Шаукар - Рахаева Юлия. Страница 26

— И надолго?

— До моих дальнейших распоряжений. Это приказ. Ты меня понял?

— Понял, великий шоно.

С этими словами Юрген покинул комнату.

Когда Юрген открыл глаза, за окнами дворца было уже темно. Он обнаружил себя в кресле заботливо укрытым пледом. Шея затекла от неудобной позы и теперь болела. Юрген скинул плед и потянулся. Рядом на полу стояла пустая бутылка. На кровати, раскинув руки и ноги в стороны, спал Омари. В соседнем кресле, свернувшись калачиком, дремал Ако.

Шу завалился в покои главного ловчего сразу после того, как Оташ посадил его под домашний арест. Даже не собираясь здороваться, Юрген потребовал:

— Распорядись принести вина.

— Что опять случилось? — поинтересовался Омари.

— Меня подозревают в убийстве, и я под домашним арестом.

— И почему я думал, что во дворце может быть скучно? — хмыкнул амма.

Вывалив на Омари всё, что произошло за последний день, Юрген выпил бутылку вина и уснул.

Встав, Шу случайно задел бутылку ногой, и та, упав, покатилась по комнате.

— Да, господин! — подскочив, выпалил Ако.

— Что вы шумите? — сонно спросил Омари.

— Я пошёл досыпать в свои покои, — проговорил Юрген.

— Ну, ты держи меня в курсе, — попросил главный ловчий. — Мне интересно, чем у вас дело кончится.

Не ответив, Шу вышел из комнаты и угрюмо побрёл к себе. К своему удивлению, он обнаружил спящего на своей кровати Оташа. Услышав шаги, шоно проснулся.

— Где ты шляешься? — спросил он.

— Я же дворец не могу покидать, а не свои покои, — ответил Юрген.

— Ты ещё и напился, — сев, проговорил шоно.

— Ерунда. Выпил пару бокалов вина.

— С кем интересно?

— Ну, с Омари.

— Отличная у тебя компания.

— А ты чего здесь?

— Тебя ждал. Поговорить хотел.

— Говори, — Шу сел на кровать.

— Не лезь больше в это дело с убийствами. Оставь это Альфреду.

— Так как я туда полезу, если я под домашним арестом?

— Поэтому я и согласился на него. Что было бы, вернись ты за своим плащом на пару минут раньше?

— Я бы застал убийцу. Может быть, даже спас бы эту девушку.

— А может быть, он бы убил тебя.

— Да с чего ты взял?

— С того. Ты мой визирь, а не сыщик.

— Ладно, — вздохнул Юрген. — Всё равно я сделал всё, что мог. Наверное, я не такой сообразительный, каким себя считал.

— Дурак ты, эне.

— Вот и ты со мной согласен.

В коридоре послышались громкие голоса, а затем в комнату влетел взлохмаченный казначей. Байбул занимал эту должность уже девять лет и заслужил доверие и уважение великого шоно.

— Хорошо, что ты не спишь, визирь, — проговорил он.

— Что случилось? — спросил Юрген.

— Мой сын хочет вызвать тебя на поединок. А я же знаю, что это равносильно самоубийству. Прошу тебя откажись, когда он попросит.

— Но в этом нельзя отказывать, — ответил Шу. — Это же трусость, позор.

— Откажись. Я заплачу, сколько попросишь.

— Байбул, ты забываешься, — проговорил Оташ.

— Великий шоно, но ты же понимаешь, что Юрген убьёт Улмеса.

— Твой сын просит поединок до смерти?

— Да, в том-то и дело. Он хочет вызвать Юргена прилюдно, по все правилам.

— Он не станет отказывать. Мой брат никогда не был трусом.

— Но это не трусость, великий шоно! — воскликнул Байбул. — Это благородство!

— Каждый мужчина-сарби — воин и должен уметь драться. Так было всегда.

— Но ты же знаешь, что это не так. И чем дальше, тем больше. С тех пор, как ты сам выстроил этот город, жизнь в Шоносаре изменилась. Не все мужчины — воины.

— Мой брат не откажется от поединка. Это моё последнее слово.

— Моя жена не переживёт этого, — тихо произнёс Байбул.

— Уговори сына не вызывать меня на этот поединок, — сказал Юрген.

Казначей покачал головой и вышел из комнаты.

— Вот же дурень этот Улмес, — проговорил Шу.

— По всей видимости, он винит тебя в смерти своей любовницы.

— У нас ведь давно никто насмерть не дрался.

— Потому что чаще всего достаточно обычного поединка. Тот, кто побеждает, остаётся доволен.

— А тот, кто проиграет, жив. Я не хочу его убивать, Таш.

— Он сам напросился, эне. Но подожди, может, отец его переубедит. Может быть, хотя бы он не станет просить поединка насмерть. Тогда он останется жив.

— Таш, я никогда не дрался на поединке насмерть. Да, я убивал, но то было другое. Таш, я просто не смогу добить его.

— Ты должен будешь это сделать.

— Что за дурацкие правила! — Юрген вскочил и стал ходить по комнате взад-вперёд.

— Они не дурацкие, — возразил Оташ. — Им сотни лет. По ним жили наши предки. Послушай, эне, поединки существуют везде. В Нэжвилле тоже. Если Улмес вызовет тебя, ты будешь драться.

— А если бы меня вызвал сильный борец, ты бы тоже был так спокоен?

— Да. Ты справишься.

— Но я буду драться нечестно.

— Это бой насмерть. Каждый дерётся, как умеет.

— Допустим. А если бы меня вызвали на такой поединок до того, как я овладел приёмами Нулана?

— Тогда я бы выступил вместо тебя.

— Чего?

— Это не противоречит правилам. Воина может добровольно заменить его брат или друг.

— Мда. Я люблю Шоносар.

Улмес всё-таки вызвал Юргена на поединок до смерти и сделал это прилюдно, как и говорил Байбул. Момент он выбрал самый подходящий, когда шоно и визирь пришли на очередное заседание министров. Шу просто не имел права отказаться.

— Ты настаиваешь на том, чтобы поединок был насмерть? — только переспросил Юрген.

— Да, настаиваю, — кивнул Улмес.

— Что ж, я принимаю твой вызов, — ответил Шу. — Когда ты хочешь встретиться со мной?

— Чем быстрее, тем лучше.

— Великий шоно, — Юрген повернулся к Оташу, — назначь время.

— Завтра в полдень, — проговорил тот.

— Значит, так тому и быть, — согласился Шу.

После заседания Юрген хотел найти Альфреда, чтобы узнать, как продвигается расследование, но ни его, ни Элинора во дворце не оказалось. Всё ещё находясь под домашним арестом, Шу направился в библиотеку. Это место во дворце было его гордостью. Хорошо помня о библиотеках в Нэжвилльском замке и во дворце в Уасете, Юрген хотел, чтобы в Шаукаре была не хуже, а даже лучше. Теперь в его библиотеке были собраны книги и манускрипты со всего света, и Шу гордился своей коллекцией. Взяв со стеллажа книгу, которую ещё не читал, — подарок хуанди Сереса, Юрген расположился в кресле, попросил слугу принести ему чаю и принялся за чтение. Очень скоро к нему заглянул Оташ.

— Нормальные люди перед поединком тренируются, — проговорил он. — А ты вон читаешь и чаи распиваешь.

— Если я ещё и тренироваться буду, то это уже совсем… — вздохнул Юрген.

— Что за книга?

— На языке хани. Древние сказания, — Шу вдруг закашлялся и допил остатки чая.

— Ты какой-то красный, — заметил Оташ.

— А тебя вообще двое, — ответил Юрген, вставая.

— Чего?

— И у вас обоих хвост, то есть хвосты, — проговорил Шу и покачнулся.

— Ты так шутишь? Эне, что с тобой?

— А что со мной? Не у меня же хвост. Вот только голова, — Юрген снова покачнулся, взмахнув руками, словно на скользкой дорожке. — Голова болит…

Оташ успел подхватить его, прежде чем тот свалился без сознания. Шоно понёс Юргена в покои и приказал срочно позвать лекаря. Когда тот прибежал, Шу всё ещё был без сознания.

— Это отравление, — осмотрев Юргена, проговорил лекарь. — Уверен в этом.

— Ты должен его спасти, — проговорил Оташ. — Я убью тебя, если не спасёшь.

— Надо привести его в чувства и промыть желудок.

— Не говори, делай!

Лекарь распорядился приготовить солевой раствор и таз, а затем несколько раз надавил Юргену куда-то под носом, от чего тот открыл глаза и испуганно посмотрел перед собой.

— Эне, ты меня слышишь? — обеспокоенно проговорил Оташ. Шу открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но не смог произнести ни звука.