Птицы рождены летать (СИ) - Матвеева Ульяна. Страница 13

Я смотрела в глаза Андрея и не могла понять, куда подевался тот улыбчивый паренек, который всегда поднимал мне настроение? В его глазах появилось нечто незнакомое мне, а на лбу пролегли морщины.

— Никто не сможет дать тебе эту гарантию, поскольку над любыми отношениями нужно работать. Вполне возможно, что твои родители все еще любят друг друга, но своей игрой в молчанки они зашли настолько далеко, что оба заблудились и в отчаянии погрузились в работу. Что, если как-то раз (а может и не раз) поругавшись, твои предки одновременно изобразили обиду и равнодушие? Может, потом и поняли, что произошло, да только у кого из них хватит духу признаться в этом и в том, что они скучают по их прошлому? Меня пугает то, что в тебе потухло желание и надежда иметь свою собственную семью. Это не тот путь, так не надо, особенно молодой девушке…

Если с первой частью его речи я была согласна, то последнее предложение вызывало во мне бурю негодования. Что за глупые предрассудки? Раз женщина, значит, должна надеть передник и встать у плиты, пока сын играет во дворе в футбол, а муж читает газеты.

— Откуда ты можешь знать это? Может, я рождена не для того, чтобы прозябать на кухне, а для того, чтобы путешествовать, познавать мир, другие страны, других людей…

Андрей мягко перебил меня:

— А что мешает тебе продолжать заниматься любимыми вещами, будучи замужем за хорошим человеком? Не хочешь готовить борщи — не готовь, значит, попроси мужа научиться этому или питайтесь в кафешках. Ты почему-то часто забываешь, что все в твоих руках, любую проблему можно решить, если есть желание. В одиночку жить непросто, хотя бы потому, что некому подать тебе руку, когда, случайно оступившись, начинает засасывать болото. Да и скучно же это, когда только и видишь, что свою физиономию в зеркалах. И то унылую.

Я невольно улыбнулась и крепко сжала его руку:

— Ой, Андрюш, повезет же твоей будущей жене! Пока она будет часами болтать по телефону с подружками, ты будешь в фартуке пыхтеть у кастрюль.

— Ну нет… Я такую попросту не выберу. У меня очень избирательный вкус.

— Ого, я не думала, что ты такой гурман! А какой она должна быть? Дай угадаю: ухоженной с головы до пят, в красивых нарядах, кроткой, нежной и по уши в тебя влюбленной, верно? — спросила я, слегка толкнув его в бок локтем. Разговор становился все более интересным, и я отложила все дела, чтобы узнать больше о вкусах дорогого друга.

Он окинул меня пронзительным взглядом, пытаясь найти во мне подсказку, причину столь повышенного интереса к этой теме. Я попыталась изобразить равнодушие, но это вышло у меня настолько отвратительно, что я рассмеялась и призналась:

— Мне не все равно, кому я тебя отдам. Пока что ты мой, слушаешь мой бред, даешь советы и всячески поддерживаешь. Я очень ценю это. А когда ты женишься, твоя женушка наверняка начнет ревновать, и на этом наше общение прекратится.

Он хотел было что-то ответить, но зазвонил телефон, и тема ушла в архив и не вернулась. Тема брака, как такового, для меня была малопривлекательна. С тех пор мое мнение не изменилось, но, впервые влюбившись, я все чаще задумывалась о будущем. В сложившейся ситуации брак уже не казался мне орудием для убийства любви и обузой для двоих. Я постаралась представить себя женой Николаса… и не смогла. Как и его — моим мужем. Нашим отношениям, написанным легкими акварельными мазками неизвестного художника, не суждено было стать многовековой картиной. Да мы и не стремились к этому. Тогда зачем это все?

На несколько минут мой внутренний голос, наконец, затих. Я так устала от его изречений, что была рада этой небольшой передышке. Я просто жила. Просто любила. Просто наслаждалась мгновением. Вытолкав за дверь вездесущих «Зачем?», «Почему?» и «Что дальше?» и захлопнув дверь перед их носом, я вернула себе гармонию. Как прекрасно море! Удивительным образом оно прикасается своими волнами к душам людей и омывает их, возвращая первозданную чистоту. Но, пожалуй, мне пора возвращаться. Трудно будет объяснить причину, по которой я отсутствую столь длительное время. На обратном пути я снова и снова задавала себе вопрос: «Что же дальше?» Я понимала, что до тех пор, пока я не найду ответ на этот вопрос, я буду топтаться на месте. Но мой измученный мозг перестал что-либо понимать и на очередной запрос лишь виновато разводил руками.

Все осталось таким же, как и два часа назад. Ник лежал в той же позе, но проснулся от щелчка в замочной скважине. Он выглядел недовольным, разглядывая меня с прищуром, затем сел на край кровати и взъерошил волосы.

— Что сегодня мы планировали? Куда ехать?

В его голосе я услышала раздраженные нотки и опешила. Ник не хочет никуда ехать, но почему-то чувствует себя должным. Следующая догадка поразила точно в цель, заставив потерять дар речи на некоторое время. Что, если таким образом Ник пытается… отблагодарить меня за страстные ночи?

— Неважно, что мы там планировали. Давай проведем этот день так, как захочется. Чего бы тебе хотелось?

Я надеялась, что это послужит моей ширмой, за которой я смогу отдышаться, приглядеться и подумать. Что, впрочем, мне и удалось. Ник ответил:

— Спать. Иди ко мне.

Глава 13

Чем больше я присматривалась, тем меньше я видела. Такое ощущение, что режиссер моей жизни пустил сценический дым для пущего эффекта, в котором я видела лишь общие очертания. В какой-то момент мне вдруг стало все равно. Я настолько устала от распутывания комка своих нервов, что раздраженно отбросила это занятие. А Ник, который, к моему облегчению, ничего не замечал, весело напевал песню на испанском и катался со мной по окрестностям города.

— Давай выйдем и прогуляемся пешком, — предложила я, жаждая побыстрее очутиться на свежем воздухе.

— Жарко, — ответил он. — А здесь прохладно. Позже, хорошо?

И я кивнула. И сидела в одной позе еще пару часов, в раздражении на себя и мелькающие пейзажи, которые слились в одно разноцветное полотно без конца и края. И улыбалась ему. Потому что знала, что ему нравится моя улыбка.

Последние два дня моего отпуска длились целую вечность. Не об этом ли я мечтала? И где, позвольте узнать, затерялась моя влюбленность? Как оказалось позже, она притаилась в чемодане и выскочила только тогда, когда я снова вернулась домой. Вдали от него я снова превратилась в Ассоль, готовую дни и ночи ждать встречи с Ним. В этот раз, он попрощался со мной гораздо нежнее, чем в прошлый раз, а вот слез, капающих на обивку кресел самолета, уже не было. Не было и Андрея, поскольку он даже не знал, где я и что со мной. Может быть, он и звонил, но в Испании я меняла номер.

Спустя несколько недель, я встретила Андрея, выходя из университета. Как мне показалось, он ждал меня.

— У тебя все хорошо? — с ходу спросил он.

— Да, а что такое?

— Ты похудела и побледнела. Что-то случилось?

Я так соскучилась по общению с ним, что решила рассказать все, как есть. Мы прогуливались по скверу и беседовали почти так же, как раньше.

— Я не понимаю только, почему ты грустишь? Скучаешь? Или что-то еще?

— Что-то еще, — ответила я. — А что — не знаю.

— Неуверенность… Я, кажется, знаю… Верно?

— Да, наверное. И в себе, и в нем, и в будущем. Он там, я здесь, и речь не только о географии. Как думаешь, может, лучше забыть его и оставить все в прошлом?

Андрей покачал головой:

— Прости, пожалуйста, но тут я тебе не советник. Спроси саму себя в тишине, как поступить. Лишь бы только не пожалела.

И я спросила. Той же ночью, стоя у окна и вглядываясь в звездное небо, я задавала вопросы, а в ответ слышала лишь: «Иди вперед и ничего не бойся». А как идти? Одной? Или с Ником? К нему? Но больше ответов не было.

Постель больше не была моим другом. В ней исчезало желание спать, и я подолгу, порой, по несколько часов ворочалась, не находя удобного положения, в котором ко мне прилетел бы сон, любой… Я уже даже была готова на кошмар — все лучше, чем нервирующие метания и душная подушка. И лишь с рассветом я, обессиленная, погружалась в поверхностный сон, который тут же прекращался с любым стуком или шорохом соседей.