Талисман валькирии (СИ) - Атлант Полина. Страница 19

— Ну хорошо, предположим Берн — магистр этих сектантов, значит, их логово — Ховгорден? — Клео остановилась возле карты Скандинавии.

— Не совсем так. В Ховгардене, на берегу озера Меларен есть священная березовая роща с капищем и храмом, где находится древняя статуя Одина. Псы Одина пытаются возродить радикальное язычество — культ, который запрещен в нашей стране, — профессор говорил и говорил, а Клео все меньше верилось в правдивость этой информации. Это было похоже на домыслы, пусть даже и профессорские.

— Вы рассказали инспектору, что их логово в капище?

Клео была не против, чтобы преступников схватили, но только не в священном месте. Она понимала, что после работы спецназа священное место будет превращено в руины. А она устала приводить в порядок разрушенные монументы и убирать за антропологами и местными охотниками за реликвиями, а уж тем более за полицией.

— Но я утверждал и утверждаю, что Псы Одина — это секта, они головорезы и фанатики, но не террористы, — горячился профессор.

— Да, но теперь ничего не поделаешь. Думаю, нас с вами вызовут в Ховгарден после того, как там поработает спецназ и полиция. А насчет Берна, я буду только рада, если его посадят, желательно, надолго. Когда у Псов Одина не будет магистра, они разбегутся. Все встанет на свои места, больше никто не будет рушить наш труд и воровать найденные артефакты, — Клео расстроилась, но не понимала почему. На душе было гадко — то ли от мысли, что бывший все-таки оказался подонком, как утверждал Сигге, то ли от того, что опять пострадают памятники предков.

— Звучит как хороший конец. Но, судя по рунической надписи на яблоне, все только начинается, — профессор сказал это так, будто начал верить в предсказания из эпоса.

Клео внимательно на него посмотрела. Она была готова рассказать про возродившуюся Ванадис прямо здесь и сейчас, даже если учитель скажет, что она сошла с ума. Но профессор должен понять, что Псы Одина сейчас не так опасны, как то, что обитает в гробнице.

— Знаете, профессор, я видела… — но в этот момент речь ее оборвал резкий стук в дверь. Клео вздрогнула, на пороге появилась Ингрид.

— Прошу прощения, что прерываю, но тут к Клео пришел посетитель, — Ингрид улыбнулась и пригласила в кабинет следователя Одинссона.

— Добрый день, — детектив поздоровался с профессором, затем обратился к растерянной Клео: — Фрекен Юханссон, мы можем поговорить?

— Конечно, — девушка почему-то до глупого обрадовалась появлению молодого мужчины.

Она посмотрела в его голубые глаза: пронизывающий взгляд пугал ее и одновременно приковывал. Было ощущение, что Клео не только где-то встречала этот взгляд, но и знала всю жизнь. Мужчина смотрел так же твердо и властно, как и воин на рогатом троне из ее сна, и девушка пришла к мысли, что этот разговор будет непростым.

Эпизод Х

Клео и Трой сидели в кабинете Ингрид и молча смотрели друга на друга. Разговор не клеился. Следователь потянулся рукой к карману пиджака, достал пачку дорогих сигарет и закурил. Сквозь дым он продолжал пристально смотреть на девушку, словно изучал или думал о чем-то своем. Клео тоже не могла оторвать взгляда от привлекательного мужчины, по глотку отпивая газировку из стакана.

Наконец, Одинссон положил на стол диктофон, включил его, стряхивая серый столбик в стеклянную пепельницу, задал первый вопрос:

— Итак, человек, который вас преследует. Это тот самый, что был на раскопках? Расскажите по порядку.

Клео собралась с мыслями. Пронзительные голубые глаза сбивали ее с толку. К тому же в последнее время столько всего произошло, что она боялась упустить важные детали. Девушка сделала последний глоток и начала рассказ:

— Да, определенно. Татуировки на лице — довольно приметная деталь. Первый раз я этого типа в автобусе, когда направлялась на раскопки, но не приняла всерьез то, что он за мной наблюдал. Потом в лагере, когда он в белой тоге спускался в гробницу. После я его видела в клинике, когда он прятался между деревьями, и в парке, где он на меня и напал.

— А раньше вы его нигде не встречали? Вспомните, в общественных местах? Может, на мероприятиях? — Трой с наслаждением затянулся и окинул девушку взглядом, в котором промелькнуло сомнение.

— Каких еще мероприятиях?

— Университетских. Мало ли, выставки, музеи… — протянул он, выпуская тонкую струйку дыма.

— Уверена, на такие мероприятия не приглашают сектантов из Псов Одина, — досадливо покачала она головой.

— Псы Одина? — прищурился Трой. — А вы-то откуда про них знаете? И с чего решили, что ваш преследователь именно из этой секты?

— У него были руны на лице… — замялась Клео. — Особенные. Уж в этом я разбираюсь.

— То есть, если я разрисую себе лицо особенными рунами, вы примете меня за сектанта? — Трой иронически улыбнулся. Его глаза блестели.

— Нет, конечно… Но…

— Ладно, я пришел не для того, чтобы обсуждать с вами тему татуировок и рун, поэтому следующий вопрос. Вы помните, что именно он сказал в парке, когда напал на вас?

— Что, если я не явлюсь в храм, повелительница сама за мной придет, — мрачно отозвалась девушка.

— У вас есть предположения, чтобы это могло означать? — добавил следователь.

— Я не уверена, но думаю, это как-то связано с преступлениями на раскопках и в ботаническом саду.

— Вот как? Интересная версия, объясните подробнее, — он явно заинтересовался и подался вперед.

— Все дело в рунических текстах, которые были на камне на раскопках, на яблоне и на дольмене в капище. Речь идет о какой-то повелительнице, которой служат Псы Одина, — сказала Клео без малейшего колебания.

Следователь молчал. То ли вопросы его иссякли, то ли он раздумывал над тем, что она только что сказала. Но Клео это молчание расценила как попытку сформулировать подходящий вопрос.

Через пару минут Одинссон последний раз глубоко затянулся сигаретой и затушил ее в пепельнице.

— М-да, жаль, очень жаль, что ничего существенного вы добавить не смогли. Подобный рассказ я уже слышал от ваших коллег. Единственное, что меня поражает, это с какой уверенностью вы говорите, словно знаете наверняка, — Трой встал, подошел к приотворенному окну, легкий ветерок покачивал прозрачные голубоватые занавески.

— Какие коллеги могли вам об этом рассказать? Только я и профессор Густафссон занимались переводом рунических текстов, — Клео нахмурилась.

— Дело не в рунических текстах, а в некой женщине, повелительнице, о которой твердите не только вы, но и ваш коллега Бергман, недавно вышедший из комы, и господин Штолль, который сидит на успокоительных уколах в психбольнице, — без эмоций произнес следователь.

— Что вы такое говорите? — Клео была поражена, глаза ее защипало от слез. Хорошо, что мужчина в этот момент смотрел в окно. Чувство симпатии к нему расселось, как дым сигарет. — Я ведь не утверждаю, что верю в существование этой женщины, просто пересказываю, что говорят о ней рунические тексты.

Клео, словно отгораживаясь, скрестила руки на груди и поняла, что нет человека на этой земле, который бы поверил ей, а тем более помог расправиться с восставшим из ада чудовищем. Она почувствовала себя одинокой, ей не к кому было обратиться за помощью. И решила больше не отвечать на вопросы следователя, попытавшись сменить тему:

— Вы были у господина Бергмана? Что он вам рассказал? Кто хотел его убить?

— Вы же знаете, что я имею право умолчать о показаниях господина Бергмана? — с усмешкой глянул на нее следователь. И добавил: — Но он попросил меня передать вам, чтобы вы к нему больше не приходили. Вашему коллеге очень плохо, и если не будет улучшений, его могут отправить в клинику для душевнобольных. Видимо, кома очень плохо отразилось на его здоровье. Последний раз, когда я там был, медсестрам пришлось фиксировать его, привязывая к кровати. Он бесконечно твердит лишь одно — что восстала какая-то повелительница смерти, и ее нужно остановить, иначе наступит конец света. Якобы она-то и хотела его убить. Поэтому я в недоумении, вы рассказываете о подозрительном типе, который был на раскопках в ту ночь, когда на господина Бергмана покушались, а он утверждает, что его хотела убить женщина, — Трой подошел к столу, плеснул в стакан газировки и залпом выпил.