Я не продаюсь (СИ) - Сергиенко Кристина. Страница 23

Я машу рукой и поднимаюсь, чувствуя, что вот-вот заплачу. Аппетит пропал, и смысла в этом пикнике для меня больше нет. И всё же я до последнего жду, что он меня остановит. Окликнет своим фирменным: «Мила!». Прикажет вернуться. Но за спиной непривычно тихо. А меня так и тянет обернуться, посмотреть, что там случилось. Но вместо этого я иду дальше, чувствуя, как текут по лицу слёзы. И ни цветы, ни озеро, ни горы уже не радуют меня.

Сил совсем нет. Поэтому когда Генри всё-таки догоняет меня, разворачивает, привлекая к себе, я даже не сопротивляюсь. Молча утыкаюсь в его рубашку и закрываю глаза, позволяя слезам литься.

— Прости меня, — говорит он тихо, поглаживая меня по голове. — Я не хотел, чтобы вышло так. Но я обещаю подумать над твоими словами.

Я лишь всхлипываю в ответ, усмехаясь сквозь слёзы, потому что звучит это до ужаса сухо и официально. И я не верю ни единому его слову.

Глава 14

Он осторожно берёт меня за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в глаза. Ласково проводит большим пальцем по щеке, стирая слезинку.

— Я хотел защитить тебя, — признаётся тихо. — Сделать так, чтобы ты больше никогда не плакала и забыла о проблемах

И я невольно усмехаюсь, чувствуя, как нервно дёргаются уголки губ. Такое романтичное признание, но я чувствую лишь горечь от его слов.

— Хорошая идея, — выдыхаю, с трудом разлепив губы. — Только методы у тебя странные.

А внутри так… пусто, словно в выжженной дотла пустыне. Лишь сердце тяжело бьётся о рёбра. И нужно бы вырваться, отойти, но на это у меня не осталось на это сил.

— Я всё исправлю, только дай мне шанс, — просит он тихо, сжимая меня ещё сильнее.

Так, словно хочет впечатать, вплавить меня в своё тело, чтобы я уже точно никуда не делась.

А мне вдруг вспоминается давний спор с мамой. Я тогда, кажется, даже голос сорвала, доказывая, что не всё можно простить и не всем можно дать второй шанс. Но она упрямо твердила: «Простить можно всё, кроме смерти». Подразумевая убийство.

И вот прошли года, а моё мнение не изменилось. И ни прощать Генри, ни давать ему шанса я не собираюсь. Только ему об этом знать совсем не обязательно.

— Хорошо. — Киваю, отводя взгляд, чтобы он не выдал моих глаз. — Но для начала я хочу обратно свою магию. И свой дом.

Да, именно так. И спланировать побег так будет проще. Главное, не торопиться. Надеюсь, Сьюзи согласится помочь мне. И угрозы эти очень кстати, пусть думает на того, кто ему угрожал. А к тому времени, как он всё поймёт, я уже буду далеко. Правда, в таком случае о поместье придётся забыть. Но, кажется, это тот случай, когда без жертв не обойтись. И если уж выбирать между родным домом и свободой, то я предпочту второе.

— Хорошо.

Что?

Я поворачиваю голову и несколько секунд просто смотрю на него, пытаюсь отыскать в лице намёк на шутку. Не мог же он всерьёз на это согласиться? Или у меня начались слуховые галлюцинации?

— Я сделаю всё, как ты просишь. Но взамен у меня есть одно условие.

Усмехаюсь невольно.

Условие. Ну, конечно. Куда без него?

— Какое? — спрашивая тихо.

Пусть говорит, после всего, что он предлагал, мне уже почти всё равно. Потому что падать дальше, кажется, уже некуда.

— Я хочу, чтобы ты сходила на пять… нет, семь свиданий со мной. А потом выбрала, хочешь ли жить со мной вместе или отдельно, в своём поместье вместе с нашим ребёнком.

— С ребёнком? — хмурюсь я, а сердце замирает, пропуская удар. — Но ты же говорил, что это не важно.

— Я говорил, что женился бы на тебе в любом случае. И это правда. Но ребёнка я хочу. Девочку похожую на тебя. Чтобы дарить ей свою любовь и, надеюсь, получать её взамен.

Во рту вдруг становится сухо, и я быстро сглатываю. Знаю, что мы уже это проходили, но согласиться также тяжело, как в первый раз. Впрочем, если я всё равно собираюсь сбегать, то почему бы и не сказать «да»?

Но слова не идут, застревают в горле, и я просто киваю.

— О чём ты сейчас думаешь? — неожиданно спрашивает Генри.

— Что? Ни о чём.

— Неправда, — возражает он. — Ты сейчас улыбалась так, словно замыслила что-то жутко коварное.

— Коварное — это больше по твоей части, — возражаю, стараясь выдавить улыбку. — Потому что из нас двоих чудовище только ты.

Говорю, а у самой от страха путаются мысли и пальцы немеют.

И как только догадался? Неужели у меня всё «написано» на лице? Этого ещё не хватало. Тогда сбежать будет очень сложно.

— Возможно, — усмехается он в ответ. — В таком случае ты — Красавица, Мила. Моя любовь и моя надежда на спасение.

— Нет. — Я качаю головой, стараясь не морщиться от приторной сладости его слов. — Мы не в сказке, Генри. И спасти себя можешь только ты сам.

Никогда не верила в сказки, а в эту — тем более. И что это за привычка перекладывать свои проблемы на чужие плечи? Да и настоящие уродства или, точнее, демоны — они внутри, прячутся где-то в тёмных уголках души. И что-то мне подсказывает, что у Генри их не меньше сотни. Но взрастил он их сам, а, значит, и победить должен тоже сам.

— Ладно, раз мы всё выяснили, пошли обратно. Я всё ещё ужасно голоден.

Он неожиданно подхватывает меня на руки, и я удивлённо вздыхаю.

Неужели и его ранение было ложью?

— Нет, — говорит он тихо, и я понимаю, что произнесла вопрос вслух. — Лекарство помогло. Хоть мне всё ещё немного больно, но ради тебя я готов потерпеть. Говорят, боль очищает.

А у меня от его слов мурашки бегут по коже.

Откуда только он этого набрался?

И всё же при упоминании о руке, я чувствую лёгкий укол совести и кладу руку на его шею, чтобы нести ему было легче. Медленно вздыхаю, скользя взглядом по разноцветному ковру из цветов и изумрудной глади озера. Хорошее всё-таки место, жалко только, что компания у меня такая ужасная.

Когда мы возвращаемся обратно к покрывалу, он аккуратно опускает меня и садится с другого края, словно желая показать, что приставаний больше не будет. Я облегчённо выдыхаю и опять смотрю на разложенные им продукты, но есть совершенно не хочется. И всё же я тянусь за яблоком.

— А когда… — В горле пересохло, так что собственный голос кажется жутко хриплым и незнакомым. И я быстро сглатываю. — Когда ты вернёшь мне магию?

И дом, конечно. Для моего плана важны оба пункта. Надеюсь, он понял, что я хочу жить отдельно?

Он замирает и хмуро глядит на меня из-под бровей.

— Как только станет ясно, что всё в порядке. Для этого мне придётся сегодня уйти, а ты пока останешься. Впрочем, не думаю, что ты будешь скучать по мне.

Последние слова он произносит со злой усмешкой. И на какой-то ужасно короткий миг мне даже становится стыдно. Но это быстро проходит.

Да, не буду. Но он знал о моём отношении с самого начала.

— А магию? — напоминаю нетерпеливо.

Генри вздыхает, откладывая бутерброд, и его взгляд говорит красноречивее любых слов. И я отчётливо понимаю, что не скоро получу её обратно. А сбегать без неё смысла нет: никто метку не снимет.

— Ты мне не доверяешь, — говорю с осуждением.

Как и я тебе, добавляю мысленно. И мы оба это знаем.

— Дело не только в этом, — возражает он. — Если бы главной опасностью был твоей побег, то я вернул бы магию хоть сейчас. Потому что теперь мне будет гораздо легче тебя найти. — Генри кивает на магический браслет, мерцающий на запястье, копию моего. — Но я опасаюсь за твою жизнь, Мила.

Я вздыхаю.

Всё, что он говорит, вполне логично и правильно. Только вот рушит мои планы.

— А если я пообещаю не сбегать? — спрашиваю, скрещивая пальцы за спиной.

Глупо, конечно. Это ведь всего лишь слова.

Он смотрит на меня так долго, словно надеется забраться в голову и прочесть мысли. И, судя по тому, что отвечать не спишет, соглашаться не намерен.

— Если ты не будешь доверять мне, у нас ничего не получится, — повторяю я упрямо.

— Это же касается и тебя, — усмехается он в ответ.