Грани одиночества (СИ) - Рем Терин. Страница 23

Тяжело вздохнув от перспективы продолжения моего вынужденного воздержания от нашей весьма активной супружеской жизни, я уткнулась в плечо мужа, вдыхая терпкий, приятный аромат самого родного мужчины во всех мирах. В этот момент раздался стук в дверь. Дарион — один из воинов — открыл дверь, впуская заикающегося от страха визитера. Им оказался молодой гонец с вестью о том, что его величество отбыл из родового гнезда герцога Феросса и ночью прибудет во дворец.

Император Андариэл Нимейский

Несмотря на полный неоднозначных событий день прибытия в усадьбу Феросс, я искренне наслаждался своим небольшим путешествием. Это место хранило одни из лучших воспоминаний моего далеко не безоблачного детства. Горная прохлада, после душного лета столицы, подарила бодрость и новые силы, а приветливые хозяева окружили меня искренним теплом и заботой, которых я слишком давно не чувствовал.

Мой верный друг Сантос всюду сопровождал меня, и его общество дарило мне дополнительные положительные эмоции. Единственное, что вносило смуту в мой внутренний мир, — это Алисия.

Маленькая вредина старалась как можно чаще попадаться мне на глаза. Ее матушка, герцогиня Белинда, приставила к проблемной дочери ворчливую немолодую дуэнью, но даже присутствие матроны не останавливало малышку от откровенного флирта.

Признаюсь честно — я каждый день ждал появления зеленоглазой бестии, волнуясь, как юнец перед свиданием, и ни разу малышка меня не разочаровала, упорно находя поводы и способы повидаться. За день до отъезда она все же умудрилась сбежать от строгой мадам Кашир и застать меня наедине.

Выдался ясный погожий день. Частые для этих прекрасных, но суровых мест ветра затихли и, несмотря на горную прохладу, солнце приятно припекало. Пока семейство Феросс было занято планированием званого вечера в нашу честь, я решил уединиться в саду, просто насладиться тишиной и одиночеством. Мой камердинер Тиас постелил теплый шерстяной плед прямо на аккуратном газоне возле векового дуба, неизвестно каким чудом выжившего и раскинувшего свои могучие ветви на этой высоте. Где-то в кроне заливисто пели птички, неподалеку хрустальным переливом капель воды шумел горный ручей, и я позволил себе задремать, наслаждаясь чудесным днем и прекрасным настроением.

Не знаю, как долго я спал, но пробуждение было таким же приятным, как и сон, что привиделся мне. В царстве грез я снова был беззаботным ребенком, окруженным любовью родителей и прислуги. Мы были на пикнике, которые так любила мать. Отец тренировал любимую овчарку, а мама гладила меня по волосам и целовала мое лицо. Когда-то такое поведение родительницы вызывало у меня смущение и неловкость, но сейчас я искренне радовался ее ласке, надеясь, что сон не кончится никогда, но в сознание упорно пробивалось ощущение, что меня действительно кто-то трогает. Я резко распахнул глаза и прижал нарушителя моего спокойствия своим тяжелым телом.

— Вы так красивы, когда спите, выше величество, — тихо сказала Лиса, распростертая подо мной. На девушке было легкое платье из бирюзового сатина, удачно оттенявшего ее красивые глаза. Она нервно облизывала пухлые розовые губы, вызывая у меня острое желание попробовать, насколько они сладкие и нежные.

— Ты опять за свое, Алисия? — хрипло спросил я, борясь с похотью. — Я говорил, что приближаться ко мне без предварительного уведомления опасно. У тебя что, нет чувства самосохранения?

— Я сохранила себя для вас, а не от вас. Почему вы избегаете меня? Неужели я не нравлюсь вам, Андариэл?

Мое имя в ее устах звучало эротично, царапая нежным тембром что-то внутри и заставляя мечтать, как она будет выкрикивать его в порыве страсти.

— Я изуродован мерзким шрамом. Красивым меня может считать только льстец или слепец и, насколько мне известно, зрение у тебя великолепное. Чего ты добиваешься Лиса?

— Шрам — это всего лишь неровность кожи. Как это может испортить вашу идеальную красоту? Я люблю вас, Андариэл, давно и безнадежно, не отвергайте меня. Позвольте быть счастливой с вами, хотя бы ненадолго, — ответила красавица, заглядывая мне в глаза своими горящими изумрудами. Сколько ни старался я найти фальшь в этих словах, ее там не было. Даже в лучшие дни Дилейна прятала от меня свой взор, когда говорила о чувствах.

— Ты пожалеешь об этом. Я не идеальный сказочный принц, не губи себя ради того, кого толком не знаешь, — серьезно ответил я, вставая с мягкого девичьего тела, чтобы не поддаваться сурхову искушению, но тонкие руки на удивление крепко обняли меня, притягивая к себе.

Конечно, я мог легко убрать девичьи запястья и уйти, но мне так нужно было то тепло и нежность, что предлагала наивная молодая красавица. Впервые в жизни я так хотел поверить в то, что любим. Со стоном поражения я буквально впился в мягкие податливые губы, сминая их в жестком властном поцелуе, наказывая им малышку за свою несдержанность.

Лиса застонала, открываясь мне. Я никогда раньше так не терял голову от поцелуя. Тело дрожало от напряжения, а в паху стало тесно и почти больно от желания. Только уважение к лорду Фероссу и другу удержали меня от того, чтобы начать срывать одежду с девчонки и взять ее прямо на шерстяном пледе под сенью дуба. Но собрав всю свою выдержку, я встал и, пытаясь идти ровно, что было затруднительно в моем состоянии, поспешил скрыться в своих покоях.

Холодный душ мало отрезвил мою страсть, а эрекция доставляла массу неудобств. К счастью, полотенца мне принесла молодая и вполне привлекательная горничная. Я дернул девку за руку, привлекая к себе.

Целовать ее мне не хотелось, как и сравнивать идеальное тело ее леди и крестьянской девушки, поэтому я потянул ее за руку вниз, наклоняя голову девушки к своему паху в недвусмысленном намеке. Горничная попалась неопытная. Она неумело облизывала мою плоть и давилась, когда я двигал ее головой, вбиваясь ей в глотку, но от напряжения последних дней разрядка не заставила себя долго ждать. Кончив, я оттолкнул девицу и, обмывшись, молча ушел одеваться к ужину.

Вечер выдался долгим и утомительным. Сантос окружил меня молодыми привлекательными вдовами и симпатичными мелкопоместными дворянками, но мой взгляд все чаще обращался к зеленоглазой бестии. Я хочу ее. С этим невозможно бороться и глупо отрицать, однако она не просто девка, с которой я удовлетворю похоть, и я не буду брать ее невинность в спешке отъезда, поэтому я принял решение пригласить ее ко двору.

Герцог Ластон с обреченной покорностью дал согласие на ее визит во дворец, а мать причитала, что не готов гардероб и прочие незначительные мелочи, Сан хмурился, и только зеленые глаза Алисии светились восторгом и любовью.

Пусть друг сердится, пусть недоволен ее отец, но она моя, а от своего я не отказываюсь.

Глава 12

Алла Арахни

Я жутко нервничала перед встречей с венценосным засранцем, и дело было не только в его мстительной натуре, но и в моей растущей несдержанности. Наверное, я распущенная ненасытная особа, но быть рядом с мужем, касаться его, чувствовать сильное тело рядом, вдыхать тонкий аромат его тела — и не иметь возможности уединиться было для меня пыткой, а длительное воздержание негативно сказалось на моем вспыльчивом характере. Как бы не добавить нам проблем. Но у меня теперь дети, гнездо, арахниды, и я не могу себе позволить делать глупости, даже если они касаются такого человека, как император. Даже не так: тем более, если они касаются его.

Вечером готовили бал в честь возращения этой зарвавшейся морды, и нам с Сэпием с утра принесли приглашение. Диззи подготовил мне красивое платье алого цвета. Легкая, но прочная ткань, сделанная ткачиками, образовывала плотный корсаж и выгодно подчеркивала грудь, а от талии расходилась свободной летящей юбкой. Тонкие бретели — настоящее ювелирное украшение из золота и рубинов в тон платью — на спине переплетались в причудливую паутину.