Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 30

— Но они могли бы пожениться после развода Алексея и плевать на карьеру, любовь и ребенок дороже!

— Как ты похожа на мать, Лиза. Почти теми же словами она пыталась отстоять свое счастье. Но его жена не захотела давать развод мужу, мало того, она пришла к Павлу с требованием, чтобы тот повлиял на дочь. Муж вспылил, узнав подробности, и дал ей слово офицера, что его дочь не будет разрушать чужую семью и лишать детей отца. Разразился громкий семейный скандал, после которого муж просто запер Настю в ее комнате на несколько месяцев, тем самым исключив все возможности видеться с Алексеем. Тот несколько раз пытался поговорить с Павлом, увидеться с Настей, но сделал еще хуже, окончательно озлобив его. Он решил полностью убрать Алексея из окружения дочери и приложил немало усилий, чтобы того перевели, в один из далеких закрытых городков в приморском крае на Дальнем Востоке. Я просила мужа не поступать так с дочерью, но он, словно с цепи сорвался, не хотел никого слушать. Еще бы, малолетняя дочь генерала связалась с его подчиненным, нанесла удар в спину, попрала его авторитет и выставила никчемным отцом. Этого Насте не мог простить.

— Но она же, была его дочерью, бабушка, да еще и беременной малышом. Он должен был ее защищать, хотя бы из-за этого?

— Святая ты простота, Лиза. Впрочем, тебе простительно, ты не знала Павла. Оказалось, что и я, прожив с этим человеком долгие годы, не знала, каким зверем он может быть. Переступить через судьбу собственной дочери, наплевать на семью, на семейное счастье в угоду своим амбициям. Настя всегда была худенькой девочкой, заметен живот стал на довольно большом сроке, на пятом месяце. Дочка стала больше кушать, я радовалась, что у нее появился аппетит, ведь после всего случившегося была просто прозрачной. А оно вон как все сложилось. Когда она призналась в своей беременности, скрыть это от мужа было невозможно, живот рос с каждым днем.

— Бабушка, но ведь ты могла ей помочь, так почему же, я родилась на ступенях роддома, а не в семье?

Антонина Петровна в ответ только тяжело вздохнула и надолго замолчала, видимо, обдумывая, как продолжить свой дальнейший рассказ. Я ее не торопила. Мне тоже было о чем подумать. Этот разговор был не первый, тайны семьи мне открывались не сразу, было видно, что с моим появлением вскрываются незажившие, болезненные раны, но, если честно, мне не было жалко участников этой истории. Никого, кроме моей мамы, которой не оставили выбора, заставив столкнуться со всей жестокостью и людской подлостью. Казалось, что у этих людей все было, они бы смогли воспитать ребенка дочери, а людская молва…. Поговорят и забудут. Но нет, все изощреннее и подлее. Девочку заставили бороться с взрослыми за свое крохотное счастье. Я знаю, каково это, какие стальные нервы и дубленую шкуру надо отрастить, защищая себя. Как сложно бесправным бороться с системой равнодушия, особенно, когда на ее сторону переходят самые близкие и родные, вместо того, чтобы защитить, уберечь в самый трудный период твоей жизни.

— Когда муж узнал о положении дочери, то сразу проплатил аборт. Его не остановило ни предупреждение врача о том, что для здоровья Насти это опасно, нельзя без последствий прерывать беременность на таком большом сроке. Возможно, что она никогда не сможет иметь детей. Я плакала, просила сжалиться над Настей и всеми нами, стояла перед ним на коленях, пытаясь достучаться до души, моля и заверяя, что смогу сама воспитать ребенка, прикинусь беременной. Пусть он нас с дочкой отпустит, и мы уедем на несколько месяцев, никто ничего не узнает. Все решаемо, пусть он только разрешит. Но Павел был как скала, не уверена, что он меня вообще слушал, хотя я впервые шла наперекор решениям мужа. Все было напрасно, его упертость была непрошибаемая.

— Бабушка, это же страшно?

— Страшно, девочка? Пожалуй, когда вот так понимаешь, что жила с палачом собственной дочери. Он же целенаправленно ее убивал, ломал за то, что не оправдала его надежд, хотел, чтобы она еще больше страдала. Иначе, зачем надо было говорить, что Алексей от нее отказался, бросил и сошелся с женой, поэтому и не появляется. Просил передать, что специально уехал, чтобы наладить все в семье, начав заново на новом месте. Что никогда Настю не любил, соблазнился на юное девичье тело, а потом одумался и просит его простить, забыть совсем. Будет лучше, если девочка сделает аборт и последствий никаких не останется, для всех так будет проще. Я видела, как под его лживыми словами дочка сжимается и все больше бледнеет. Кричала ей, что это все неправда, что Алексей не говорил такого, что его насильно заставили уехать. Вот когда я пожалела, что воспитала дочерей в непререкаемом авторитете отца, ей и в голову не могло прийти, что он может поступить неправильно, солгать. Муж силой вытолкал меня под дверь, чтобы я не мешала ему добиваться согласия от Насти. Добился, о чем равнодушно сообщил, проходя мимо сидящей на полу меня, потребовав собрать для дочери все необходимое для аборта. Белье, сменную обувь, полотенце и прочее. Что сам увезет дочь в клинику на операцию. Даже голос не дрогнул у мрази, маскировавшейся столько лет под моего мужа.

— Нет, я не верю, что ничего нельзя было сделать.

Антонина Петровна печально смотрела на меня, а я ходила по кухне, не в силах сдержать эмоции. Как же так просто можно разрушить жизнь собственного ребенка. И я считала, что мне плохо без родных? А если бы они так решали за меня, не сомневаясь в своей непогрешимости, могла ли я их любить только за то, что они мои папа и мама. И подчиниться их решению, как это сделала Настя? Стоп, но разве она подчинилась, если я сейчас стою здесь?

— Тогда я и видела дочь в последний раз. Когда она уходила, остановилась около меня и прошептала, тихо, словно прощаясь:

— Мама, прости меня, я так виновата перед тобой и Сонечкой. Прости, если сможешь, я сама так решила! — теперь-то я понимаю, о чем она тогда говорила. За тебя прощение просила, а это нам надо было за нее у бога молить, что оказалась сильнее нас всех и сделала единственное то, что смогла в той ситуации — подарила тебе жизнь…

Я давно уже беззвучно рыдала, а бабушка продолжала свой горький рассказ:

— В этот же день, чуть позднее, мы узнали, что Настя отказалась от аборта. Буквально за несколько минут до назначенной операции ушла из палаты и, что с ней случилось дальше, мы так и не знаем до сих пор. В тот же день я сообщила мужу, что развожусь с ним и переезжаю с Сонечкой к дальним родственникам. Через день мы уехали. Знаю, что муж пытался искать Настю всеми доступными средствами, но она как сквозь землю провалилась.

Я вспомнила свой полусон, полуявь, но говорить о нем не стала. Ни к чему, может это просто мой мозг так бредил на больную тему, а мама по-прежнему жива и счастлива где-то далеко. Только вот почему за столько лет ни разу не поинтересовалась судьбой оставленной дочки? Если не хотела сделать аборт и жить дальше, не вспоминая об ошибке молодости? Кто знает, что произошло на самом деле, и где она пропадала до самых родов? И куда пошла потом, так решительно отказавшись после того, как дала мне жизнь? Почему-то хотелось думать, что моя мама жива, пусть и без меня, должно же и ей перепасть немного счастья после стольких испытаний. Но разве на земле много справедливости?

— Бабушка, а мой отец, ему я тоже оказалась не нужна?

— Лиза, а он о тебе и не знал, ему о беременности Настеньки никто и не сказал. Я пыталась узнать его адрес, чтобы написать обо всем, но кто же, мне его даст после строгого приказа мужа? Никто не станет нарушать присягу, ведь о переводе в закрытые городки так просто не узнаешь, военная тайна. Много позже, во время болезни, муж рассказал, что Алексей несколько раз приезжал к нему узнать о судьбе Насти, но Павел ему так ничего и не открыл. А позже доходили слухи, что Алексей с женой все же развелся и военным специалистом-переводчиком уехал в Анголу, где и погиб через несколько месяцев.