Love Is A Rebellious Bird (ЛП) - "100percentsassy". Страница 23

— Хей, — ответил Гарри.

— Не голоден сегодня? — Маркус опёрся на перила, выпуская дым из обеих ноздрей, как дракон.

— Не-а. Я решил пойти прогуляться… Я, н-наверное, потерял счёт времени, — рука Гарри на ощупь отыскала ручку двери, пока её владелец молился, чтобы Маркус не устроил допрос прямо сейчас. Он неловко переместил свой вес, ногой потирая след на лодыжке от укуса комара.

— Хорошо, — ответил он. — В этот раз я не стану задавать вопросы. Но если ты снова придёшь после отбоя…

— Такого больше не повторится! — пискнул Гарри.

— Прекрасно. И эй, парень, сделай мне одолжение? Не говори никому о… — Маркус кивнул в сторону окурка, который он выкинул через перила. — Это не подобает духовым исполнителям. Я действительно должен бросить курить.

— Без проблем, — сказал Гарри. — Спокойной ночи, — он проскользнул внутрь, выбираясь из своего поло цвета хаки, и мигом взобрался на верхнюю койку в одних лишь боксерах.

Комната была наполнена сонными звуками. Глубокие вздохи, ужасный храп тут и там. Гарри лежал на спине и чувствовал аромат сладкого ночного воздуха, который доносился через металлические окна, принося с собой захватывающую музыку сверчков. Он старался не думать ни о чём. В комнате осталось только его дыхание и свежий воздух, который обжигал кожу…

Некоторое время спустя он вернулся в сарай. Луи снова касался его, его руки были на плечах Гарри, и он что-то напевал ему на ухо, пока они стояли, покачиваясь. «Бааа-ба-да-да-да-да-да-дат-да-да-даааа…»

— Прекрати это… — скулил Гарри, дёргая плечами, пытаясь избавиться от рук Луи. Но старший только сжал его крепче, подошёл ближе и начал петь ему прямо в ухо.

— Я думал, тебе нравится эта песня, Стайлс, — прошептал он.

Гарри поёжился.

— Я тоже так думал.

— Я знаю, что ты хочешь меня, — сказал Луи. Он улыбнулся, лунные лучи освещали его улыбку сквозь дыры в потолке. — Ты такой очевидный. Боже, — он прижался всем торсом к Гарри, подталкивая его к стене.

Гарри встряхнул головой. Нет. Он не хочет его. Он не был на самом деле… не был официально…

— Признай, что ты хочешь меня, и я поцелую тебя, — Луи облизнул губы, и всё, на что Гарри был способен в тот момент, — это лишь беспомощно смотреть. Он чувствовал тепло тела Луи рядом со своим, его бёдра начинали медленно двигаться по кругу. Было болезненно ясно, насколько сильно Гарри хотел этого. И он знал, что Луи чувствует то же самое.

— Скажи это, — потребовал Луи. Его руки начинали побаливать из-за крепкой хватки. Он провёл ладонью вниз по груди Гарри, чтобы ухватиться за его талию.

— Я-я хочу тебя…

Затем их губы соединились; язык Луи был таким горячим и настойчивым. Всё происходило слишком быстро для Гарри. Его рассудок был затуманен, а сердце выпрыгивало из груди, пока он пытался удержаться на ногах. Луи поддерживал его, сильные руки кружили по всему телу, лихорадочно соблазняя парня. Гарри попытался сделать что-нибудь в ответ, но всё было таким влажным и одурманивающим, что он не знал, что делать.

А ещё он уже был твёрдым. (Просто от нескольких минут поцелуев, просто от прикосновений Луи, просто оттого, что Луи рядом с ним. Гарри помог снять свою футболку, на мгновение прерывая их поцелуй, отчаянно пытаясь притронуться руками к золотистому животу и груди, на которые он глазеет каждое утро по дороге в душ. Бицепсы Луи напряглись, когда он запустил свои пальцы в кудри Гарри, слегка теребя их. Их шорты натянулись до предела из-за эрекций, которыми они время от времени соприкасались, что заставляло обоих задыхаться.) Слишком твёрдым.

А дальше всё было мокро. Темно и мокро.

Гарри проснулся. Постельное бельё было напрочь смято. Член подрагивал в его боксерах ещё несколько секунд, сочась естественной смазкой. Вероятно, всё это произошло за несколько минут до подъёма.

«Блять, о нет…»

Он обхватил ладонью пульсирующий член и сделал несколько глубоких вдохов, стараясь не шуметь. Быстро обвёл взглядом всю комнату — никто не шевелился. «Слава Богу!» — его взгляд задержался на Луи, лежащем в другом конце комнаты на одной из верхних полок. Простое подглядывание за ним послало новый укол возбуждения в низ живота Гарри. За ним последовал прилив стыда.

Моментально он перевернулся и начал вытирать себя случайным носком, который он нашёл между койкой и стеной. После чего залез под одеяло и уже в 6:45 делал вид, что просыпается вместе со всеми остальными.

Несколько часов спустя он пропустил один из уроков, в слезах звоня своей матери.

Это было за девять месяцев, до того как он признался ей, что он официально гей.

***

Луи прибыл в церковь Святого Луки рано утром после фотосессии. Он подул на свои руки, пытаясь согреть их, прежде чем вставить ключ в скважину и провернуть его. Услышав шаги за спиной — на самом деле он заметил, что лучи от утреннего солнца мигают, — он увидел проходящего мимо Гарри.

Луи подождал и придержал дверь для него.

— Хэй, — сказал он.

— Доброе утро, — ответил Гарри, строго кивая.

Таким образом, о возвращении его композиций из офиса Гарри можно пока забыть. В очередной раз. Луи попытался подавить волну разочарования, когда Гарри даже не взглянул на него или не приложил никаких усилий, чтобы завести разговор, когда пронёсся по коридору на своих длиннющих ногах. Не то чтобы это было неожиданно. В конце концов, Луи тоже был неприветливым поначалу. Он прикусил губу, ему тут же стало стыдно за его поступки. Мысли о том, что подумают о нём люди, не были на первом месте в списке приоритетов Луи уже очень давно, не с тех пор, когда он должен был бороться со своими коллегами из-за прослушиваний и новых возможностей. Жизненная не-ебите-мне-мозги позиция и преданность своему делу помогли ему сохранить место, которое могло достаться другим скрипачам (лучшим скрипачам…). Это было той частью, где Луи был возмущён поведением Гарри: его повышение казалось таким лёгким, оно характеризовалось своим приятным очарованием и всеобщим уважением международных сообществ. Он выставил всю работу Луи как музыканта в неблагоприятном свете.

Так что всё опять вернулось к тщеславию и самозащите, в конце концов. И, возможно, к небольшому страху. Плечи Луи поникли.

— Стайлс! — позвал он как раз в тот момент, когда Гарри уже был готов свернуть за угол в свой кабинет. — Подожди.

Да, он говорил Гримшоу, что дружба между концертмейстером и дирижёром не имеет никакого значения, но доверие — имеет. Луи не доверял Гарри возглавлять оркестр, но он также не дал Гарри никаких оснований доверять ему. Это должно закончиться сейчас, твёрдо сказал он сам себе, в то время как Гарри пялился на него из дверного проёма. «Ради блага ЛСО».

— Могу ли я спросить тебя кое о чём?

Он беспокоился об этом всю неделю, и, конечно, эта мысль не пришла ему в голову, просто чтобы заговорить с Гарри. Но поверьте. Это будет что-то наподобие упражнения по укреплению доверия.

— Конечно, — пожал плечами Гарри, в его лице можно было заметить некую тревогу, но в целом оно оставалось спокойным. — Входи.

Луи вошёл, прижимая Гром к груди, и тяжело опустился в ржавое кресло с рваным сиденьем. Гарри остался стоять, соединив руки за спиной.

— Речь идёт о «Дон Жуане», — пояснил Луи. Ему сейчас было совсем не важно, что он держал футляр со скрипкой так, будто в его руках было чучело, — это заставляло его чувствовать себя в безопасности. Если он тот, кто вынужден сделать шаг (и да, это он — он знал это), то он сделает его своим способом.

— Хорошо, — сказал Гарри. — Каков твой вопрос?

— Я хочу знать, почему мы проигрываем его так медленно на репетициях? Если ты думаешь, что моя секция ещё не готова, я могу уверить тебя, что это не так. Они стали намного лучше в течение последних двух недель. Мы готовы к быстрому темпу.

Гарри нахмурился.

— Я работал с вами в быстром темпе.

Луи открыл рот, но потом закрыл его снова. Он покосился на Гарри.

— Что?

— Скорость, с которой мы играем на наших репетициях, — то, как мы будем играть на самом деле, — Гарри говорил ещё более медленно, чем обычно, разве что с оттенком сарказма, который так и не стал полноценным сарказмом. — Я хочу, чтобы люди на своём опыте испытали те размышления и поняли само отражение Дон Жуана. Это совершенно новая интерпретация.