Викинг - Гарин Максим Николаевич. Страница 60

Чертеж Викинга опровергал известное утверждение «нет человека — нет проблемы». Наоборот, устранение со схемы любого кружка, за каждым из которых стоял конкретный человек, в реальной жизни вызвало бы серьезные затруднения у преступников.

Резкий звонок в дверь оторвал Викинга от его увлекательного занятия. Он сунул чертеж в стол, подошел к двери, посмотрел в глазок. У порога стояла его мать.

— Как всегда вовремя, — пробормотал Глеб, открывая дверь.

— Ну, здравствуй! Как поживаешь?

— Все нормально, мама. Проходи, будь как дома, — с добродушной иронией предложил Викинг.

Мать, окинув быстрым взглядом прихожую, решительно шагнула в комнату, которую подвергла несколько более длительному изучению. Ей не составило труда убедиться, что в этой холостяцкой квартире давным-давно не ступала нога ни одной женщины. Мать уселась на стул, взглядом показав сыну, что ждет от него того же. Разговор предстоял серьезный.

— Скажи, Глеб, зачем ты поменялся с отцом, я имею в виду твоего деда, местами?

— Но, мама, это же так просто. Дед далеко не молод, за ним уход нужен. А я уже достаточно взрослый, чтобы самому о себе побеспокоиться.

— А почему ты ушел с работы?

Викинг призадумался. Он и представить себе не мог, что мать разовьет такую бурную деятельность. Интересно, что заставило ее так активно интересоваться его личной жизнью?

— Я не ушел, а взял отпуск, чтобы немного подзаработать.

— Да? Хотелось бы знать, чем ты сейчас занимаешься.

— Ничего особенного. Посильный и хорошо оплачиваемый физический труд.

— Ничего особенного? Ты думаешь, я так глупа и невежественна? Ошибаешься. Женщину не посвящают во все тайны семьи, но кое-что и ей перепадает. Особенно, если возникает опасность, что будет просто некому передать все секреты.

— Ты хочешь сказать, что дед…

— Нет, он меня не обучал боевому искусству — ты вовремя родился. Но о существовании этого искусства я знаю. И поэтому догадываюсь, чем продиктованы все твои действия в последнее время. К тому же слишком много кругом разговоров о том, что пришел час героев-одиночек. Но я не хочу, чтобы среди них оказался и мой единственный сын. Глеб, меня не интересует, кто и зачем втянул тебя в эту авантюру. Умоляю об одном — остановись.

— Ну что я могу тебе на это сказать? Только одно: никто и ни во что меня не втягивал.

— Это правда? — глаза матери как-то сразу ожили, словно их окропили живой водой.

— Да, это правда, — подтвердил Викинг.

— Значит, я могу быть уверена, что твоя нынешняя работа не представляет никакой опасности?

— Я повторяю: никто меня не втягивал ни в какие авантюры.

— Но ведь это не совсем одно и то же. Ты мог и сам…

— Мама, я сказал все, что мог. Остальное мне обсуждать не хотелось бы. К тому же, извини, но я тороплюсь.

Мать хотела заперечить, но, взглянув на Глеба, поняла — бесполезно. Сын уже шел по избранному им пути, и остановить его можно было только одним способом. Остановить навсегда, окончательно, вместе с возможностью любить, радоваться, дышать. И поэтому теперь она хотела только одного — чтобы он прошел этот путь до конца.

А до конца было еще очень далеко — куда дальше, чем до начала. Викинг это прекрасно понимал, но с прежней одержимостью готовился к нанесению очередного удара.

На этот раз своей мишенью он выбрал тот самый бордель «Ромашка», в котором спустя юбку активно трудилась его недавняя подруга. Из ее рассказов он понял, что услуги сего заведения массового отдыха пользуются повышенным спросом у значительной части обеспеченных граждан и, соответственно, приносят хорошую прибыль, немалая часть которой отстегивается уголовникам. Еще Викинг узнал, что нынешний хозяин «Ромашки» на самом деле никакой не хозяин, а так, мелкая сошка, подставное лицо. А во главе дела он был только потому, что не имел судимости.

Охота на сутенера не являлась самоцелью, она имела куда большее значение, чем просто устранение еще одного подонка. В связи с очередной вспышкой в Глотове венерических заболеваний местная пресса подняла галдеж по поводу любви за деньги. Милиция от осточертевших ей писак пока лениво отбивалась, говоря, что есть дела поважнее. А один старлей в частной беседе ехидно заметил, что работники пера потому так взъелись на проституток, что им такая любовь просто не по карману.

В общем, ситуация напоминала соревнования по перетягиванию каната, а точнее тот его момент, когда обе стороны, застыв на месте, упираются изо всех сил, тужась перетянуть соперника на свою сторону. И оставалось неясно, то ли журналисты вынудят милицию действовать, то ли милиция сумеет их угомонить. В такой ситуации убийство хозяина борделя вызовет бурю эмоций у пишущей братии и, хочешь — не хочешь, заставит представителей славных органов серьезно заняться проблемой платной любви в городе. Смотришь, и еще парочке бардаков вернут изначально девственное состояние. Значит, еще один жирный кусок уплывет из лап уголовников. Только так и надо действовать. Всех их не перебьешь, а по миру пустить можно попробовать. Многим ли подручным паханов захочется за копейки злодействовать?

Викинг не спеша шел по скупо заасфальтированной дорожке парка. Лето уже вступило в свои права, и немилосердное солнце заставляло людей прятаться в спасительной тени деревьев. Народ толпился у питьевых фонтанчиков с вяло бьющими струйками воды — казалось, им тоже было жаль расставаться с живительной влагой. Викинг миновал облюбованные людьми места отдыха и очутился у симпатичного двухэтажного здания. Проигнорировав дверь с табличкой «Фирма «Ромашка», он распахнул другую, на которой красовалась надпись «Дирекция парка культуры и отдыха имени Вавилова».

В самом помещении было пусто. Именно сейчас (и Викинг знал об этом) работники парка проводили какое-то собрание. Глеб бесшумно поднялся на второй этаж и быстро нашел нужную комнату.

Мало что еще так способствует воровству, как наша неистребимая любовь к разного рода собраниям и привычка не закрывать двери служебных помещений. Правда, Викинг не собирался ничего воровать. Он вошел в комнату и, убедившись, что в ней никого нет, открыл окно, легко вскочил на подоконник и внимательно осмотрелся вокруг, чтобы, не дай Бог, не оказаться в поле зрения какого-нибудь случайно оказавшегося здесь гуляки. Но горизонт был чист, и Викинг ступил на карниз, который отделял его от кабинета директора публичного дома. И вдруг услышал женский голос.

Примерно за четверть часа до появления Викинга в здании, в «Ромашке» оказалась женщина среднего возраста и роста, но зато необхватной, как африканское дерево баобаб, толщины. Явилась она, прямо скажем, не вовремя. Сидевший за стойкой молодой человек пребывал в самом пессимистическом состоянии духа. Вчера он на сто баксов поспорил с приятелем, что десять раз подряд попадет в пустые ворота мячом, пущенным по воздуху. И надо же, на восьмом ударе дрогнул: катнул по земле. Нервишки не выдержали — слишком много собралось вокруг друзей-приятелей. Из-за них же и остался в душе неприятный осадок. Не в баксах дело — черт с ними, деньги-то, если разобраться, смешные — а в том, что пойдет шепоток: мол, если он лопухнулся на такой мелочевке, то что же от него ждать в более серьезных делах?

Поэтому даме пришлось потоптаться не меньше минуты, прежде чем парень соизволил поднять на нее глаза:

— Вы уверены, что не ошиблись дверью? — с оскорбительной вежливостью осведомился он.

Женщина молча обшаривала его пронзительным взглядом. Парень воспринял это молчание и этот изучающий взгляд в меру своей распущенности и радостно сообщил:

— Мы не держим мальчиков для утех, а наши девочки не признают лесбийской любви.

— Вы ошибаетесь, дорогой мой, — не обращая внимания на оскорбительный тон, ответила толстуха. — Я сюда пришла не развлекаться, а работать.

Парень словно ждал именно этой фразы.

— Ты, мамаша, перепутала пастбища, — весело заявил он. — Нам здесь телки нужны, а не коровы.

Тетя весила больше центнера. Поэтому умелой оплеухой парня смело со стула, слово ураганом. Правда, голова у него оказалась из какого-то особо прочного материала, поэтому он быстро вскочил, но предпринять ничего не успел. Его остановила грозная фраза: