Проклятие валькирии (СИ) - Счастная Елена. Страница 28

- Только глупцы считают, что им всё сойдёт с рук, - не отступился Лейви, сохраняя, впрочем, самое благостное выражение лица.

Со скальдом спорить - дело не более надёжное, чем море худым ковшом вычерпывать. На одно слово у него всегда найдется с десяток. Сигварт быстро это понял, но не смирился. Вскочил с места - качнулась лодка, и все схватились за борта, чтобы удержаться.

- А ну, сядь! - рявкнул Ингольв. - Хочешь прямо здесь драку устроить? Так давай я просто отправлю тебя искупаться?

- Только притронься ко мне, паршивый вымесок! - Сигварт всё же сел. - Всё из-за тебя!

- Гляжу, умишко у тебя не более богатый, чем бородёнка? - продолжил глумиться Лейви, но получил от Ингольва хорошего тычка ногой голень и замолчал, недовольно скривившись.

Дальше поплыли молча. Медленно струились длинные ленты тумана над водой, но солнце, вставая, оттесняло прохладу и сырость всё дальше 8 расщелины скал, под сень деревьев и в низины. С тихим плеском опускались и поднимались вёсла, едва слышно поскрипывала левая уключина. Сигварт мало-помалу перестал рассерженно сопеть и бросать на Лейви уничтожающие взгляды. Торбранд старательно отворачивался от Ингольва, с которым сидел плечо к плечу. А скальд затянул себе под нос какую-то смутно знакомую, но тоскливую песню. Зато греблось легко.

А потому скоро показался среди дымки остров, щерясь каменистым берегом и топорща в разные стороны голые без листвы ветви деревьев, что подступали близко к воде.

Лейви первый спрыгнул в воду и легко вытащил лодку на гальку. Ингольв 8 очередной раз убедился в том, что победить его тогда было невозможно. Равны оказались - в том-то вся и соль. Остальные тоже сошли на берег и достали со дна посудины нужные вещи. Быстро обошли округу в поисках подходящего места для хольмганга и, не сговариваясь, остановились в тени невысокого утёса с наполовину скрытой морем аркой у подножия. Здесь и солнце слепить не будет, и ветер не потревожит. Да и все, кто прибудет на поединок, поместятся, не толкаясь.

Ингольв отправился нарубить ореховых веток, что послужат оградой для площадки, благо тут недостатка в них не оказалось. Ещё только ступив несколько шагов прочь от остальных, почувствовал чьё-то наблюдение. Но сколько ни крутил головой, никого заметить не мог. Уже решив было, что показалось, углубился в лес и принялся лёгким топориком рубить подходящий орешник. Да только ощущение колючее всё никак не отпускало. Наконец он выпрямился и вздохнул.

- Ну, какие вести ещё принесли? - проговорил, не оборачиваясь.

Ни шагов в ответ, ни дыхания. Только прошелестело море, перекатывая прибоем гальку.

- Будь осторожен, Ингольв, - будто вынырнул из его голоса другой, женский.

Он всё же глянул через плечо. Фюльгья, вцепившись волку в загривок, смотрела на него печально, изломив брови.

- Что, руку себе отрубить могу? - хмыкнул он.

- Зря смеёшься, - с горечью ответила дева. - Не ходи туда, куда позовёт тебя последний сыновий долг. Иначе в землю ляжешь.

Ингольв опустил уже занесённую руку с топором.

- Ещё пророчества? Достаточно мне их. И так вся жизнь отравлена.

- Просто смотри и слушай внимательно, - мягко добавила фюльгья, и плеча словно коснулась её невесомая и прохладная ладонь.

Но она осталась стоять там, где стояла. Волк вскинул морду, повёл носом по ветру и утробно прорычал. Только одной деве понятно, что. Ингольв долго смотрел на него, пытаясь понять, и решил всё же спросить:

- Почему волк? Нешто я так подл и безжалостен, так гнила моя душа, что фюльгьей моей стал именно он?

Девушка опустила взгляд на своего мохнатого спутника и улыбнулась так тепло, словно собака охотничья с ней рядом, а вовсе не грозный зверь.

- Тебе ещё предстоит это узнать. Ты гораздо опаснее, чем думаешь. И причиняешь людям больше боли, чем, может, хотел бы. Радвальд, Сиглауг, Асвейг, Мёрд…

- А Мёрд тут при чём? - Ингольв совсем нахмурился, начиная уставать от речей не менее туманных, чем берег Непельхольма.

- Всему своё время.

Он закатил глаза и вновь отвернулся. Уж воительница от него пострадать никак не успела. Сама его больше мучила и растравливала столько лун - не сосчитать. Теперь-то уж всё свершится, как надо. Свадьбу сыграют, а там и жизнь своим чередом пойдёт. Как Мёрд и хотела. И он, наверное, тоже. Лишь бы придумать, как их с Асвейг свести так, чтобы никто глаз в бабьей драке не лишился. Задачка та ещё: и воительница нрава нелёгкого, и рабыня таит в себе кучу сюрпризов.

Пока Ингольв размышлял, фюльгьи пропали. Не осталось от них следов и никакого напоминания, кроме новых нерадостные дум. Теперь хоть от собственной тени жди подвоха.

Скоро закончили подготовку к хольмгангу, а на остров уже начали прибывать все любопытствующие. Их и правда оказалось немало. Одними из последних в разных лодках приплыли конунги: теперь-то по ним заметно стало, что противники. В сторону друг друга и не глядят, к своим людям ближе держатся. Поле поединка окружили плотным кольцом, постепенно перестала шуршать галька под шагами. Гул голосов затерялся за шелестом прибоя. Солнце к тому времени вновь укрылось за облаками, и посыпал мелкий нудный дождь. Море померкло и начало накатывать на берег напористее, забираться дальше, оставляя на камнях ошмётки пены.

Первым на расстеленный плащ вышел Радвальд, и коль со спины на него глянуть: ничем молодого воина не хуже: и стать та же, и в плечах всё так же широк, лишь седые волосы, сплетённые в косу, чтобы не мешали, могли указать на то, сколько ему лет.

- Я прибыл на поединок с тобой, Фадир Железное Копьё. И буду отстаивать СБОЮ честь и правду. Если твои намерения столь же тверды, как раньше, выходи на поле и сразись, как того требуют правила хольмганга.

Фадир ждал этих слов и тут же шагнул ему навстречу, гибкий и ловкий, как лис, которым его за глаза и называли. Смерил Радвальда задумчивым взглядом, за которым не поймёшь, что кроется.

- Я готов принять с тобой поединок, Радвальд Белая Кость. Только узнать хочу прежде, не желаешь ли ты выставить вместо себя другого воина, более сильного и опасного? Скажем, своего сына Ингольва?

Отец в первый миг заметно удивился, а затем - разгневался. Ничуть не скрывая, Фадир назвал его слабым противником! Но, затушив полыхнувший в глазах огонь, он покачал головой.

- Боюсь, если вместо меня выйдет Ингольв, ты рассыпешься под его ударами быстрее, чем прольётся первая кровь.

Теперь пришёл черёд Фадира багроветь от гнева. Но он тоже быстро взял себя в руки и улыбнулся снисходительно.

- В таком случае, не станем больше бросаться пустыми словами.

Он потянул руку в сторону, и тут же Торбранд подал ему первый щит. Ингольв, что стоял за плечом отца, подал ему щит тоже. Радвальд на миг обернулся, но ничего не отразилось на его лице, взгляд его уже был обращен вовнутрь: он настраивался на поединок.

Конунги сошлись. И тут легко коснулись локтя женские пальцы. Мёрд посмотрела тревожно и опечаленно, словно всё происходящее касалось и её лично. Словно это её отец стоял сейчас на плаще, наблюдая за неспешным шагом противника.

- Я надеюсь, Радвальд победит, - проговорила она едва слышно.

- Где ты была все эти дни? - Ингольв вновь повернулся к месту поединка, где конунги не нанесли пока ни одного удара.

- Я… не ожидала, что Эйнар скажет такое. И отец. Он в больших сомнениях. Боюсь, теперь уговорить его станет сложнее. Мне было тяжело. И никого не хотелось видеть.

- В Гокстаде ты всегда была рядом с братом. Разве не знала, что случилось в доме Фадира?

- Да, я была там, я видела живых Вальгерд и Диссельв. А после ушла. Хотела найти тебя.

- Так значит, ты не видела…

- Неужели ты думаешь, что тогда я не сказала бы о том, что знаю?! - Мёрд снова начала яриться.

Она так легко выходила из себя, и, коль все же суждено им стать мужем и женой, Асвейг и правда придётся нелегко. Ведь воительница уже прочно уверилась в том, что та перешла ей дорогу. А благодарность за то, что жизнь Ингольву спасла, улетучилась так же скоро, как и у Радвальда. Но продолжить перепалку, слава богам, не удалось.