В жены консулу: испорчен прошлым (СИ) - Смирнова Юлия. Страница 6

— Зачем же ты туда поехала, дура?! — вскричал я, но тут же окоротился и продолжил уже тише:

— Оксана… почему меня не поставила в известность?

— Поставила бы, Артемий… если бы не задержка и не мой первый «полосатый» тест, который я получила ещё до поездки… Я совершенно растерялась. Подумай: я узнаю о том, что беременна от бесплодного мужа, одновременно с тем, как узнаю, что у него есть ребёнок от женщины, зачатый восемь лет назад практически сразу после того, как мы кувыркались в Магнитогорске на глазах у твоей жены и сделали Валю. Я хотела убедиться… не понимала, каков теперь будет состав у нашей семьи, что делать, как эту самую семью формировать-информировать! Думала, посмотрю на Мирона — сразу всё пойму: вдруг какой бандит, оторванный детдомовец без руля и ручки… которого опасно брать себе, знакомить с Валей… Но Мирон оказался — тихий, затравленный старшими парень, а если разойдётся-разговорится, то какой умница — словами не передать! Я сразу в него влюбилась, пообщались; приехала к нему во второй раз вскоре после развода — уже с необходимыми документами, чтобы забрать себе под опеку… Мне повезло: хотя существует запрет на усыновление детей из России гражданами США, у меня нет пока гражданства, только грин-карта, да и в перспективе — гражданство двойное. Сегодня я хотела мальчиков познакомить — на Валю и без того свалилось слишком много: не успела я подготовить его к мысли о том, что скоро родится малыш — как уже хлобысь, брата-ровесника подсовываю!

— Всё можно было бы сделать по-человечески, — проворчал я. — Будь я немного умнее… и прозорливее. А теперь… ты считаешь, всё это было сделано с целью развести нас с тобой и снять меня с должности консула?

Оксана пожала плечами:

— Возможно. У Эрики двойное гражданство — она метит на твою должность и стремительно продвигается к ней, это очевидно… решили даже пожертвовать карьерой мужа, который соображает вовсе не так шибко, как предприимчивая супруга. Я не сомневаюсь, что автор всех интриг — именно Эрика, а не простофиля Эрнст. Она — генератор идей, он — исполнитель… Короче, объегорили тебя, как последнего простака, Завельский. И я палец о палец не ударю, чтобы тебя вытащить. Ты отказался от нас с дочкой, и… я ещё не настолько сошла с ума, чтобы снова тебе поверить! Скажи честно: было у вас что-нибудь уже с этой Эрикой? Будь хоть раз мужиком, Завельский, — ответь честно!

— Ничего не было, — машинально ответил я, поглощённый одной-единственной мыслью. Оксана проговорилась… дочь! У меня будет дочь.

Девочка! Две любимых девчонки… И я — обезумевший от ревности слепец. Как мне теперь их вернуть?

Глава 7. Мирон

— Зачем вы с Пенсом в мотель заходили, Оксана? Ты сама-то — как позволила так глупо себя развести? — с досадой спросил я.

— Я же не знала, что нас исподтишка фотографируют те, кого он нанял! После посещения Мирона в детском доме я едва не расплакалась; он обнял меня, стал утешать, едва только мы вышли на улицу. Наверное, эти фотографии ты и видел… Представляю, как мотель дополнил картину. Он пригласил меня пойти туда, где можно спокойно поговорить, обсудить дальнейшие шаги — что делать с шантажистом, которого, как теперь выясняется, никогда не было, а всё они с жёнушкой организовали и разыграли, как по нотам… Мы же не в номер с ним пошли — там на первом этаже было кафе, а больше — никаких заведений поблизости, никаких альтернатив! Ну, я и согласилась, что тут такого?

— Интересно, зачем Пенсам это нужно? Сместить меня с должности, выпихнуть вполне безобидную наивняшку «Саманту Смит» и захватить власть в Консульстве?

— Вряд ли они руководствуются какими-то высокими целями, Артемий. Скорее всего — они собираются работать не во благо отношений двух стран, а во вред. Не восстанавливать, а разрушать. Кто знает, какие органы и структуры могут стоять за ними. Теневая власть… А может быть, это их личная инициатива… нельзя знать наверняка.

Я засмеялся. Оксанка удивлённо посмотрела на меня.

— Вот я дебил, — отсмеявшись, сказал я.

— Дождёмся теста — и распрощаемся, — неумолимо откликнулась Оксана — и агрессивно пнула меня ногой, пока я, опустившись перед ней на пол, с выражением глубочайшего раскаяния целовал её колени. — Ещё недавно я была для тебя шлюхой, тварью, распоследней дрянью и мразью, предавшей семейный очаг уважаемого консула и подставившей всю дипломатическую миссию России в Лос-Анджелесе — какими ещё эпитетами ты меня изволил наградить? Завельский, ты что думаешь: я — та же самая девочка, которую ты девять лет назад в гостиничном номере в Магнитах невинности лишил и ребёночка ей натрахал? Спасибо — обойдусь без тебя и твоей ущербной любви.

— Любовь не бывает ущербной, Оксана.

— Чертовски верное замечание. Поэтому у тебя — это не любовь. И никогда любовью не было.

— Оксана… просто… как бы тебе сказать? Всё равно лучше, чем ты, никто не скажет. Испорчен прошлым… я — совсем не тот, и тебе это отлично известно; но всё-таки — старый Завельский напоминает новому, как это может быть, и я подумал, что… тебе стало интересно попробовать… с…

— Ну теперь-то я и впрямь могу с чистой совестью пробовать всё, чего хочется, — ухмыльнулась Оксана. — Теперь я — свободная женщина…

— Не совсем, — возразил я.

— Почему это? Или я не в разводе?

— Да просто ты любишь меня. Оксанка… ты всё ещё в меня влюблена. Хотя — я никогда не заслуживал твоей любви. А сейчас — и подавно.

Оксана аж обалдела от такой наглости; не замедлив этим воспользоваться, я осторожно поднял её и положил на диван. Целуя, только спросил:

— Можно?

— Если только сравнить с теми любовниками, которые у меня были за эти месяцы. Потому что я уже не помню, каково это — секс с тобой, — пробормотала Оксана. Я проскользил рукой по её животику:

— Мои вы сокровища… нет, погоди — там какой-то шорох за дверью.

За дверью оказался неугомонный Мирон; чуть не плача, он топтался в коридоре, повторяя:

— Вы ругаетесь из-за меня… из-за меня ведь ругаетесь! Ты, наверное, и от той мамы из-за меня ушёл?

— Ну что ты, Миронушка! — подскочила Оксана. — Мы же с тобой обо всём поговорили. Папа просто о тебе не знал.

«Это уже третий ребёнок, о котором папа не знает», — подумал я; в голове анекдотично звучала мелодия из старого сериала под ставшим притчей во языцех названием «Санта-Барбара».

— Пойдём-ка, дружок, попробуем всё-таки заснуть, — я взял Мирона за руку. — Наша мама Оксана пускай тут отдохнёт, у неё скоро будет ещё ребёночек, ей отдыхать нужно.

— Я видел — ты её пытался уложить, — понимающе кивнул Мирон. Оксана закрыла лицо руками.

— Вот, видишь, ты всё понял, — невозмутимо подтвердил я. — Валю я тоже уложил — знаешь, кто такой Валентин? Это брат твой; а сейчас и тебя уложим — хочешь?

— Хочу. Только я всё время просыпаюсь. Снится что-то плохое, — поделился мальчуган, сосредоточенно потирая лоб. Я пообещал:

— А у нас дом есть с бассейном, ты днём как накупаешься-напрыгаешься — как убитый спать будешь. Хочешь там жить? С Валей играть, и комната своя. И игрушки, которые никто не отберёт. Как тебе?

— Так не бывает, — снисходительно посмотрел на меня Мирон.

— Почему же не бывает, друг мой? Всяко разно бывает. Вот думал ли ты, что сюда с Оксаной приедешь, со мной познакомишься?

— Не думал, — охотно согласился паренёк.

— Так как — согласен попробовать? Пока что у тебя хорошо выходило.

— Ладно. Я согласен, если попробовать, — важно покивал пацан. Эти движения, мимика… оно всё было настолько Валино и моё — что я не удержался, обнял малыша — но сразу отпустил:

— Прости, прости.

— Ничего. Я понимаю. Я тоже соскучился, — просто сказал Мирон.

С этой минуты я его полюбил.

Глава 8. Хитрость и дипломатия

Я посидел у Мирона, пока тот не заснул, слушая мои рассказы о доме в Шерман Оукс, которые его совершенно покорили, — особенно тот факт, что у нас живёт очень пушистая кошка и очень крупная жаба. Потом спустился к Оксане; грела надежда, что ради детей меня попробуют простить — и дать мне второй, третий… к стыду моему — уже десятый, наверное, шанс. Я постоянно плошаю, на сей раз облажался хуже некуда. Но… Оксана видела, что мы с Мироном сразу поладили; она не захочет оставлять двоих детей без отца, а одного — без матери.