В жены консулу: испорчен прошлым (СИ) - Смирнова Юлия. Страница 1

В жёны консулу: испорчен прошлым

Глава 1. Пятью восемь — сорок: восемь пятёрок и «сюрприз» к сорокалетию

Валя крутится за моей спиной, пока я работаю у себя в кабинете за ноутбуком. Прямо чувствую, как комната наполняется детским нетерпением: он хочет что-то сказать, — но именно сейчас я никак не могу оторваться; а он знает, что, если я слышу его, но не поднимаю головы, беспокоить меня нельзя.

Наконец я заканчиваю письмо в Посольство, нажимаю на кнопку «отправить» и поворачиваюсь к сыну:

— Ну что? Чем порадуешь, удивишь?

Валя выпаливает:

— Угадай — сколько «пятёрок» я получил сегодня?

Он называет высшую оценку «А» по-русски — пятёркой: взял обыкновение от матери.

— У тебя же был рекорд на прошлой неделе, — удивляюсь я. Искренне: вряд ли можно побить рекорд прошлого четверга — шесть «пятёрок» за один день второклассника. Валя требует, подпрыгивая от нетерпения:

— Ну угадай, угадай, угадай!

— Ну не семь же? — недоверчиво спрашиваю я.

— А вот и восемь, восемь, восемь! — кричит Валя. Он обожает цифру «восемь»: ведь ему восемь лет. В прошлом году любимая цифра была «семь». Я ловлю его в объятия, готовясь зацеловать:

— Скажи мне: как же это может быть восемь?

Валентин Артемьевич начинает перечислять:

— По русскому две за сочинение — за грамотность и содержание, по английскому тоже две — за такое же задание… Ещё за поделку на научном проекте — уже пять. Шестая — за доклад о круговороте воды на природоведении. Седьмая — по физкультуре: я длиннее всех прыгнул в длину и выше всех в высоту! И восьмая — за диктант на испанском. А ещё…

Я поднимаю брови:

— Есть ещё что-то?

— Представляешь, мы с Минди считаем, что у меня восемь с половиной пятёрок.

— И за что же целую половину от пятёрки тебе щедро готова поставить Минди?

Валя смущается — но видно, что хочет поделиться:

— Четверть от её «пятёрки» за доклад на природоведении: я помог ей собрать информацию о фауне Лос-Анджелеса. И ещё четверть — от её «пятёрки» по математике: она не успела решить все четыре примера на проверочной, а я раньше закончил. И один последний пример решил из её варианта — и ей подарил.

Я укоризненно качаю головой:

— А сама Минди выполнять задания не способна? Без твоей помощи?

Валя возмущается:

— Она отлично способна! Ты же знаешь! Просто я умею быстро всё делать — и сразу без ошибок. Не все так могут.

Верно. Эта способность у него от матери — Оксана такая же.

— А Минди, — продолжает Валя, — требуется больше времени, есть такие люди. Она может лучше других всё сделать! Она же не виновата, что делает медленнее, чем все: подолгу думает, сличает-перепроверяет всё потом… так она в любом задании утонет.

Я был выдающимся учеником — но скорее похож на Минди. Поэтому больше не ругаю сына — эх, мне бы такого помощника в школе, где учителя вечно меня торопили.

Валя закрывает лицо, пытаясь спрятаться от моих поцелуев, и я смеюсь:

— Эх, не там ты, мой друг, закрываешь.

Целую его в шею; Валя вскрикивает и заливисто хохочет от щекотки. За лето он окреп и возмужал: отпихивает меня крепкими загорелыми ручками, вертит головой, тяжёлой, как у бизонёнка:

— Нет, отпусти, отпусти!

— Как это — отпустить? Знаешь, я тебя очень люблю…

Валя со знанием дела поправляет:

— Пап, ты ведь не девушка. Везде же показывают: это девушкам надо целовать мужчин и признаваться в любви. Например, вот если мама поцелует и скажет «я тебя люблю» — тогда нормально.

Про Оксану мне сейчас не хочется думать — я слишком расстроен и подавлен новостью; поэтому быстро перевожу тему:

— А с сыном как же, по-твоему, можно?

Валя морщит лоб:

— Ну, с сыном можно, наверное, только что-то одно. Либо поцеловать, либо признаться в любви. А не всё сразу.

Когда он убегает к себе, я снова остаюсь один на один со своими тягостными мыслями.

Всему виной — бумажные платочки под названием «For your happy tears» — то есть «Для ваших счастливых слёз». Вот умора: слезам пролиться придётся, это уж без вариантов; только — навряд ли речь пойдёт о слезах счастливых. Сегодня утром, уходя в Консульство, я полез за этими грёбаными платочками в Оксанину сумку — мои закончились, а у неё всегда есть с избытком, и я думал одну пачку прихватить с собой на работу.

А вместе с платочками обнаружил в сумке своей единственной — результат теста ХГЧ и выписку из её медицинской карты, которую она по вполне понятным причинам показывать мне даже не собиралась.

Моя Оксана, жена генерального консула Российской Федерации в Лос-Анджелесе, верная, честная и преданная, образцово-идеальная супруга, которую все обожают, беременна — уже шесть недель.

И отец ребёнка — кто угодно, только не её супруг Артемий Завельский.

Потому что он — бесплоден.

Дорогие друзья! Многие говорят, что на первой истории героев не могло всё закончиться: дескать, человек не способен столь разительно измениться, наивно на это надеяться, ведь "взрослая жизнь" выглядит иначе. Для таких читательниц есть продолжение истории обаятельного подлеца Артемия и глупенькой Оксаны. Я изначально сомневалась, выставлять ли его, но для скептиков всё же выкладываю. Калейдоскоп событий здесь совершенно убойный, множество неожиданностей — по сравнению с относительно спокойным прошлым повествованием; я рассчитывала поберечь романтиков — им хватает и первой части! Хотя лично во мне уживаются глубокая романтичность и крайний цинизм :). Этих героев я не особенно люблю и не слишком им доверяю; стоит ли удивляться, что и они не доверяют друг другу и всё ещё находятся в середине сложного пути!

Глава 2. Каков в колыбельке — таков и в могилке

То-то я думаю: что она так напряжена в последние дни? Конечно — как скажешь о беременности мужу, переболевшему орхитом с осложнениями в виде бесплодия! Я знаю это наверняка: с моей первой женой, Дарьей, мы сразу сдали спермограмму, как только я выписался из больницы, где год валялся с менингитом и множеством его последствий. Результаты были удручающе однозначными: я стерилен. Мы сдавали в разных лабораториях, везде одно и то же: бесплодие. Дарья мечтала о ребёнке… и ушла. Нет, не из-за бесплодия: из-за моих бесконечных измен. Ушла в новую жизнь, рассчитавшись с совестью: разводиться со мной, пока я болел, она не стала — держалась. Но не ради меня, а ради себя: чтобы не в чем было потом себя упрекнуть.

Ради интереса мы пересдали тест уже здесь, в США, когда два года назад решили убедиться, что ничего не изменилось и мы спокойно можем не предохраняться. Оксана детей больше не хотела, поэтому мы оба вздохнули с облегчением: ну бесплоден и бесплоден. Есть ведь Валентин — наше диво дивное, чудо чудное, зачатое девять лет назад в Магнитогорске в результате моего подлого обмана, который завёл нас всех так далеко — в прямом и переносном смысле.

Слышится робкий стук в дверь: Валя стучит не так, поэтому я, помолчав, с неудовольствием отзываюсь:

— Оксана, я сейчас занят. Давай попозже.

— Любимый… твои родители звонили… мы хотим их пригласить на твоё сорокалетие?

— Сорок лет не празднуют, — огрызаюсь я. — Сказывают, дурная примета.

— А я не верю в приметы, — возражает Оксана.

Зато я теперь верю, дорогая. Вот моя — уже сбылась. Спасибо за сюрприз к юбилею!

Каков в колыбельке — таков и в могилке… Да, есть такая русская пословица. По-японски она звучит чуток оптимистичнее: соловей до ста лет свои пляски не забудет. Горбатого могила исправит…

Но это не про меня.

Я не просто всегда оставался верен жене — мне никто не был нужен, кроме Оксаны; никогда я не взглянул, не мог взглянуть на другую. Попросту не хотел и не хочу никого. А вот Оксана, видимо, не способна оставить прошлое в прошлом: хочет примерить на себя мою роль, отомстить как следует? Неужели всё ещё обижена на меня, всё ещё за эти годы не изжила внутри обиду за то, как я поступил, когда спал с ней, невинной девчонкой, тогда, девять лет назад, и врал, что совершенно свободен. Ведь я был женат…