Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 29

Тогда, в тренировочном зале, когда незнакомая пожилая женщина пришла в себя, оказалось, что она приняла меня за свою давно пропавшую дочь, на которую я была очень похожа. Вскоре, путем нехитрых действий и манипуляций, стало понятно, что она действительно является моей родной бабушкой, а я, соответственно, ее внучкой, о существовании которой никто из родственников и не подозревал.

Мою бабушку звали Антониной Петровной. Кроме нее, в близких родственниках числились еще и младшая сестра моей мамы, а также ее муж. Тетя была младше старшей сестры на два года, наше знакомство было только визуальным, по фоткам и вместе с мужем проживала в Австрии, где у последнего был какой-то бизнес. Живут и ладно, видеть обретенных родственников желания не было. Они для меня чужие, ничего не значащие люди и вряд ли вот так, сходу, полюбят невесть откуда появившуюся родственницу, да еще и нахлебницу, без копейки за душой. Хоть бабушка и уверяла, что это не так и они очень мне обрадуются. Скоро приедут в гости, знакомиться.

Ага, выросла я из розовых штанишек, не надо меня потчевать сказками про всеобъемлющую человеческую любовь и доброту. Я ее на своей шкуре день за днем испытывала во всей красе. Да мне и одной родственницы за глаза хватает. Разобраться бы, с чего она так мягко стелет, в мотивах и, что ей от меня на самом деле надо. В чем подвох, с чего носится, как ошпаренная по всем инстанциям, собирая бумажки, чтобы забрать меня из детдома к себе. Да кто ж ей даст это сделать? Не знает, что законы в нашей стране к таким, как я, суровы? Даже, если есть живые родственники, желающие тебя забрать из казенных стен, то достаточно всякой гадости, чтобы не дать человеческой особи выскользнуть из-под опеки государства. В нашем случае препятствием стал так называемый возрастной ценз. Проще говоря, нельзя Антонине Петровне взять меня под свое крылышко, старая она, вдруг помрет, оставив меня горькой сиротинушкой. А то ведь сейчас, под защитой государства и казенных стен, я счастливая сиротинушка и никак иначе.

Поэтому и не спешила радоваться обретенному родству. Кто знает, когда Антонине Петровне надоест играть в новую куклу, и она со вздохом облегчения забудет про меня. Дескать, прости, сделала все, что смогла, но не получилось. Хватит, уже проходили, сначала радовались одному недолгому счастью, отогреваясь душой и так несправедливо отнятому, а потом на осколках его, пытаясь просто жить. И что? Опять по-идиотски радоваться третьему? Может, бирочки с номерами начать навешивать на очередные счастья, чтобы не запутаться? Неизвестно, что за люди мои новоявленные родственники, если собственную дочь не уберегли, а пожилая женщина живет одна, без внимания родных?

Бабушка оказалась вдовой давно умершего генерала в отставке. Он умер через полтора года после внезапной пропажи старшей дочери, о которой до сих пор неизвестно, что с ней могло случиться.

Хотя Антонина Петровна и пыталась оправдать своего мужа, но ведь известно, что об умерших надо говорить или только хорошее, или совсем ничего. Постепенно, раз за разом, приходя в гости, я начинала понимать, что произошло в этой семье много лет назад.

— Понимаешь, Лиза, Павел всегда был жестким, волевым по натуре, человеком, профессиональным кадровым военным, который хотел служить и быть тем полезным родине. В то время, когда мы только поженились и были полны надежд, звездочки не летели на погоны просто так, их надо было заслужить. Пришлось помотаться по гарнизонам и точкам, а военные городки, как правило, были далеко от цивилизации. Так, небольшие кучки служащих, объединенные одной целью, да их жены с детьми и прочие. Заняться особо было нечем, порядки, что в казармах, что дома, мало чем отличались. И когда у нас родились девочки, муж с детства воспитывал их в строгости, дисциплине, послушании и порядке, не делая скидки на женский пол. Они и были послушными, даже слишком. Когда папа приходил со службы и отдыхал, в доме была тишина, никто и пикнуть не смел, для девочек папа был непререкаемым авторитетом. А я поддерживала мужа во всем, считая, что только так создается семейное счастье. Я была хорошей женой, но оказалась для своих девочек плохой матерью.

— Для обеих?

— Да, как оказалось позже, и для второй дочери тоже. Иначе бы не случилось того, что потом сделало их несчастными. А время шло, девочки росли, менялись места службы, и уже привычно было иметь в квартирах, казенную мебель с инвентарными номерами, минимум вещей, чтобы в случае необходимости собраться в считанные часы для переезда на другое местожительство.

— И, как долго вы так жили?

— Практически до того момента, когда Настеньке исполнилось пятнадцать лет, а Сонечке тринадцать. Тогда и посчастливилось нам попасть в столицу, Павла позвали преподавать в академию и мы обрели постоянный кров над головой, вот эту квартиру. Только радость в семье продлилась недолго.

— Это вы о пропаже мамы?

Мы сидели на кухне, где пили чай с вкуснейшим пирогом с малиной. Антонина Петровна оказалась замечательной кулинаркой и, к моему очередному приходу, стол буквально ломился от всевозможных блюд.

Но прежде, чем сесть за стол, я отправлялась в ванную, смывать казенный запах и переодеваться в «домашнюю одежду». Я приходила в пятницу после обеда и до вечера воскресения попадала совершенно в другой мир. Ванная комната стала моим любимым местом, могла часами сидеть в воде. Хотя название никак не подходило тому помещению, попав в которое в первый раз, просто застыла от восхищения. Блестящий кафель с многочисленными вставками на морскую тематику был произведением искусства, а современная техника и, главное, огромная джакузи в углу с множеством неизвестных приспособлений указывали на то, что совсем недавно тут был сделан ремонт.

— Нравится? — и бабушка рукой указала на фрески. — Сонечкина работа, она по профессии художник, с детства любила рисовать, только вот тихая очень, непробивная, а в искусстве надо тоже локтями работать, чтобы успеха достичь. Она не умеет, так увлечение и осталось хобби. Хорошо, что муж бизнесом занимается, всем обеспечивает, не надо самой о хлебе насущном заботиться. Только жаль, что им бог детишек не дает, Сонечке было бы чем заняться.

— А они давно женаты, может, еще будут?

— Да седьмой год, но вот не получается. Да, что это я, тебе же про них вряд ли интересно слушать.

Это так, что мне до чужих проблем, в своих бы разобраться. Сначала в том, что же случилось с моей мамой. Я уже знала, что ее встреча с моим будущим отцом тоже случилась в стенах академии, куда она пришла однажды по просьбе отца, который собирался познакомить дочь с репетитором английского языка. Из-за частых смен школ девочки снизили успеваемость.

— А Павел очень хотел, чтобы дочери без проблем поступили после окончания школы в престижные университеты столицы. Вот и позаботился заранее, чтобы проблем с успеваемостью не возникло, решил Насте подтянуть знания.

— Только вот проблемы возникли там, где их никто не ожидал? Я права?

— Да, Лиза, ты очень проницательна, девочка. Настя влюбилась в своего преподавателя со всем пылом первой любви. Ее не испугал ни собственный возраст, ни то, что избранник старше на двадцать лет, женат и в его семье подрастают двое детей. В юности кажется, что это так просто, не любит, так надо развестись и жить с любимой. Он и собирался развестись, тоже любил, Настеньку нельзя было не любить, вот и не устоял. Случилось то, что было для них предначертано. Дочка не побоялась ни гнева родителей, ни того, что забеременела, будучи в шестнадцать с небольшим лет сама ребенком. Наоборот, она просто светилась от счастья, только, что не летала и любила своего Алексея. Надо помнить, какое непростое время было в стране, а тут еще связь высокопоставленного офицера с несовершеннолетней девочкой, так, что у них не было ни шанса. Пятно на репутации, карьере обеих семей было самым малым, что грозило всем, так или иначе связанным с этой историей.