выглядывали из-под жилетов, а головы венчали цилиндры, что уж говорить о начищенных туфлях.

Лилит уже и забыла, каково это жить в большом, переполненном людьми городе. Она почувствовала себя неуютно: в состиравшейся больничной рубашке и подранном бархатном фраке (пусть и модного оттенка), с пыльными сапогами на ногах девушка сильно выделялась на фоне общей массы.

Лилит зябко потерла плечи. Тонкая ситцевая ткань не могла защитить от ночной прохлады, ведь уже совсем скоро осень, да и под юбкой не было её извечных спасительных штанов. Голые коленки покрылись мурашками. Как же она ненавидела холод.

Часто мимо проезжали помпезные кареты. Одна из них чуть не задела Лилит и почти сбила человека. Пьяный работяга выскочил из переулка на дорогу. Лошади с перепугу повставали на дыбы, но кучер вовремя среагировал, успел одернуть поводья. Завизжали люди, кто-то поспешил помочь неудавшемуся самоубийце встать. Кучер крепко выругался, погрозив ему кулаком, и поехал дальше.

Лилит расценила, что безопаснее будет уйти с главной улицы, ведь её рана на ноге только недавно начала затягиваться — один из плюсов её нечеловечности — да и кабаков с тавернами здесь почти не наблюдалось, только бутики и магазины.

Хорошо поесть — всё же входило в её планы, но сначала — разведка с большой высоты.

К немалому удивлению Лилит, часовую башню совсем не охраняли. Либо стража ушла смотреть на неведомый праздник в центре города — как и другие горожане — либо её и вовсе не было.

Потрясающая башня вблизи казалась ещё выше. Лилит почувствовала себя муравьем, впервые увидевшим человеческий сапог. Огромные кованые двери были опутаны железными лозами то ли винограда, то ли колючего плюща, в темноте было сложно различить, но крупные бутоны отчетливо выдавались наружу, и выглядели совсем как живые цветы.

«Розы… королевы цветов», — вспомнилось Лилит. Она видела их однажды, еще когда жила в трущобах. Давно это было. Кто же рассказал ей про них?

Поднатужившись, Лилит потянула за массивное кольцо одной из створок. Дверь с тяжёлым скрипом приоткрылась, и девчонка протиснулась в темный проём.

Дверца захлопнулась с грохотом, пробежавшим как раскат грома по каменным стенам, отрезав все остальные звуки.

Воцарилась тишина. Исчез людской гул, скрежет колес по мокрой мостовой, треск ночных фонарей и шум морского прибоя. Никогда ещё Лилит не слышала такой тишины. Беспокойство, затаившееся было в её сердце, поглотило наступившее молчание, как будто мира за стенами башни и не существовало вовсе.

Загробный покой.

Шаги Лилит гулко отдавались от стен. В несколько прыжков она преодолела расстояние от входа к винтовой лестнице, ведущей на самый-самый верх. Было темно и холодом веяло от покрытых плесенью булыжников, но Лилит не было страшно. Нечто восторженно поднялось в ней, стоило только ступить на первую ступеньку. Металлическая пластина заскрежетала под её сапогом, и звук этот эхом пробежал по стенам, мурашками отдаваясь по коже, создавая свою особенную, чарующую мелодию. Лилит не коснулась поржавевших, хлипких перил, не испугалась шаткости ступеней, она никогда не боялась высоты и сейчас понеслась вверх по крутой лестнице. Не бледный свет фонарей попадал в маленькие прорези окошек, это был свет ночи. Свет луны или звезд, что так завораживает и манит за собой, когда гаснет на горизонте их старший брат — Солнце.