Дракон должен умереть. Книга II (СИ) - Лейпек Дин. Страница 48

— В порядке, – соврал он, борясь с очередным приступом головокружения.

— Тогда идем, – тихо сказала королева.

Разумеется, он отстал тут же, пока пытался подняться по склону оврага. Под конец ему пришлось ощупывать землю перед собой руками, чтобы не оступиться и не скатиться обратно. Когда он, казалось, уже выбрался, королева опять возникла из ниоткуда и взяла его за запястье. У нее были удивительно сильные пальцы. Гаррет выпрямился и послушно пошел за ней.

Это было странно – идти по совершенно черному лесу, смертельно тихому после недавнего шума, когда единственной связью с реальностью оставались тонкие пальцы, державшие его за руку. Он все равно продолжал спотыкаться, потому что ее рука не спасала от мелких кочек и корней деревьев. В какой-то момент Гаррет отнял свою руку и остановился. Голова кружилась невыносимо, повязка на голове была насквозь мокрой. Сначала ему показалось, что королева ушла вперед, оставив его одного, но тут же ее голос раздался совсем близко.

— Идем.

Гаррет покачал головой – забыв о том, что в темноте этого не видно, и тут же вспомнив, что ей-то как раз видно все отлично.

— Нам нужно идти, – сказала она, и он удивился, как мягко звучал ее голос.

— Я не могу, – пробормотал он, слегка наклоняясь вперед и хватаясь за голову.

Неожиданно она схватила его сзади за плечи.

— Идем, – повторила она.

Гаррет выпрямился и снова покачал головой.

— Я не могу, – опять возразил он. – Я вообще не вижу, куда иду.

— Я вижу.

И она повела его. Так и не опуская рук с его плеч, она шла с ним, тихо проговаривая все, что видела перед собой. Когда он оступался, она поддерживала его, и он чувствовал сквозь толстую кожу своей куртки, как сжимались ее пальцы. Голова кружилась до тошноты – кружилась еще сильнее оттого, что мир вокруг начинался и заканчивался ее руками.

Они шли обратно намного дольше, чем ехали сюда. Когда вышли на опушку, где было светлее, чем в лесу, Гаррет вздохнул с облегчением – но королева не отпустила его, то ли не доверяя его координации, то ли не имея возможности оценить, насколько его глаза стали лучше видеть.

Они подошли к лагерю. Постовой тут же вскочил, направив на них арбалет, но королева тихо сказала: «Это мы, Кит», и солдат опустил оружие.

— Кроме нас еще кто-нибудь приходил?

— Нет, ваше величество. Вы первые, – тут он обратил внимание на перевязанную голову Уилшоу. – Что-нибудь случилось?

— Случилось, – коротко ответила королева, не вдаваясь в подробности.

— Позвать лекаря?

— Не стоит. Сама справлюсь.

Она дошла с Гарретом до своей палатки, завела его внутрь и усадила на пол – вернее, на жесткую лежанку, которая служила королеве постелью, – а сама повернулась к узлам, лежавшим в углу. Здесь опять было темно, и Гаррет почувствовал, что его уже почти физически тошнит от того, что он ничего не видит.

— Что происходит? – спросил он невнятно, постепенно обмякая на жесткой кровати королевы.

— Я собираюсь зашивать твою голову.

Почему-то от мысли, что она будет зашивать его в темноте, Гаррету стало совсем нехорошо, и он снова сказал, не подумав:

— А ты не могла бы зажечь свет?

Королева перестала звенеть и шуршать.

— У меня нет здесь света. Никогда.

Ну конечно. Гаррет поморщился – это отдалось болью в виске и дальше к затылку – и вдруг понял, что чудовищно устал. Он покачнулся, но удержался и не лег. В конце концов, это была королевская кровать, хоть королевского в ней и было только название.

Вероятно, королева все это время внимательно наблюдала за ним, потому что она пробормотала тихо «ляг, пожалуйста», и вышла из палатки. Он еще раз покачнулся, но твердо решил, что ложиться не будет.

Она вернулась почти тут же с зажженным факелом, который воткнула в земляной пол палатки. Гаррет облегченно вздохнул — потому что наконец-то мог видеть. Первым делом королева осторожно размотала промокшие насквозь бинты и сняла с его головы старую повязку. Затем, кинув окровавленные тряпки в угол, она подошла к одному из узлов и извлекла на свет небольшой сундучок. Поставила его перед собой на землю, открыла крышку и достала одну из маленьких бутылочек, плотно стоявших в сундучке и переложенных для сохранности мхом. Затем она снова стала рыться в узле, пока не нашла сверток, в котором оказалось множество кусков тонкого чистого полотна. Королева взяла один из кусков ткани, откупорила бутылочку и вылила на тряпочку часть содержимого. Воздух мгновенно наполнился приторно-сладким запахом, от которого голова у Гаррета закружилась еще сильнее. Королева быстро поднялась с колен, подошла к нему и вдруг неожиданно наклонилась и прижала тряпочку к носу Гаррета. Он тут же закашлялся.

— Что это? – с трудом проговорил он, чувствуя, как от кашля глаза наполняются слезами.

— Анестезия, – ответила она спокойно, возвращаясь к узлам и снова чем-то шурша и звеня.

Внезапно Гаррет понял, что это не слезы застилают ему глаза, а просто взгляд постепенно начинает затуманиваться, и он снова теряет всякую связь с реальностью. «Да что же такое! – подумал он с досадой. – Почему уже который раз за день я ничего не вижу, хотя мне так нужно…»

И в следующий момент он провалился во тьму.

***

Когда он проснулся, уже давно рассвело. В мутном свете пасмурного дня, сочившемся через грязно-серые стены палатки, все выглядело унизительно буднично. Гаррет попробовал встать, упал на кровать с пронзительной болью в голове, взял себя в руки и со второй попытки поднялся, неловко пригибаясь под низким потолком. Когда он вышел наружу, молочная белизна облаков ударила его по глазам, и он прищурился, невольно хватаясь за голову.

Вокруг все звенело, лязгало, кто-то кричал, кто-то бегал, и Гаррет ничего не мог понять. Он шел, шатаясь, через лагерь, пытаясь найти хоть кого-нибудь, кто бы мог объяснить ему, что происходит, но все только пробегали мимо, облака на небе слепили, лязг оружия и ржание лошадей били по ушам…

Тонкие пальцы поймали его запястье и оттащили в сторону ровно в тот момент, когда на Гаррета чуть было не наехали на лошади.

— Что ты здесь делаешь? – спросила она резко.

Он попытался что-то ответить, но вместо этого только смотрел на нее, облака слепили все сильнее, а шум в ушах становился все нестерпимее…

Она поймала его, когда он пошатнулся.

— Тебе нужно лечь, – сказала она уже мягче.

— Что происходит?

Она сжала губы.

— Кроме нас никто не вернулся ночью. Тебе нужно уйти до того, как…

Гаррет вздрогнул.

Он не успел понять, что случилось. Что-то просвистело в воздухе, Джоан резко пригнулась. В нескольких шагах за ней в земле торчала стрела

— До того, как начнется это, – прошипела она, выпрямляясь, снова схватила его за руку, и они куда-то побежали, через белый режущий свет облаков, через шум и лязг лагеря, мимо лошадей и людей. Королева что-то кричала, и ей что-то кричали в ответ – но Гаррет чувствовал только ее тонкие пальцы на своем запястье. И ему казалось, что если она отпустит его, то он уже больше не почувствует этого никогда.

Они наконец остановились – где? почему? зачем? – королева повернулась к нему, посмотрела в глаза и сказала очень тихо:

— Постарайся не умереть.

И в этот момент он все понял. Как ошибался сам — и как ошибался Бертрам. Потому что Гаррет, сам того не зная, уже давно достиг цели — и в этом не было никакого смысла. Она не дала бы собой управлять. Ни ему, ни кому бы то ни было еще. Но теперь Гаррет знал, что и впрямь должен постараться не умереть.

Она отпустила его запястье, а в следующий момент в его руку легла тяжелая, холодная рукоять меча.

***

Никто бы не мог обвинить Кеттерли в том, что они не пытались успеть. Конечно, они пытались. Как только задыхающийся гонец прокричал им, падая из седла, что на авангард напали, они не медлили ни единой минуты. Они поднялись и проскакали весь путь, ни разу не останавливаясь, не снижая темпа дикого галопа, так быстро, как могли.