Дороги, ведущие в Акарам (СИ) - Белая Дарина. Страница 19

— Благодарю.

Демон улыбнулся. Княгиня подумала, что такие улыбки следует запретить: слишком легко потерять голову, забывая, кто перед тобой. Крис фыркнул и подвинулся ближе, лизнул ладонь. Руку Алиса тут же одернула, осуждающе глядя на "малыша". Он весело взмахнул хвостом с неимоверно полезным жалом.

— Я печенье пеку, так что вам придется поскучать на кухне, — после короткого раздумья, решила княгиня.

Кухней инкуба оказалось не испугать. Он устроился подальше от охраны и так, чтобы не мешать хозяйке. Готовка потекла привычной чередой, а нарезанные кругляши занимали свое место на противне.

— Сыграете что-нибудь? — спросила молодая женщина, обернувшись к необычному гостю. По ее правой щеке тянулся мучной след, в руках замерла перепачканная тестом кружка, которую украшала роспись алыми маками.

Мэйнард неожиданно понял, что ему нравится. Нравится быть рядом, любуясь вещами, прежде казавшимися бессмысленными и пустыми; нравится игнорировать разлитое в воздухе, но тщательно спрятанное от княгини недовольство господ офицеров… По их мнению, нежить нужно гнать взашей от ворот, но спорить с государем? Такого они себе позволить не могли.

Инкуб коснулся струн и заиграл веселую, заводную мелодию, подслушанную в одном трактире. Ему показалось, что выбор хороший, правильный. Улыбка княгини подтвердила догадку.

Запах выпечки, прежде для демона ничего не значащий, ему тоже понравился, а вот вопрос застал врасплох:

— Чай с печеньем будете?

— Я?

Алиса утвердительно кивнула.

— Нет, мне не нужно, я ем… другое.

Впервые на протяжении сотен лет Мэйнард испытал сожаление. Кажется, так люди называют это чувство.

Стук дверного молоточка заставил молодую женщину удивленно изогнуть бровь. Гости не такое частое явление, а здесь второй визит за один день. В этот раз к воротам она отправилась не спеша, без помощи Криса. Мантикор вышагивал впереди, а охрана с демоном выстроилась за спиной.

— Алиса, — радостно закричала Адель, едва княгиня появилась во дворе. Тифон приветственно клекотнул. — К тебе можно? Папа знает.

— Ты как раз вовремя.

— Вовремя для чего? — как можно беззаботнее поинтересовалась юная путешественница, старательно скрывая проклюнувшееся беспокойство. Просто Алиса почти слово в слово повторила приветствие соседки тетки Марты, после которого она награждала загулявшего сына розгами или работой. Под настроение.

— Для чая и выпечки.

— Ааа-а, — выдохнула девочка. — Я тебе яблоки принесла. У нас в саду пять сортов. Скажешь, какой больше нравится. Но отдам только в доме. Так папа велел. Тебе нельзя поднимать тяжелое, нервничать и переживать. А мне — надоедать, путаться под ногами, задавать глупые вопросы и… Знаешь, там был такой длинный список, что я все пункты не запомнила, — она виновато вздохнула.

— Надеюсь, запрет на чаепитие в перечень не включен?

— Нет, — просияла Адель, удобнее перехватывая корзину, которую не доверила Тифону.

Грифон лишь насмешливо щурился. Хочешь тащить? Вперед. А я подожду. Это путешествие тебе, конечно, далось легче, но не будем себя тешить иллюзиями. И про выпитое зелье я тоже знаю. Посмотрим, что ты скажешь, когда закончится срок его действия.

Впрочем, от почетной обязанности носильщика девочку быстро и профессионально избавили офицеры. Заодно и незаметно проверили содержимое корзинки. Тоже самое проделал и домовой. Разве можно доверять людям в таком серьезном вопросе? Алиса не догадывалась и о половине принятых мер безопасности. Не изведавший горечи потерь назвал бы князя Акарама параноиком, но Ян просто делал то, что должен делать каждый мужчина: обеспечивал безопасность своей жены. Жизнь обрывается быстро и легко, а вернуть ее невозможно.

Мэйнарда Адель заметила только около клумбы, перед ступеньками на крыльцо. Вернее, он позволил себя рассмотреть, выступив из-за спин охранников, когда девочка налюбовалась недавно распустившимися бутонами.

Алиса впервые увидела, как дамы обычно реагируют на инкубов. Юная гостья поправила растрепавшуюся в полете прическу (прежде ее состояние Адель не волновало) и с глупой улыбкой шагнула вперед. Демон чуть слышно выругался и отвернулся. Еще несколько секунд мечтательная поволока туманила взор, а потом вмешался Тифон. Клюв нежно, как искренне считал грифон, прихватил плечо хозяйки.

— Ай, — взвизгнула девочка, отпихивая питомца и прозревая. — Нежить? — с обидой выдохнула Адель, осознав, кто перед ней. — Что оно… он здесь делает?

Пока Алиса обдумывала ответ, грифоновладелица вспомнила папину лекцию о том, как должны себя вести приличные девочки, если хотят летать в гости, и, потупившись, пробормотала:

— Извините.

Что-либо ответить хозяйка не успела.

— Я, пожалуй, пойду. С вашего разрешения, — отозвался инкуб.

— Я провожу, — сказала княгиня гостю и обратилась к охране: — Подождите здесь.

Адель виновато вздохнула, офицеры в душе порадовались. Правильно, пусть уходит. Нечего ему здесь делать.

— Спасибо, Алиса, — серьезно произнес демон у ворот, а потом спросил с затаенной надеждой: — Вы позволите обращаться на "ты"? Простите за дерзость.

— Позволяю, — улыбнувшись краешком губ, сказала молодая женщина.

— Благодарю, — Мэйнард низко поклонился и исчез. За воротами остался лишь ветер, играющий сорванным с дерева желтым листом.

ГЛАВА 3

Княжество Сорем, княжество Акарам,

первая неделя руена 69-й год

Для юной кикиморы война закончилась внезапно. Смолкла барабанная дробь, сменяясь иными мелодиями, предоставляющими возможность вынырнуть из колдовского тумана и обратить внимание на окружающую обстановку. В лагере царило оживление: бойцы перевязывали раненых, доставали припрятанные фляги, которые мгновенно исчезали, стоило только появиться руководству. Правда, запах браги оставался… Аглая, все еще летающая вместе с песней фонарика, подмечала перемены мельком, как что-то отдаленное и несущественное. Шишиморы притихли, погруженные в невеселые думы. Повелитель велел собираться домой.

А что им собирать? Вот в руках ведьмаков громоздились сумки, один и вовсе мешок приволок. Кассандра проявила небывалую для нежити заботу и проницательность, раздобыв где-то для Аглаи несколько сарафанов и платков. Товарки ее не поняли, но промолчали, оплакивая окончание свободы.

Князь подошел неслышно, остановился, пристально всматриваясь в лицо новой подданной. Казалось бы, что может изменить один взгляд? Прежде Аглая бы ответила: ничего. Ведь раньше она не обладала силой нежити и не встречала на своем пути владыку Акарама. В серых глазах хозяина темных пустошей не таилось осуждения или презрения. В них отражались понимание и грусть, и безмолвный вопрос: "Ты так быстро забыла?"

Ян отвернулся, а юная шишимора судорожно выдохнула. Забыла, все забыла, утонула в океане колдовской силы.

"Ты такой, как они, станешь, лишь когда потеряешь душу. Утратишь право вновь вернуться в этот мир и все начать заново. Помни об этом".

Девушку будто ледяной водой окатили и бросили в продуваемом всеми ветрами заснеженном поле.

"Я удержусь. Останусь человеком" — закричала она мысленно, фонарик дипломатично промолчал. Боль ударила в сердце, вместо слез вызвав слабую улыбку.

"Удержусь" — прошептала кикимора.

Расстелились просторы тайных троп, все дальше уводя Аглаю от Лесовицы. От родителей, сестер, братьев и… Федора. Говорят, все проходит, и однажды, если Небесные Владыки позволят пересечься двум дорогам, она ничем не выделит его из толпы. Не ощутит горечи, а глаза останутся сухими. Говорят…

Вырванным из костра угольком в душе юной шишиморы пульсировала боль. Звучали переливы мелодий зачарованных фонарей, но девушка не позволяла себе в них растворяться. Стоит только на минутку забыться — и она уже никогда не вернется.