Под маской зверя (СИ) - Сердитый Коротыш. Страница 30

Стопы ног вывернулись так, что напоминали когти электрика. Обдирая кору, ящер свечой взмыл под крону и точно также как и первому, всадил нож в шею второму стражу. Тот забулькал кровью, замахал руками, словно собирался взлететь, но не вышло. Пристроив тело на ветвях так, чтобы не рухнуло вниз, Коготь посмотрел, как Рурк профессионально вяжет дергающегося Странника, которому мав засунул тряпку в рот, чтобы тот не орал, после чего спустился вниз и направился к кольчужнику.

А вот с этим так просто не получилось. То ли он от природы обладал острым слухом, то ли что-то почуял (а бывало и такое, когда вот-вот хочешь прирезать противника и тот неожиданно поворачивается), но когда Коготь приблизился для атаки, как часовой повернулся в его сторону. Новичок бы растерялся и момент для атаки был бы упущен, но ящер очень быстро умел принимать решения в этих ситуациях. Он резко прыгнул, лишая подвижности противника, как это было недавно во время тренировки с Рурком. Разбойник зарычал и попробовал вынуть кинжал из ножен, чтобы пронзить неожиданно возникшую перед ним бестию, как та, раскрыв свою зубастую пасть, перекусила ему горло. Коготь ощутил вкус теплой человеческой крови, почувствовал, как она стекает по краям пасти и капает на траву. Часовой дернулся и ящер раскрыл пасть, выпуская жертву. Первоначально Коготь не хотел так поступать, но сработал инстинкт. Или же это подсказала память тела? Неважно, но в этот момент человеческое сознание, помещенное в тело зверя, не стало его останавливать. Тыкать ножом в горло было уже поздно, да и Коготь был неуверен, что лезвие пробьет кольчугу, уж больно мелкого плетения она была, если он попробует пырнуть часового в живот. Ящер выпустил жертву и бугай повалился на траву. Его башка едва держалась на лоскутах кожи — мощное давление челюстей легко перекусило шейные позвонки. Коготь отошел чуть назад и сплюнул оставшуюся во рту кровь на траву. После чего пошарил по поясу часового, нашел флягу с тухлой водой и тщательно прополоскал пасть. Умылся остатками и занялся мародерством.

Обшарив всех троих, он стал счастливым обладателем трех чуть тронутых ржавчиной мечей, пары кинжалов, пятерки отличных ножей, большого кожаного мешка, кошеля, в котором звенело немного наличности, каких-то сухарей, вяленого куска мяса, хорошей бухты веревки и каких-то амулетов. Камней было пять и все Коготь ссыпал в кошель вместе с деньгами — небольшого размера они отлично поместились. Рурк к тому времени обшарил Странника, тоже разжился деньгами, ключами и едой, после чего перетащил его вниз. Тучи окончательно закрыли Левое Око и наступила такая темень, что зверям пришлось полагаться исключительно на свое зрение. Всех троих убитых стащили к скале, пристроив в каменной нише. Коготь собирался завалить их камнями, как Рурк тронул его за плечо.

— Природа приберет.

— Так животные потом на путников нападать будут, — заметил ящер, — когда расчухают вкус мяса. — Он кивнул в сторону мертвецов.

— До этого чего-то не нападали. — Весело фыркнул мав. — На одиночку — попробуют, да только никто тут по дорогам по одному не ходит — двуногие звери гораздо опаснее. — Рурк тоже кивнул в сторону трупов.

— А если сюда кто-то проверить придет? Из этих?

— Дня два или три пройдет, прежде чем о пропаже узнают. — Оптимистично заявил мав. — Идем, — он поудобнее перехватил Странника, который пребывал в отключке. Перед тем, как его связать, Рурк влил пленнику в рот сонное зелье, — Анга там одна столько времени.

— Идем. — Согласился Коготь, напяливая на себя тяжелый мешок с торчащими из него рукоятями клинков.

В дверь домика постучали чуть позже полуночи, когда темень уже перевалила свою законную середину и теперь неохотно уступала предстоящему дню. Знахарка взяла в руку кинжал и откинула щеколду, отскакивая от двери назад. В ее левой руке загорелся огонек — ее сил хватит, чтобы удержать его несколько частей. Дверь отворилась и в помещение ввалился огромный Грундальф собственной персоной, чуть не задев башкой потолок. Выглядел он не выспавшимся и злым, но, увидев, что с Ангой все в порядке, вздохнул с облегчением.

— Ну, чего звала? — грубовато спросил он, пройдя к столу и плюхаясь на лавку. Схватил своей лапищей кувшин с бодрящим настоем, понюхал и немедленно осушил его за один присест. Настоящий грубый мужлан-северянин, подумала Анга, знаком показывая страже остаться снаружи. Личный телохранитель Грундальфа и до кучи командир стражи и старый его приятель Олаф кивнул и притворил дверь. Такой же огромный и сильный как и его предводитель, он прекрасно понимал, что знахарка не просто так позвала его голову к себе. Значит есть повод.

— У меня в сарае сидит шептун разбойников. — Анга подошла к Грундальфу и отобрала у него кувшин. — Для этого кружка есть. — Укоряющее сказала она.

— Они у тебя все слишком маленькие. — Усмехнувшись, фыркнул деревенский вождь. — Не моего размера. — Он резко посуровел. — Значит, шептун. — Также резко встал. — Веди.

— Погоди пока. — Положить руку на плечо высокому кыму было сложно, но Анга справилась. — Для начала сядь и расскажи мне все о купце, который сейчас у тебя прячется. Я знаю, что разбойники его отпустили и назначили выкуп, я не понимаю, почему ты вместо рукокрылов гонца в Торнбьеф не мог послать? Их ведь всех в лесу перебили, раз управителя с отрядом так в Шустове и не появился.

— Купец прямо-таки умолял и ползал передо мной на коленях, чтобы я рукокрылов к владетелю не посылал. — Грундальф отвернулся и посмотрел в стену. — Пришлось пойти ему на уступки.

— А как же разговоры про трех рукокрылов с письмом? — удивленно спросила Анга. — Все думают, что их разбойники переловили и они не долетели.

— Брехня это. — Голова посмотрел на огонь, плясавший в очаге. — Я специально слух распустил, чтобы народ успокоить. А то сидели бы сейчас по домам с вилами наготове, а так пускай обычными своими делами занимаются.

— То есть в Торнбьефе ничего о нападении на караван не знают? — уточнила знахарка и громила кивнул. — И что же такого предложил тебе купец, что ты решил пойти у него на поводу?

— Сказал, что поможет с торговлей в городе. — Нехотя отозвался Грундальф. — Что построит новый причал, откроет свою лавку и будет рекомендовать своим приятелям-купцам, чтобы они не из Корснунга до Миргарда сплавлялись, а сразу из Шустова. По озеру, а потом по реке.

— А о том, что корснунговцы могут ворота на реке поставить, ты не подумал? — спросила вождя поселка Анга.

— Подумал. — Кивнул тот. — И о том же купца спросил. Но Торганд сказал, что все уладит, есть у него там связи. В крайнем случае поговорит с кем надо и владетель голову в Корснунге сменит. Он ведь к другой волости относится — Аргенхофу, а те тоже на реке сидят. Они и так неплохо за переправу получают, а плотогоны только налог за стоянку им платят. — Грундальф почесал затылок. — Ну подумаешь купцы будут им за проезд или как там это называется, проплыв, платить? Начинать-то свой путь они от нас будут. А это значит, что деньги в казну Шустова рекой потекут.

— Ты губешки-то закатай. — Анга щелкнула голову по носу. — Все купцы — кымы хитрые, они только о своей прибыли пекутся, а не о чужой. Это сейчас торгашу выгодно, чтобы ты шум не поднимал, а ну как история эта с разбойниками повторится, то что ты будешь делать, а? — Знахарка уперла руки в бока. — Купец привезет им выкуп, заберет свой товар и дорогу сюда забудет. Станет плавать вдоль берега и товары через Зааслав или Хьялнтоф возить. И останешься ты со своим старым причалом и десятком рыбаков, которые новые сети себе купить не могут, у разбитого корыта. А купец этот еще и через своих слухи разнесет, что через Западный перевал лучше не ходить, там де опасно, лихие кымы шалят, а голова обеспечить порядок на дороге не может, так что идите через Восточный. Это который возле Торнбьефа выходит. А дальше также по реке до Шторы. И захиреет твой городишко — мало кто захочет свои товары разбойникам отдавать.

— Так там же горные пороги? — усомнился Грундальф. — Как их на плотах-то проходить? Разнесет ведь в шепки!