Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена. Страница 27

- Сбывается пророчество вёльвы, - непонятно зачем проговорил Ингольв. - Всё сбывается.

- Пророчества вёльв туманны, их можно толковать по-разному. И человек сам это делает, когда в жизни случается что-то… - Асвейг осеклась.

- Наверное, ты права. Но её пророчество было не таким уж туманным. Не так много у меня друзей. Не так много раз мне в жизни суждено умирать.

- Ты знал о своей смерти и всё равно пошёл на Гокстад? - девушка слишком сильно ткнула тряпицей в ссадину, и Инголье шикнул.

- Я не мог не пойти. Не мог стерпеть.

- Вы, мужчины и воины, так легко распоряжаетесь чужими жизнями. Так же легко, как относитесь к своим, - в голосе Асвейг прорезалось раздражение.

Она порывисто встала, отворачиваясь.Это, верно, был самый длинный их разговор за эти долгие месяцы.

Ингольв схватил её за руку - удержать. Зачем? И сам не знал. Тут же отпустил, предчувствуя очередное сопротивление. Асвейг ненавидела, когда он касался её, будто это причиняло ей боль.

- Я не буду извиняться ни за что. Таковы наши судьбы. И должно было, видно, случиться так, что твоя связана с моей.

- Что-то ещё прикажешь, хозяин? - выделив последнее слово, процедила девушка.

- Не пытайся меня злить, - спокойно парировал Ингольв. - Сегодня тебе не удастся переплюнуть в этом Эйнара.

Ехидное выражение тут же сошло с лица Асвейг.

- Твой отец совершил много зла. Почему ты не веришь, что он мог совершить и это?

- Потому что я его сын. И мне кровью положено быть на его стороне и блюсти его честь.

- Это положено ручному волку Каким он тебя сделал. Говорят, даже его законные сыновья сомневаются…

- Лучше замолчи сейчас, Асвейг, - оборвал её Ингольв, вставая. - Помни, кто ты и кто я.

Девушка отшатнулась, глянув снизу вверх.

- Я не помню, кто я, - тихо пробормотала она. - Но знаю, что могу обратить тебя в прах, Ингольв Радвальдссон.

- Обрати, чего ждёшь так долго? - он почувствовал лихой прилив азарта.

Она первый раз заговорила о своих способностях. Да не просто заговорила, а начала угрожать. А ведь за это время он уже поверил, что девушка не знает о своей над ним власти. Получается, ошибался? Или она ляпнула наобум?

Ингольв шагнул к Асвейг - та отступила ещё. Но позади уже обдавал жаром разгоревшийся очаг. Подсветил ярко её тонкую фигурку, скрытую простым мешковатым платьем. Вспыхнули огненные завитки волос вокруг её головы. Кольнуло в боку чужими растерянностью и страхом. Там, где остались, верно, навсегда, вырезанные руны - хоть с кожей их сдирай. Асвейг попыталась обогнуть очаг, но не успела.

Ингольв взял её за плечи, притянул к себе. Девушка впилась ногтями в его грудь, пытаясь отстраниться. С того самого дня после попойки в честь завершившегося похода на Гокстад он ни разу не пытался затащить Асвейг в постель. Он не боролся с желанием, не превозмогал себя самого: других рабынь от случая к случаю было достаточно. А сейчас остро захотел её близости. И её злости. Второго, пожалуй, даже больше.

Асвейг замерла в напряженном ожидании, отчаявшись освободиться. Её грудь часто вздымалась, а взгляд туманился, но вовсе не вожделением - об этом и думать было смешно. Она снова раскалялась, как головня.

- Что с тобой происходит? - шепнул Ингольв, склоняясь к ней. - Кто ты, Асвейг?

- Я сама хочу это знать.

Она опустила руки, больше не сопротивляясь. Рабыне не положено противиться желанию хозяина. Но дело было, знать, вовсе не в проснувшейся вдруг покорности. Она будто бы переставала быть здесь.

Ингольв усадил её на лавку и отпустил. Девушка несколько мгновений приходила в себя, успокаиваясь. А после провела ладонью по влажному лбу, убирая растрепавшиеся пряди.

- Я могу идти, хозяин? Или ты желаешь продолжить?

Нет, всё же она обладает великим умением его гневить. Хотя чего ожидать? Благодарности за то, что сделал невольницей, когда она просила свободы?

- Иди.

Девушка подхватила покрывало, которое,верно, забрала, чтобы просушить после зимы, рубаху и почти бегом вышла. Ингольв глубоко вдохнул и выдохнул, с удивлением осознавая, что ведь и правда - пока держал её в руках и смотрел на неё, внутри разрослось горячее желание. Первый раз такое. Теперь попробуй сбросить: до конца дня, небось, потряхивать будет. Вот сейчас драка с Эйнаром пришлась бы кстати.

От воспоминания о стычке с другом, теперь, видно, бывшим, снова стало не по себе. Ингольв подумал было пойти в длинный дом, поговорить с отцом накануне поединка, но решил, что сейчас тот, скорей всего, в скверном расположении духа и не склонен к болтовне. А потому он просто накинул рубаху и плащ и спустился к воде. Зашёл на борт “Змея волн”, остановился у края кормы и посмотрел туда, где за туманом был сокрыт остров Непельхольм.

Он должен выйти вместо отца, но тот не позволит: для него это обвинение в слабости. И вдруг захотелось узнать, что напророчила вёльва Радвальду. Знает ли он, что ждёт его на поединке и чем всё завершится?

Норны знают наверняка. А завтра это станет известно всем, кто живёт в Скодубрюнне.

Утро выдалось туманным, как и вечер накануне. Сизые облака закрывали небо, но солнце чуть пробивалось сквозь них, придавая всему вокруг призрачный вид. Но ещё не успел проснуться весь двор, а Инголье вернуться с разминки, как налетел ветер, небо очистилось, и неповоротливый туман окрасился рыжим, слоено волосы Асвейг заревом.

Скоро зашумело поместье, засуетились рабы, сонно позёвывая на ходу У причалов начали готовить лодки к отплытию на острое. Все хотят быть там и своими глазами увидеть поединок двух конунгов. Одной из первых во дворе показалась Сиглауг, непонятно, чем больше расстроенная: тем, что её муж может пострадать во время хольмганга, или тем, что ей уже несколько дней приходится содержать лишнюю ораву гостей. Ингольв при встрече только сдержанно кивнул и прошёл мимо, не останавливаясь. А то ещё чего доброго обвинит в чём.

Самих правителей пока видно не было. Знать, готовятся и настраиваются. Дело нешуточное. Когда им последний раз доводилось схватываться с кем-то в поединках? Да и не от обычной потехи всё случится. Честь и доброе имя будут ценой победы.

Ингольв собирался первым отплывать на Непельхольм вместе с Лейви и двумя сыновьями Фадира: старшим Торбрандом и младшим Сигвартом. Нужно подготовить поле для поединка, огородить его ореховыми кольями, натянуть плащ, с которого нельзя сойти, не прослыв трусом, сбежавшим от схватки.

Обменявшись скупыми приветствиями, Ингольв и Торбранд сели на вёсла, а Лейви принялся сверлить ехидным взглядом Сигварта, ещё совсем мальчишку, но уже схлопотавшего где-то шрам на щеке. И видно: рвутся колкие слова с языка скальда, а молчит, держится. Но неожиданно первым заговорил Торбранд, не выдержав пристального изучения брата.

- Что ж ты, Лейви, в Скодубрюнне поселился? Кормят тебя тут лучше, чем в доме Тьельвара кормили? Или почестей рядом с презренным конунгом больше посулили? - и прищурился узнаваемо. Пожалуй, на отца он был похож больше других. Сигварт усмехнулся на слова старшего, соглашаясь с его интересом.

- Да, кормят неплохо, старая одежда становится мне мала, - беспечно разулыбался скальд. - Да салом не зарасту, потому как сражений и славы рядом с Радвальдом-победителем я обрету больше, чем с любым из конунгов. Мне довелось убедиться в его доблести и силе его воинов.

- И что же, с ним рядом теперь сражаться станешь? - всё больше напрягаясь, продолжил расспросы Торбранд. Слишком резко опустил весло в воду, подняв тучу брызг.

Лейви того ничуть не смутился. Хоть и понимал, верно, какие обвинения последуют дальше.

- А что? Буду. С ним рядом сражаться - честь.

- Разве есть честь в том, чтобы убивать беззащитных женщин? - начиная злиться, процедил Сигварт.

- Не больше чести и 8 том, чтобы оставлять их без защиты. И надеяться на то, что обиженный тобою воин стерпит и не вернётся с местью.

- Отец ничем не обидел ни Ингольва, ни Радвальда. Только глупцы серчают на правду!