Болтливой избы хозяйка 2 (СИ) - Шкот НатАша. Страница 43

— Блефуешь! — старичок вдруг раздул грудь колесом, бунтарски вскинув взгляд, — ничего ты мне не сделаешь. Мог бы, еще у Змея нас погонял, так не стал ведь!

— Ладно. Не хочешь по-хорошему… Что ж, практика мне не помешает. Но ты учти, я-то силу пока плохо контролирую… — и Петя, а это был именно он, окинул пустующий зал быстрым взором и… свистнул. И вроде негромко вовсе, лениво облокотившись о спинку пластикового стула, но Некифор рухнул на пол, как подкошенный, а из ушей его побежали струйки темной крови.

— Вот черт, перестарался, — вздохнул Петя. Поднял Некифора на плечо и покинул кафетерий.

— П-а-а-апка! — Зоя выскочила на порог и обняла отца, прижавшись к его колючей щеке, — папка, у меня ребеночек шевельнулся!

— Зойка! Куда на мороз?! — Грозный затолкал дочь в дом и быстро прикрыл за собой дверь, — внука застудить хочешь?

— Папка, ты слышал, что я сказала? Я совершенно точно уверена, ребенок шевелится!

— Привет, карапуз! — Антон склонился над совсем немного выпирающим животом дочери, — чего хулиганишь, мать пугаешь?

— Он меня не пугает! — Зоя любовно погладила животик и расцвела счастливой улыбкой будущей матери, — просто это так… необычно… когда внутри тебя кто-то толкается…

— Хм, наверное, — Грозный поцеловал дочь в макушку и принялся раздеваться, — пожалуй, я никогда этого не узнаю!

— Ха-ха, это точно! Ты как, пап? Степанида вернулась?

— Нет, рано еще. Она через неделю обещала. Зато я с ремонтом успею. А она пусть отдыхает.

— А ты чего вздыхаешь? Грустный какой-то…

— Нет, тебе показалось, я бодр и весел!

— Па… ну я ведь вижу… Скучаешь, что ли? — дочь сочувствующе заглянула в глаза отцу.

— И что ты там видишь, пигалица? — олигарх, прижав дочь к боку увлек к дивану возле разожженного камина, — еще недавно под стол пешком ходила, а теперь у нее видишь ли ребенок в пузе шевелится и она отца насквозь видит. Старею…

— Ой, можно подумать это трудно. Твоя Степанида как нарисовалась, у нас у всех жизнь кувырком пошла.

— А она-то здесь причем? Кувыркалась с Петром ты без ее участия! — Антон глянул на дочь из-под бровей, но без злости. Давно привык и принял тот факт, что придется растить внука.

— Па, я в хорошем смысле, — насупилась она, — Степка хорошая, мы с тобой раньше за месяц могли и двух слов друг другу не сказать, а вот сейчас болтаем постоянно. Я раньше думала ты строгий и злой… — Зоя легла отцу на грудь и вздохнула, — ты прости меня, папуль, наворотила дел.

— Дочь, внук, это хорошо, я не сержусь. Тебя только жаль. Матерью-одиночкой быть не сладко.

— Пап, я что еще сказать тебе хотела. Мне кажется, что Петя рядом. Что он придет скоро.

— Хм.

— Не спрашивай откуда знаю. Просто знаю, чувствую. И попросить хотела. Ну… ты это, не отрывай ему голову, пожалуйста.

— Вы со Степой сговорились, да? Заступницы великие!

— Пап. Я тебе признаюсь, надеюсь ты беременную пороть не станешь… но, Петя не виноват. Пап, я сама. И бегала за ним хвостом и соблазнила, когда он выпил. Я сама, понимаешь… сама… — и заплакала, уткнувшись носом в отцовскую рубашку, — навязалась.

— Дочь, а ну хватит! — в голосе Грозного послышался металл, — не унижай себя! Бегала, навязывалась… чтоб я не слышал больше такого!

У него зазвонил телефон, поэтому он высвободил руку, на которой лежала дочь и поднес его к уху:

— Слушаю!

— Антон Вадимович! — раздался в трубке голос нового начальника охраны, — тут к вам парень приехал на старом корыте и говорит, что зовут его Петром, и что он ваш бывший водитель.

— Как интересно… — Антон бросил косой взгляд на дочь, расслышала или нет. Но Зоя поднялась на ноги, вытерла слезы с лица и отошла к окну, — пропусти, я встречу.

— Он не хочет заходить. Просит, что бы вы сами вышли. Притащить за шкирку?

— Не стоит. Сейчас выйду. Давай без рук там.

— Конечно.

— Пап, это Петя приехал, да? — спросила Зоя тихонько, не поворачиваясь к отцу.

— Да.

— Пап, пожалуйста.

— Так все, достали! Не собираюсь я никого убивать! — психанул Грозный, — то, что сам явился, добавило очков в его подпорченную репутацию. Так, я пошел, а ты чтоб носа из дома не высовывала, поняла? Не зли меня!

— Я и не собиралась никуда ходить, — ответила почти шепотом.

Петя, держа руки в карманах, стоял, облокотившись о старый ржавый москвич неопределенного цвета. Когда Грозный вышел за ворота и подошел к нему, сжал руки в кулаки, изо всех сил сдерживая волнения.

— Добрый вечер! — поздоровался он, но руки не подал. Не рискнул. Еще не знал, как встретят.

— Здоров, коли не шутишь! — ответил Антон, — таки явился…

— Да… вы это… я не прав, конечно, сбежал, как подонок последний… — Петя достал пачку сигарет из кармана и закурил.

— Ты же не куришь?

— Да вот, начал. Антон Вадимович… Черт, с чего начать? Ехал, речь придумал, а сейчас из башки все вылетело.

— Короче, Петя. Ты из-за ребенка пока амнистирован. Закапывать в саду твой хладный труп я не собирался, так что не бзди! Но ответственность нести придется!

— Ч-что? — вдруг побелел Петя, — ребенок?

— О-па! Не знал? — хмыкнул Грозный, — ну, Зойка!

— Ребенок… — сигарета выпала из рук Пети и шипя приземлилась в снег, — так вот почему… вот, черт!

— Ладно лирики, я этого не люблю. Мы выяснили, резать я тебе не буду, пошли в дом.

— Что? — Петя перевел осоловевший взгляд на олигарха, сморгнул, — ах, да, погодите, я с подарком… Не мог приехать с пустыми руками, чтоб предложение сделать, вот…

— Для меня с подарком? — сказать, что Грозный удивился, ничего не сказать, — взятка, что ли?

— Можно и так сказать! — Петя распахнул заднюю дверь москвича и кивнул головой внутрь, — мне кажется, вы его искали?

Антон заглянул в автомобиль, а его охрана, стоящая у ворот поместья напряглась, схватившись за калаши.

— Едрена Матрена! — выражаясь лексиконом Егорыча, присвистнул Антон, — Стасик, ты ли это, свет очей моих? — на полу, скрючившись в три погибели лежал тот самый Станислав Григорьевич, бывший жених Зои и по совместительству партнер по бизнесу. Его рот был заклеен скотчем, глаз подбит, а в ушах запеклась кровь. Увидев Грозного он задергался и замычал.

— Второй в багажнике, — сказал Петя, — куда выгружать?

— М-да, что ж, Петя, взятка принимается, — Антон почесал макушку, — а второй кто, Некифор, если не ошибаюсь?

— Он самый.

— А ты молодца. Мои архаровцы даже след их не нашли.

— Ну что, Стасик, рад видеть меня? — Антон снова просунул голову в машину, — а чего так смердит, ты там что, обгадился со страху?

— А это его естественный запах, — хмыкнул Петя.

«Любовь — не тюрьма, а сводит с ума»

В огромном холле поместья Грозного случился самый серьезный разговор, какой когда-либо слышали эти стены.

Когда Петя перешагнул порог, Зоя всхлипнула, но вцепившись в подоконник, осталась стоять спиной к двери, до боли вглядываясь в зимнюю ночь за окном.

Антон зашел следом и подтолкнул замешкавшегося мужчину внутрь. Петр рассеянно застыл посреди пушистого ковра, оглядываясь по сторонам и остро чувствуя себя чужим и лишним. Но силой воли прогнал ненужные сейчас сомнения. Он сделает то, за чем пришел. А выбор делать предстоит Зое, а не ему. И как она решит…

— Ты можешь присесть! — голос олигарха вырвал его из размышлений, — подозреваю разговор будет долгим.

— Спасибо. Постою, — отказался Петя, беря себя в руки, — Зоя… здравствуй… — сказал хрипло.

Зоя вздрогнула, но не ответила. Губы сжала до боли, ловя всхлипы. Ей казалось она была готова к его появлению, а по факту оказалась не готова. И беременность странно на нее влияла. Усиливала ощущения. Хотелось броситься ему в объятия, прижаться губами к шее, чтоб больше никогда не отпустить. Но она ведь не нужна ему… Нельзя об этом забывать.

— Она обижается, — пояснил Антон, словно Петя и сам этого не понимал. Зоя хотела выкрикнуть, что отец ошибается, она не обижается, нет! Она просто так сильно его любит, что не вынесет взгляд, в котором нет взаимности. Просто не выдержит.