Девочка. Арифметика жизни (СИ) - Марр Риа. Страница 41

— Бабушка, вот нашла время об этом говорить. Ты готова? Мы сейчас быстренько переоденемся и поедем домой, не заскучаешь без нас?

Мы приехали домой и еще долго потом сидели на кухне, чаевничая и дружно уничтожая эклеры, которые купили по дороге в кондитерской. Теперь уже втроем.

Поздно вечером я впервые пошла провожать Макса, а затем рыдала навзрыд, уткнувшись в его плечо, плакала от собственной слабости, от невозможности помочь единственному любимому и родному человеку. Важность и необходимость которого в моей жизни, поняла только сейчас, на грани постигшей нас беды. Слишком мало осталось времени, чтобы исправить ситуацию, сказать те слова, которые коробили меня своей невысказанностью. Слезы бежали по щекам, горькие от безысходности, от жалости, от того, что я просто девчонка, на которую внезапно и слишком многое свалилось и которая не знала, что теперь делать.

Макс не утешал меня, понимая, что мне необходимо выплакаться, молча пережидая истерику, ласково поглаживая по волосам. Постепенно мои рыдания сошли на нет, принеся вместо себя временное опустошение и успокоение, все внутри и снаружи словно замерло и остановилось. Хотелось вот так сидеть долго-долго, и слушать эту окружающую нас тишину, но пора возвращаться в повседневность из которой я так слезливо выпала на время.

— Ты как, успокоилась, сможешь нормально меня выслушать?

— Да, спасибо, я уже в порядке.

— Лиза, ты зря так отчаиваешься. Мы так просто не сдадимся, будем бороться. Попроси завтра все документы у Антонины Петровны, надо с них копии снять. С ними потом пойдем во все клиники, попробуем попасть на консультацию к самым светилам, сейчас за деньги и профессора, и кандидаты наук консультируют. Под лежачий камень вода не течет. Но прежде надо записаться на прием к лечащему врачу, чтобы быть со всеоружии — чем помочь, что ждать, какие возможные сроки. Лиза, ты слышишь меня?

— Да, я сейчас же в интернете на специальных сайтах информацию поищу, должно же что-то быть.

— Слушай, только без меня ничего не предпринимай, я попробую поговорить с братом, вроде он говорил, что у него один из друзей хорошо в медицине шарит. В конце концов, были же случаи, когда люди внезапно выздоравливали или больше десяти лет боролись с болезнью. Рано отчаиваться. Все знают, что тот же Кобзон, сколько лет успешно боролся, выходя на сцену до последнего. Ну, все, беги, надо надеяться на лучшее!

— Спасибо, Макс, за поддержку.

— Выше нос!

Это был мой последний танец, больше я не танцевала, не могла себя заставить. Перестала ходить на занятия в танцевальный зал, тем более, вскоре, бабушка уволилась с работы, объяснив начальству, совсем не желающему ее отпускать, что ее возраст дает о себе знать, пора дать дорогу молодым и она давно подготовила себе равноценную замену. И действительно, одна из ее бывших учениц стала вести занятия во всех ее группах. Только мы с Максом знали правду, даже своей дочери Соне с ее мужем, Антонина Петровна запретила говорить правду.

— Лиза, зачем зря беспокоить людей, тем более дочка живет своей жизнью. Вот уж, когда ничего нельзя будет скрыть, слягу, тогда и сообщим.

Давно, наверное, в прошлой жизни, моя жизнь однажды так же делилась на две части- до и после события. Только сейчас вдвойне было больнее. Потому что болело не за себя, а за родного человека, который уходил из моей жизни постепенно, растягивая агонию прощания на время, в течение которого я несколько раз переходила от надежды к глубокому отчаянию.

К надежде, после первого курса проведенной химиотерапии, когда лечащий врач, улыбаясь, сказала, что Антонина Петровна прекрасно перенесла все процедуры и все ее анализы в нормальном состоянии.

А потом — резкое ухудшение бабушкиного состояния, когда она в течении нескольких дней не могла подняться с постели от слабости и я сходила с ума, не силах ничем ей помочь.

Постоянная тревога за завтрашний день, за неизвестность, каждый день видя, как человек, уступая болезни, теряет энергию жизни, она словно вытекает из него, меняя физически, и морально. Все, казавшиеся еще вчера, неотложные дела и проблемы завтрашнего дня, сейчас казались пустяковыми, отступая перед самой главной — найти выход и помочь бабушке преодолеть болезнь. Пусть на время, но заставить ее отступить. Часть моего разума все время помнила об этом, а другая — пыталась готовиться к вступительным экзаменам, потому что бабушка и слышать не хотела, чтобы я поступала в институт в следующем году.

— Лизок, надо поступать, пока в памяти все свежо, я не хочу, чтобы ты из-за меня меняла свои планы.

— Бабушка, что меняет один год? Вот ты выздоровеешь, и я со спокойным сердцем поступлю?

— А почему не сейчас? Я не лежачая, хорошо себя чувствую и вполне сама себя могу обслуживать. Лизонька, чуть не забыла. Милая, купи мне, пожалуйста, паричок светленький, а то я как-то стесняюсь, видишь, как волосы опадают после химии, словно листья с деревьев облетают осенью.

— Да бабушка, сегодня же найду самый красивый!

Я не могла готовиться к экзаменам, где мы с Максом за это время не были, с кем только не общались, но в ответ слышали одно — шансов мало, практически нет, время упущено, болезнь слишком далеко зашла, поразив метастазами жизненно важные органы. Но надо проводить назначенное лечение, надеясь на лучшее.

И мы надеялись. Теперь-то я знала, чем пахнет беда. Лекарствами в любом случае. Полынной горечью поражения, меркнущими красками мира, да ещё солнечным затмением. потому что оно перестаёт светить в беде…

Мне не хватило одного балла для поступления в институт. Если кто поинтересовался, как я сдавала эти экзамены, мне нечего было бы сказать, память отказывала. Как я их совсем не завалила, так и осталось для меня самой неразрешимой загадкой. Но бабушка настояла, чтобы я поступила на платное отделение.

— Лиза, девочка, посиди со мной. Хочу с тобой поговорить, о нашем, о девичьем. Пора. Внучка, я написала завещание. У меня есть небольшие сбережения и вот эта квартира. Этого хватит для учебы и чтобы не остаться без крыши над головой. Я виновата перед тобой тем, что с детства тебе пришлось испытать все прелести сиротства и проживания в детдоме. Ты никогда не рассказывала о жизни в нем, но я чувствую, что тебе достаточно пришлось испытать там несправедливости и жестокости. Конечно, деньги и прочее, этого не смогут компенсировать, но помогут устоять на ногах, пока ты взрослеешь. У меня, кроме тебя есть только Сонечка, но она давно обеспеченная женщина и не будет оспаривать последнюю волю матери, я в этом уверена. Поэтому мы завтра пойдем в банк и снимем для оплаты твоей учебы необходимую сумму. Еще на все вклады я написала на тебя генеральную доверенность, если что, ты сможешь снять любые деньги.

— Бабушка, зачем на платное отделение? Может, деньги будут нужны на твое лечение.

— Лиза, я так хочу, обещай, что ты сделаешь, как я прошу!

— Хорошо, только не нервничай, вон, опять хрипеть начала. Я все сделаю!

— И еще хотела тебе сказать. Ты бы присмотрелась к Максу, девочка. Не отталкивай его, он хороший человек. Я знаю, что между вами произошло, он сам как-то рассказал. В жизни у каждого человека, если поискать, есть в шкафу свои тайные скелеты. Главное, как он к ним относится.