Грани одиночества (СИ) - Рем Терин. Страница 24

Волосы, после уговоров мужа, я распустила, и они плотной волной укрыли меня до лопаток, закрывая почти оголенную спину. Я выбрала туфельки с удобным небольшим каблучком.

На Сэпии был черный костюм с приталенным пиджаком и белая рубашка. Фасон его наряда полностью удовлетворял веяниям придворной моды, но отличался отсутствием вычурной вышивки и украшений, которыми изобиловали одежды местных щеголей. Только маленькие рубиновые запонки в тон моему платью разбавляли классическую строгость его наряда. Я в очередной раз залюбовалась мужем, вызвав его улыбку своим восторженным взглядом.

— Алла, ты так на меня смотришь, что я готов послать в бездну бал и императора и взять тебя прямо перед воинами и тенью, — прошептал мне на ухо Сэпий.

— Твой план мне нравится гораздо больше, чем необходимость присутствовать на этом великосветском мероприятии в «наиприятнейшей» компании его величества, — грустно вздохнула я, мечтая, чтобы сегодняшний вечер поскорее закончился и мы могли отбыть в обитель арахнидов, а оттуда тоннелями попасть к детям, что и решила озвучить мужу. — Сэпий, как ты думаешь, будет свинством, если я попрошу наших воинов отправиться в замок аллаиды ночью? Не хочу оставаться здесь ни одной лишней минуты.

Вместо него мне ответил Дарион.

— Для нас нет разницы, день или ночь. Мы будем счастливы поскорее покинуть дворец, тем более если это порадует нашу Дарующую, — проскрипел воин.

Такие красивые и настроенные на скорейшее отбытие из этого «гостеприимного» места, мы, в сопровождении верного Диззи, вошли в тронный зал.

Андариэл торжественно восседал на троне, расположенном на возвышении в дальнем углу зала, и наше появление увидел сразу, встретившись со мной глазами, но позвать к себе ближе не торопился, а по здешнему средневековому этикету приглашения от императора нужно дождаться.

Император дал знак музыкантам и открыл бал с красивой молодой девушкой. Мне посыпались приглашения на танец, но я отказывала, ссылаясь на незнание танцев. К Сэпию тоже подошли несколько отчаянных барышень, но ему было достаточно хмуро посмотреть на них с высоты своего внушительного роста черно-золотыми глазами — и храбрость покидала претенденток на внимание моего мужа, они ретировались.

Время в ожидании тянулось очень медленно. Заиграла знакомая мелодия, напоминающая вальс, которому, на всякий случай, я научилась перед выпускным балом в школе, и Сэпий повел меня в четком ритме. Я только начала получать удовольствие от танца, как к нам подошел высокий темноволосый аристократ с красивым лицом и умными ореховыми глазами и, спросив дозволения у мужа, перехватил меня.

— Мы не представлены. Мое имя Сантос Феросс. Я восхищен вашей яркой красотой и несомненной самоотверженностью. Настоящее чудо увидеть Дар богини — Сэпия Арахни в человеческой форме после рождения гнезда, — без всякой язвительности сказал мужчина. Судя по лицу, он был не старше императора, по нашим меркам выглядел лет на двадцать пять, но производил впечатление человека спокойного и зрелого, в отличие от Андариэла.

— Алла Арахни, — просто представилась я, не желая продолжать беседу, но мужчина не сдавался.

— Я завидую вашему мужу. Хотелось бы, чтобы и меня кто-то полюбил так сильно и безоглядно, — с приятной улыбкой, без всяких подколов, сказал мужчина, против воли вызывая у меня ответную улыбку.

— Я думаю, у вас все впереди. Вы достойны того, чтобы хорошая девушка отдала свое сердце в ваши надежные руки, — вежливо ответила я, выискивая Сэпия в толпе, но его нигде не было видно.

— Не беспокойтесь, Алла, его пригласил к себе император. Они в ложе.

— Тогда мне, наверное, нужно присоединиться к мужу, — сказала я, пытаясь высвободить свою ладонь, но парень не отпустил.

— Вы же не хотите покрыть мою голову позором, как нерадивого партнера, оттоптавшего ноги партнерше. Сжальтесь! — лукаво улыбнулся брюнет.

— Я уверена, ваша репутация непревзойдённого танцора не пострадает, если глупая иномирянка, Аллаида арахнидов, проявит очередную неучтивость и покинет вас в разгар танца, — настаивала я.

— Императору не понравится, если я доставлю вам столь сильное неудовольствие, что вы сбежите от меня. Я думаю, что мы будем дольше оправдываться, осталось всего два круга, и я провожу вас к мужу, хотя признаюсь честно — очень не хочется выпускать такую красавицу из объятий, — лишь с намеком на шутку сказал Сантос.

— Уверена, вы говорите это каждой свой партнерше, — сказала я рассеянно, думая о том, что Сэпий наверняка волнуется.

— Отнюдь. Я не склонен разбрасываться комплиментами, но вы их достойны, — сказал парень, кланяясь и целуя мне руку. Слава богу, танец подошел к концу. Сантос, как и обещал, повел меня к императорской ложе. Я переживала, как мой ревнивый арахнид отнесется к нашему совместному появлению, но не успели мы пройти и пары метров, как аристократа оттеснил мой верный Диззи. Еще никогда я так не радовалась своей тени.

Андариэл сидел в высоком кресле, вальяжно откинувшись на спинку. На императоре был красивый белый камзол с вычурной серебряной вышивкой. Должна признаться, даже с печатью Андариэл выглядел вполне привлекательно. Возможно, сработал стереотип о том, что шрамы украшают мужчин, но на его лице был всего лишь рубец, который лично у меня не вызывал такого отторжения, как когда-то мой собственный. Одним своим надменным видом его величество просто бесил, но ради детей я должна себя взять в руки и показать если не смирение, то вежливую отстраненность.

Я не стала делать реверансы или кланяться, чтобы соблюсти приличия, а просто кивнула в знак приветствия. Император изогнул идеальную бровь, выказывая удивление, но больше никаких эмоций не демонстрировал.

— Аллаида, рад приветствовать вас в своем дворце и поздравляю с появлением потомства. Я слышал, что Богиня была необычайно щедра и подарила вам с Сэпием не только свой Дар, но и семь новых гнездовых, что дает нам надежду, — в принципе вежливые слова этот сноб произнес таким тоном, что в ответ хотелось минимум плюнуть, особенно слово «потомство».

— Слухи оказались правдивыми, у нас с мужем уже довольно много сыновей, и семеро из них гнездовые. Я не знаю, на что именно надеетесь вы, но наши дети обязательно вырастут сильными и смелыми защитниками этого мира, какими всегда были арахниды, — в том же тоне ответила я, выделив слова «сыновей» и «надеетесь».

— Сыновей? Вы признаете арахнидов нового гнезда своими детьми? — искренне удивился император.

— Они зачаты от меня и на свет появились с моим участием, они похожи на меня, так кто они мне, ваше величество, если не дети? — я изобразила удивление.

— Ну что же, вы будете очень многодетной матерью, — съехидничал Андариэл, и несколько особо приближенных прихлебателей зашлись истерическим смехом.

— Да, буду. Ваша Богиня неимоверная щедра — она подарила целый народ, ставший мне семьей: кто-то мужем, кто-то братьями, остальные детьми. Видимо, после вашего подарка, принесшего мне десять лет одиночества и неприятия, она решила, что мы заслуживаем стать счастливыми.

— Ну, если ваше счастье в арахнидах… — глумливо отозвался венценосный козел, но меня уже понесло.

— Именно в них. Это самые честные, преданные, чистые и милосердные существа, с которыми я встречалась, а то, что они не похожи на нас, — это не недостаток, а преимущество. Если бы они были такими же слабыми, жадными и эгоистичными, как мы, то ваш мир был бы обречен.

В нашу словесную баталию ненавязчиво вклинился мой недавний партнер по танцу, и, как ни странно, Андариэл ему это позволил.

— Аллаида абсолютно права. Мы все помним, как много делают для нас господин Арахни и его Гнезда, — примирительно, но с нажимом произнес Сантос.

К моему удивлению, император действительно сбавил обороты нашего словесного противостояния и, обменявшись с нами парой дежурных фраз, выразил надежду, что за завтраком мы обсудим текущие вопросы устройства гуляний в честь появления гнезда и бала для Аллаиды. Не успела я возмутиться, как слово взял Сэпий, заверив, что мы обязательно будем.