Миллиардер под прикрытием (ЛП) - Эшенден Джеки. Страница 50

Ее взгляд упал на ноутбук, и внутри нее поселилась уверенность.

Она слишком долго избегала этого, слишком долго боялась. Желая сохранить свой безопасный маленький мир, все выдумки, в которые она верила. Отгораживаясь от людей вокруг нее, потому что она слишком боялась реальности. Отгораживаясь от реальных качеств Вульфа, ее отца.

Что ж, она все еще боялась правды. Все еще боялась, что люди, о которых она заботилась, не были теми, кем она их считала. Были не теми людьми, которых она любила.

Но она больше не могла бояться. Она не могла держаться за любовь только потому, потому что боялась остаться одна. Боялась быть нелюбимой. Она была сильнее. Хотя бы потому, что эти дни рядом с Вульфом научили ее этому. Было много вещей, которые она могла вынести.

Она не была такой хрупкой, как ее мать. Правда причинит боль, но это лучше, чем верить лжи.

Только узнав правду, ты сможешь двигаться дальше.

Оливия протянула руку и открыла ноутбук.

Пора узнать правду о ее отце.

* * *

Это была плохая идея покинуть яхту, плохая идея выйти в город, но все, что он знал, это то, что он должен был двигаться. Он должен был уйти. Нужно было избавиться от ужасного сочувствия в голубых глазах Оливии. От вопиющей лжи, которая смотрела на него с экрана компьютера.

Свидетельство о смерти его матери.

Он шел быстро, но не бежал. Натянув толстовку на голову, чтобы никто не видел его лица. Он двигался быстро, никуда особенно не направляясь, нуждаясь в ощущении, что делает что-то, нуждаясь в чем-то, чтобы занять свои напряженные мышцы.

В конце концов он перешел на бег трусцой, потому что ходьба была слишком медленной, а в нем было слишком много адреналина.

Слишком много злости. Слишком много горя.

Его мать умерла. Она была мертва уже двадцать семь лет. У них никогда не было шанса стать семьей. Никогда. И все те обещания, которые давал ему отец…

Это была всего лишь ложь.

Он побежал быстрее.

Люди не обращали на него внимания - среди зимы всегда были идиоты, бегающие по ночам, - и он не обращал на них внимания. Он просто продолжал бежать.

Он мог бы делать это всю ночь. Бежать через весь Манхэттен. Чего бы это ни стоило, только бы облегчить боль в груди.

Отец солгал ему. Отец дал ему обещание, зная, как много это значит для Вульфа, зная, как сильно он хотел вернуть свою семью. Семью, которой у него никогда не было.

- Мы найдем твою мать, Вульф, обещаю. Как только де Сантис перестанет быть для нас угрозой. И тогда ты наконец-то сможешь быть моим сыном.

Его ноги стучали по тротуару. Вранье. Вранье. Вранье.

Почему Ной сказал ему это? Почему он пообещал ему это, зная все это время, что его мать была мертва? Почему он сказал, что нашел ее, когда должен был знать, что она мертва? Ной был не из тех, кто оставляет все на волю случая, и ему захотелось бы знать, что случилось с матерью Вульфа в тот же день, когда он его усыновил. Особенно, если она была матерью его единственного ребенка.

Вульф продолжал бежать, все быстрее и быстрее. Пытаясь убежать от голоса в его голове, который продолжал шептать, что если Ной солгал ему о своей матери, то какую еще ложь он сказал?

Ты вообще его сын?

Еще одна вспышка боли пронзила его грудь, и это не имело никакого отношения к тому, как быстро он бежал. Не тогда, когда он мог пробежать пятьдесят миль без перерыва.

Он попытался бежать еще быстрее, потому что не хотел думать об этом, даже не хотел рассматривать такую возможность, но она застряла в его голове, как заноза, и он не мог ее вытащить.

Ты должен узнать наверняка. Тебе это нужно.

Он остановился. Темный город по одну сторону от него, река, текущая бесконечно по другую.

Он не мог убежать от этого. И ему нужно было это узнать. Он должен был это сделать.

Повернувшись лицом к воде, он сунул руку в карман, схватил телефон и набрал номер.

- Вульф? - мгновенно ответил Вэн. - Господи Иисусе, лучше бы это был ты, потому что у меня есть кое-что для тебя…

- Папа когда-нибудь лгал тебе? - резко перебил его Вульф. Он не хотел слышать то, что хотел сказать его брат. Это было слишком важно.

- Что? - Вэн казался озадаченным. - Что значит, папа когда-нибудь лгал мне?

- Ты слышал мой гребаный вопрос.

Вэн, должно быть, тоже услышал отчаяние в его голосе, потому что наступило короткое молчание, а затем он сказал:

- Да, конечно, папа лгал. На самом деле, это то, о чем нам с Лукасом нужно поговорить с тобой. Есть несколько вещей, которые вы не знаете…

- Я знаю, - еще раз перебил его Вульф, но ему было насрать. - Я знаю, что папа изменил границы ранчо, чтобы включить в него нефтяные месторождения де Сантиса. Я знаю, что папа украл чертову нефть де Сантиса.

На другом конце провода воцарилось потрясенное молчание.

- Я также знаю о Хлое, - продолжил Вульф, прежде чем его брат успел заговорить. - Раньше тебя. Я с самого начала знал, что она дочь де Сантиса.

Снова долгое молчание.

- Он тебе сказал? - голос Вэна стал ровным. - Он тебе все это рассказал?

- Да. Я знал это с самого начала.

- Вульф, - начал Вэн.

- Нет, я не хочу сейчас об этом поговорить, - он слышал свой собственный голос, становящийся все грубее. Ты просто с ума сходишь. - Я хочу знать, лгал ли тебе папа когда-нибудь о твоих родителях?

- Моих родителях? Нет. Они были наркоманами. Вот и все. Конец истории, - еще одна пауза. - Но почему?

Его горло сжалось, и ему пришлось выдавить из себя следующий вопрос.

- Ты в Вайоминге?

- Да, но…

- Мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня. Мне нужно, чтобы ты пошел в кабинет отца и нашел в коробке мое свидетельство о рождении. Оригинал.

Еще одна напряженная пауза. Вульф буквально чувствовал, как напряжение сочится по телефонной линии.

- Что, черт возьми, происходит, Вульф? - прорычал Вэн. - Ты не отвечал ни на один мой звонок…

- Хоть раз в своей гребаной жизни просто сделай то, что я говорю, - выдавил Вульф, едва сдерживая свое терпение. Едва сдерживая себя.

Господи Иисусе, если Вэн собирается ввязаться в спор по этому поводу, он не знает, что ему тогда делать.

Но Вэн, должно быть, услышал что-то в его голосе, признаки едва сдерживаемой ярости, потому что после еще одного долгого молчания он сказал:

- Подожди.

На заднем плане Вульф услышал шаги и звук открывающейся двери.

- Ты все еще на базе? - спокойно спросил Вэн.

- Да, - он уже пару недель говорил братьям ту же ложь, что прервал свой отпуск по случаю тяжелой утраты и вернулся в Виргинию. Хотя сам все это время находился на Манхэттене на «Леди».

Еще больше звуков. Ящики выдвигаются, затем закрываются; шорох бумаг.

- Хорошо, - наконец сказал Вэн. - Что ты хочешь знать?

Все внутри Вульфа сжалось в тугой узел.

Тебе действительно нужно это знать?

Его челюсть болела от того, как крепко были сжаты его зубы, и снова ему пришлось выдавить из себя этот вопрос.

- Там должно быть имя моей матери. Но мне нужно знать, есть ли имя и моего отца.

Наступила тишина, и в ней он услышал собственное сердцебиение, громче гребаного грома.

- Нет, - ответил Вэн. - Коробка пуста.

Пуста. Коробка была пуста.

Об этом он тоже солгал.

Вульф смотрел на реку, на темную воду, текущую мимо, на огни, сияющие над ней. Вэн что-то говорил ему в ухо, но он не мог понять, что именно, поэтому он нажал кнопку разъединения, чтобы заткнуть его нахер.

Ной обещал ему, что там написано также и его имя. Он же обещал. Ной Тейт, отец Вульфа Тейта. А потом, когда де Сантис умрет и его мать найдется, Ной расскажет всему миру, кто такой Вульф на самом деле.

Кому Вульф действительно принадлежал.

Но в этой коробке ничего не было, несмотря на обещания Ноя.

Что это значит? Что, черт возьми, это значит?