Викинг - Гарин Максим Николаевич. Страница 54

По случаю грандиозных торжеств Глотов преобразился к лучшему с такой поспешностью, которая была бы чрезмерной даже при ловле блох. В два дня город помыли, почистили, кое-как покрасили, а местами и озеленили. Глотов стал напоминать старуху, собирающуюся на первое свидание по брачному объявлению в газете и покрывшую себя гримом, пудрой, помадой так густо, что косметика могла осыпаться при первом же резком движении. Какое счастье, что старуха уже не способна на резкие движения. Какая радость, что в эти дни Глотов обошли стороной проливные дожди, сильные ветры и прочие природные неурядицы, способные смыть наведенный лоск, обнажив истинную довольно унылую физиономию города.

В день праздника Глотов сиял, слово начищенный пятак. Повсюду висели транспаранты, все, как один, подтверждающие слова известной песни: «… много алой у нас материи». Надписи на кровавого цвета полотнищах: «Да здравствует наш замечательный город!» и «Слава жителям нашего города!» будили воспоминания о сравнительно недавних временах. Не хватало только: «Народ и мэрия — едины».

Из понатыканных там и сям динамиков вырывалось нечто нечленораздельное, но очень бодрое и по шуму не уступающее реву Ниагарского водопада, и одуревшие от этой какофонии голуби сбивались в стаи и синими облачками носились над улицами. Короче, все говорило о празднике.

Викинг в этот день тоже решил немного расслабиться — просто пройтись по улицам, никого не выслеживая и ни за кем не охотясь. Но привычка во время отдыха обязательно заговорить о деле все же взяла свое, и он поинтересовался у шагающего рядом Белова:

— Ну как, рэкетиры по-прежнему не дают покоя?

— Понимаешь, наведываются они немногим реже, чем раньше, но ведут себя совсем по-другому. Еще недавно они держались, как хозяева. Ну, знаешь: дверь ногой открыть, секретаршу за разные интимные места пощупать, послать всех куда подальше. Теперь все иначе. Ведут себя тихо и уже не столько требуют, сколько просят. Можно, сославшись на материальные проблемы, заплатить меньше положенного. И они берут, что дают. Честное слово, мне даже дышать легче стало.

— То ли еще будет, — проронил Викинг, но продолжать беседу в том же духе не стал. Он уже выяснил то, что хотел, и решил переменить тему.

— Ты посмотри, какие девушки кругом, — восхищенно сообщил он Белову.

— Так ведь кругом, а не рядом. Да и не то все это. Вот я недавно встретил одну! Представляешь: ноги прямо из ушей растут, — сообщил Белов, питавший слабость к очень длинноногим, высоким дамочкам.

— Как это? — деланно изумился Викинг. — Одни ноги и уши, и больше ничего!? Достойный экземплярчик.

— Да ну тебя, — возмутился Белов. — С тобой невозможно говорить о женщинах.

— А ты и не говори. Тем более, что к невесте собираешься.

— Сам же первый начал. И о чем же еще говорить мужикам, даже идя на встречу с любимой женщиной.

Со Светланой Белов встречался почти два года, и столько же велись разговоры о свадьбе. Но мешал проклятый бизнес. Сначала Георгий налаживал свое дело, затем убеждался, что не прогорит, теперь вот разбирался с вымогателями. Он твердо решил вступать в брак только имея некоторое состояние. Плодить детей, чтобы потом держать их впроголодь, Георгий отказывался в принципе.

Невеста терпеливо ждала, ограничиваясь регулярными свиданиями. Иногда Светлана загоралась идеей познакомить Глеба с какой-нибудь своей подружкой, и тогда Белов прихватывал с собой Викинга. Впрочем, сегодня никаких подружек не предвиделось. Просто, когда Глеб позвонил Белову и предложил пройтись, поглазеть на праздничные мероприятия, тот уже готовился к встрече с невестой, но отказывать другу не стал.

Приятели не спеша шли по городу. Времени хватало, и было приятно хоть на время отвлечься от постоянной спешки и суеты. Но судьба, видимо, решила, что раз уж Викинг принялся искать приключений на свою голову, то некоторую порцию он должен получать постоянно, независимо от того, хочет он этого или нет. Им навстречу двигались четверо парней, приблатненный вид которых заставлял прохожих обходить их стороной. На одном из парней была майка с выведенной огромными буквами надписью «жизнь — дерьмо».

— Интересно, а что же он может предложить лучше жизни? — вполголоса поинтересовался Викинг у Белова.

Увы, у парней оказался обостренный слух, а также безнадежно больное самолюбие.

— Ты чего здесь базаришь, кот помойный? — злобно спросил один из них, бесцеремонно ухватив Викинга за плечо.

— Да вот думаю, что жизнь в дерьмо превращают такие ублюдки, как ты.

— Если бы не менты, я бы тебя, паскуда, здесь и похоронил, — исходя злобой и слюной прошипел обладатель расписной майки.

Действительно, в связи с праздником по улице расхаживало непривычно много людей в форме. Но Викинг не собирался прикрываться их присутствием. Он решил достойно рассчитаться за оскорбления, и не словами, поскольку словами этих ублюдков не проймешь, наоборот, только раззадоришь, а более понятным для них способом.

— Стой здесь, — приказал он Белову, а своему обидчику предложил. — Пойдем поговорим.

И удовлетворенно заметил, как тот ошарашенно захлопал глазами. Шакалья порода: всегда готовы наброситься на слабого, беззащитного, а стоит встретить достойный отпор — сразу в кусты. Но сейчас убогий критик жизни зашел слишком далеко, и давать обратный ход было поздно. К тому же он располагал значительной поддержкой.

Викинг успел заметить, что тыльные стороны кистей рук у всех четверых неестественного зеленовато-желтого цвета и слишком утолщены, что придавало руке сходство с каким-то первобытным оружием вроде дубинки или палицы. Значит, лень было ребятишкам осваивать какой-нибудь из видов единоборств, а терроризировать окружающих очень хотелось. Вот и вкололи под кожу парафин.

Неподалеку Глеб разглядел подходящую подворотню, благо этого добра в Глотове хватало, и указал на нее своему противнику:

— Пошли.

Едва они скрылись от людских глаз, тип в майке без предупреждения ударил, целясь Викингу в челюсть:

— Получай, сука!

Викинг на лету перехватил кулак раскрытой ладонью, сжал изо всей силы и, услышав громкий хруст, отпустил то, что от кулака осталось. Его противник скорчился от боли, баюкая искалеченную кисть. Как и следовало ожидать, трое дружков оказались тут как тут. Они бросились вперед одновременно с ударом кулака, рассчитывая добивать, преимущественно ногами. Вой лидера несколько сбил атакующий порыв и сильно поколебал уверенность в том, что четверо одного всегда затопчут. Несколько выверенных ударов Викинга надолго убедили двоих из них в обратном. Впрочем, убедили они и третьего, но не в виде собственных крайне болезненных ощущений, а на чужом опыте. Глядя, как его приятели один за другим отправляются в долгую отключку, он попытался дать деру. Викинг ухватил беглеца за шиворот, развернул и почти ласково спросил:

— Деточка, хочешь я научу тебя летать?

Тот, даже не помышляя о сопротивлении, выдавил из себя что-то, отдаленно напоминающее «нет».

— Не хочешь, — с заметным сожалением сказал Викинг, — а придется.

Отправив парня в свободный полет, он повернулся к так и не успевшему ничего предпринять Белову:

— А ты как здесь оказался? Я же объяснил тебе, где меня ждать.

— Они, значит, все за тобой припустили, а я должен в сторонке прохлаждаться! — возмутился Георгий.

— Ага, а потом бы явился к любимой женщине с бланшем под глазом.

— Елки-палки, пошли скорее, а то опоздаем. — опомнился Белов.

Но они успели. Опоздала, как и следовало ожидать, представительница прекрасной половины человечества. Чмокнув Белова в щеку, Светлана критически посмотрела на Викинга и со вздохом заметила:

— Полесов как всегда в своем репертуаре. Один, как перст.

— Почему один? Вот, жениха тебе приволок. Посмотри, какой классный мужик, — Викинг похлопал по плечу Белова.

— Глеб, не паясничай. Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Понимаешь, есть одна забавная особенность касательно того, как женщины выходят замуж. Первыми это умудряются сделать неказистые замухрышки, всякие малосимпатичные особы. А знаешь почему? Не потому, что отбоя от мужиков нет — совсем наоборот. Боятся, что упустят птицу счастья супружеской жизни, и соглашаются на первое же предложение. А красавицы больно привередливы, годами выбирают, все ждут своего принца. Порой до тридцати лет и больше в девках засиживаются.