Лучшие Парни (ЛП) - Вебер Мари. Страница 13

— Селени, дорогая, — голос моей тети, как стук вилки по фарфору, раздается с другой стороны комнаты. — Приведи своих друзей в большой зал. Время для вальса, — она быстро хлопает в ладоши, стараясь прервать нас и заставить двигаться.

— Ох, и, Рен, — звенящий голос моей тети становится еще громче. — Я попросила мистера Кинга составить тебе компанию для первого танца.

Она хлопает снова, затем подвигается, чтобы пропустить своих друзей вперед. Я поворачиваюсь в указанную ею сторону. Винсент, сын Кеннета, спокойно стоит в кремовом костюме около нашей недавно рассеянной группы. Я хмурюсь. Все это время он был здесь? Он слышал этот разговор?

— Мисс Теллур, — он протягивает мне руку, сопровождая ее широкой улыбкой, которую я видела на лице его отца, пока он давал консультации. Улыбка, которую он ненавидит, потому что она «выглядит слишком скудной», но сейчас он пародирует ее так идеально, что я съеживаюсь. — Приятно снова видеть тебя. Похоже, ты познакомилась с моими друзьями, — он кивает в сторону Жермена. Взяв мою руку, он ведет меня в большой зал, прямо в центр танцующих тел. Затем берет мои руки в свои.

Музыка звенит и плывет по комнате с сине-белыми стенами, Винсент поднимает руку для танца. Он двигается более умело, чем я, его руки уверенно обхватывают мою талию. Мы начинаем танцевать вместе с остальными тридцатью двумя парами, заполняющими собой сверкающее пространство. Чувствует ли он, как мое тело извивается от его горячих рук?

— Мисс Теллур, у Вас на лице милый румянец, — говорит он приятным голосом. Его светлые волосы по-мальчишески спадают на лоб, хорошо дополняя его озорной подбородок и красиво отточенные черты лица, которые в точности повторяют мимику его отца и которые ни капельки не изменились с детства. Однажды он отрезал локон своих волос, чтобы мы смогли провести генетический эксперимент и отточить свои навыки. Сейчас же эти милые черты лица ловят на себе взгляды девушек, в частности благодаря недавнему его решению оставить науку ради кресла в городском управлении Высших.

Наклоняясь, он говорит тише.

— Я знаю, твоя тетя утверждает о моих притязаниях на этот танец, но я честно признаю, мои родители и я надеялись, что ты будешь здесь.

Я киваю и пытаюсь благодарно улыбнуться, стараясь не упоминать, что хотя внимание его родителей очень приятно, но мое смущение никак не связано с ними. Скорее, это я пытаюсь оценить, какую версию Винсента я получу сегодня вечером — тот, который скоро проигнорирует меня, или тот, который чего-то от меня хочет. В то же время пытаюсь скрыть пронизывающее до глубины души отвращение из-за оскорблений Жермана и Рубина. Мне бросает в дрожь от одного воспоминания. Я вполне в состоянии пойти в другой конец комнаты, где стоят они, следя за другими участниками, за ситуацией в комнате и в частности за мной, и снова вступить в перепалку.

«Они как охотники, выслеживающие добычу» — замечаю я про себя.

Но я не стану. Я остаюсь, сдерживая себя и качаясь в такт музыке, пока Винсент прижимает к себе. Кружа меня, он следит за моим взглядом, указывая подбородком в сторону Жермена.

— Ты немного жестко с ним обошлась, не думаешь?

Я моргаю. И сразу же хмурюсь. Он одаривает меня улыбкой, похожей на ту, которой улыбается мне па, когда я совершаю ошибки в эксперименте.

— Жермен просто высказал свое мнение, не его вина, что оно не совпало с твоим. Тебе не следовало оскорблять его, — тихо говорит он. Притягивая к себе мою руку, он сжимает ее крепче и подмигивает. — Хотя бы не так жестко.

— Мистер Жермен оскорбил моих близких и был груб со мной.

Маска исчезает с его лица, и Винсент, как прежде, пожимает плечами. Незатейливо. По-мальчишески.

— Я полностью поддерживаю. Но я знаю его всю свою жизнь и не думаю, что эти угрозы сказаны впустую. Даже если он перегнул палку, тебе следует простить его в некотором роде ужасные коммуникативные навыки. Вдобавок, его отец — политик. Что ты можешь сделать?

«Как и твой отец», — хотела сказать я. «Как и ты. Или кем ты станешь».

Вместе этого, я изучаю его уверенные голубые глаза и чувствую, как разум мой снова возвращается к диалогу с его друзьями. Неужели это так сложно?

Я не знаю. В голове полнейший беспорядок. Я думаю, что замечания на счет Низших были несправедливы, а комментарии Жермена обо мне неприличны. И я думаю, что все, кого я считаю своими друзьями, чувствуют себя так же. Несмотря на это в свете недавних событий, знакомые Винсента лучше улавливали его меняющийся настрой. Что же касается меня, то я лишь небольшой отголосок наших прошлых отношений, что только сильнее усложняет ситуацию. Я смущенно хмурю лоб и неловко замечаю, что кожа на моих руках покраснела. Возможно, я становлюсь слишком сентиментальной.

Винсент смеется:

— Не нужно огорчаться, моя милая. Просто думаю, женщине, которую я собираюсь представить обществу, нужно быть готовой к будущим испытаниям, — он мило наклоняет голову. Свет отражается в его глазах, и парень игриво добавляет, — однако ты выглядишь очень мило, когда краснеешь.

Я краснею еще сильнее из-за озадачивающей смеси лести и обиды от выговора, вдобавок к неожиданно заявленным намерениям. Я даже не знаю, что из этого правда. В этот момент Селени прокружила мимо нас в такт музыке и прошептала:

— Ты в порядке?

Да. Нет. Я не знаю.

Я чувствую себя словно дикий зверь, запертый в клетке, и который, скорее всего, сбежит.

Я украдкой смотрю на Винсента, затем на золотые часы, свисающие с потолка в виде шара. Сэм, Уилл и другие парни наверняка все еще в пабе, полностью увлеченные своей четвертой кружкой сидра. В мой груди раздается странный трепет — а Лют тоже там?

— Конечно, — отвечаю ей, солгав, среди цокающих туфель танцующих под музыку.

Однако, может быть, это и не ложь. Я выпрямляю спину и сосредотачиваюсь на том, что мама волновалась бы, если бы увидела, как я себя веду. Я представляю ее счастливый образ вместо Жермена, который сейчас сверлит взглядом дырку в затылке Берилла, пока тот ухаживает за Селени. Та в свою очередь улыбается и хохочет, прекрасно умещаясь в объятьях его рук. Я выравниваю дыхание и пытаюсь улыбнуться Винсенту как порядочный человек.

— Как сейчас дела на работе у твоего отца?

— Замечательно. Он оказывает влияние на Дом Лордов, чтобы внести настоящие изменения в Кальдоне.

— А как твои личные стремления? — тихо добавляю я беззлобно и без всякого намека на совместное товарищество, которое было между нами, в отличие от холодной дистанции, которая установилась в этом месте.

Но это не важно. Его взгляд похолодел, и эта напряженность, которая появилась четырнадцать месяцев назад, когда он сменил направление своей карьеры, снова нахлынула на его выражение лица.

— Мой отец взял меня в качестве ассистента в парламент, что, как ты можешь понять, открывает возможность для налаживания контактов. Как только я закончу обучение, мое положение будет обеспечено.

Он говорит это на автомате. По телу бежит дрожь, я хочу узнать больше, спросить, что случилось с ним, напомнить, что он не хотел жить как его отец. Он хотел изучать анатомию и строение клеток, создавать лекарства как я, мой па и его друг Лоуренс.

— Что на счет тебя? — спрашивает он натянутым тоном. — Как продвигается исследование болезни? Обнаружила что-то новенькое?

С этих вопросов вот уже год он начинает каждый наш диалог, будто это единственная позволенная ему связь с прошлым.

— Ты поняла, в чем дело? Знаешь, откуда она взялась? Ты нашла лекарство?

Хмурясь, я честно отвечаю:

— Еще нет, но возможно мы близко. Если бы медицинское сообщество или политики узнали об этом, и провели более подробное исследование, или хотя бы заинтересовались…

Настал его черед хмуриться. Снова он сжимает рукой мою талию.

— У них есть, чем заняться. Недавно стало известно, что они хотят скорее узнать источник болезни, чем найти лекарство.

Я начинаю было спорить, но он, как и все его окружение, говорит тихо и настойчиво: