Два мужа для ведьмы (СИ) - Сладкая Любовь. Страница 17

— Теперь уже мы по-настоящему муж и жена, — ласково промолвил Экберт, не переставая проникать в мое женское естество своим огромным членом.

Поначалу это приносило некоторый дискомфорт, но потом я совершенно потерялась в реальности. Закрыв глаза и ощущая на своих губах поцелуи, а внутри — проникновение, я испытывала ни с чем несравнимое удовольствие, граничащее с блаженством, которого я до сих пор не знала. И вдруг все мое тело как будто бы сжалось в комок, напряглось (я даже задохнулась, думая, что могу умереть или во мне что-то оборвется) — а потом последовала разрядка. Рассыпавшись мелкой дрожью, экстаз высвободил из моих губ гортанный возглас, кожу покрыла роса, а руки крепко сжали мужские плечи, с силой впиваясь ногтями в кожу. Не понимая, что творю, я с силой протянула пальцы вниз — оставляя за собой ярко-алые дорожки царапин.

— Такого у меня еще не было, — осторожно отстраняясь от меня и падая спиной на покрывало, выдохнул барон. — Ты что, хотела сорвать с меня кожу живьем?

— Я… я ничего не понимаю, — постепенно приходя в себя, пробормотала я, с удивлением разглядывая свои острые ноготки, под которыми было нечто похожее на грязь.

— Ну ладно, на этот раз прощаю, ведь и я тоже тебя только что поранил, — ухмыльнулся барон, — вот только впредь буду осторожней, кто его знает, что выкинет в следующий раз твоя ведьмовская сущность.

— А можно ли ведьме любить? — вдруг всполошилась я, приподнимаясь на локтях и отчего-то больше совершенно не стесняясь своей наготы.

— Можно, — барон Экберт встал с кровати, потянулся, и я невольно залюбовалась его упругим и крепким телом, смуглой кожей и красивым рельефом мускул.

— И во что же мне теперь одеться? — спросила я, когда, обработав раны от моих ногтей спиртом, барон начал одевать на себя сначала рубашку, потом жилетку, камзол…

— Сейчас, — дернув за шнурок, висящий возле кровати, Экберт вызвал прислугу.

Конечно же, мое подвенечное платье требовало починки, и я думала, что придется некоторое время сидеть и ждать, пока кто-то будет его штопать. Но вместо этого, тихо постучавшись и получив позволение войти, служанки внесли в комнату новый наряд. Одев на себя свое же белье, и облачившись в ярко-красное, с черными кружевными вставками платье, я с недоумением посмотрела на барона.

— А разве так должна выглядеть невеста? — спросила я, разглядывая себя в зеркало.

— Но ведь ты уже не невинная девица, а — молодая замужняя женщина, — ответил он, — поэтому этот наряд подойдет тебе намного лучше.

— А как же мои бабочки? — спросила я, с сожалением оглядываясь на гору белых кружев, покрытых золочеными крылышками из ткани. Ведь я так ни разу и не станцевала в этом шедевре — в качестве невесты.

— Если тебе так хочется… ну что ж, пришейте к подолу госпожи ее блестящих насекомых, — приказал он девушкам, и те опрометью бросились выполнять приказ своего хозяина. Стоя посреди комнаты, я добрых полчаса наблюдала за тем, как бедные служанки копошились вокруг меня, стараясь как можно лучше сделать свое дело. И когда, под руку с бароном, мы наконец-то вышли к гостям из дверей замка — как молодожены — все просто ахнули от восхищения, настолько необычно я выглядела в своем наряде. А главное — мое алое с черным платье красиво сочеталось по цвету с костюмом, в котором был одет мой муж (одну из бабочек барон Экберт приказал пришпилить на свой лацкан).

После свадьбы (когда немногочисленные гости сначала кружились в танцах, потом — угощались вкуснейшей едой и, наконец, забавлялись разными играми), мы с бароном Экбертом снова отправились в нашу спальню. Поцеловав мне руку, мой новоиспеченный муж отправился по каким-то своим делам, я же осталась одна.

С помощью служанок сбросив из себя платье, я пожелала принять ванну, как делала это дома. Вход был прямо из спальни, поэтому я пошла туда, как была — в одном лишь белье. Сев на покрытую бархатом скамейку, я оперлась спиной о стену, наблюдая за тем, как горничные копошатся возле небольшого мраморного бассейна, заполняя его водой. Ароматный пар поднимался к потолку и красивыми волнами опускался вниз, заполняя собою все пространство. Ощутив небольшое неудобство, я вытянула из волос шпильки, шелковистые пряди тут же упали мне на плечи, покрыв их, словно вуаль.

— Госпожа, позвольте вам помочь? — потупив взгляд, возле меня остановилась девушка.

— Позволяю, — устало выдохнула я.

А потом служанка расшнуровала мой корсет, сняла его из меня, и моя девственная белая грудь слегка всколыхнулась, высвобождаясь из тесных оков ткани и специальных костяных вставок. Панталоны я сняла из себя сама, слегка смутившись все-таки, когда увидела несколько капель крови, пролившейся из того места, которое теперь я стыдливо прикрыла ладошкой (хоть раньше мне было все равно, когда прислуга видела меня голой). Вот только раньше там были курчавые волосики, теперь же — только нежные розовые лепестки бутона. Шелковые, расшитые белыми лилиями чулки полетели в ту же кучу, где уже покоились платье, корсет и панталоны. Наконец, сняв из себя жемчужное ожерелье и серьги (ведьмовской кулон я все-таки решила на себе оставить), я резко встала.

— А волосы, госпожа? — несмело проблеяла служанка.

— А что с моими волосами не так? — хмыкнула я, уверенно направляясь к мраморной ванне, возле которой, услужливо держа в руках мочалки, стояли две девицы-мойщицы.

— Их нужно заколоть, вы же не собираетесь мыть волосы?

— Нет, — сказала я, — как-то не хочется спать с мокрой головой.

— Тогда позвольте прикрыть ваши волосы платком, прежде скрутив их в узел?

— Хорошо…

Оперевшись на руку девушки, я осторожно стала на одну из нескольких широких ступенек, спускающихся в купель. По дну там была разложена ткань — такого я еще не видела, но — это был иной дом, и порядки тоже иные. Поэтому я сначала села, а потом и легла в воду, свободно протянув ноги и оперевшись на специальную подставку, которую служанки погрузили в емкость. Несмотря на то, что ванна эта была из камня, вода в ней имела комфортную температуру. Закрыв глаза, я ощутила себя так, словно была погружена в теплое молоко. И вправду, через мгновение ощутила какие-то струйки, касающиеся моего тела, а также разливающиеся в купели, они были более теплые, и мне стало интересно.

— Ах, это и вправду молоко? — воскликнула я, наблюдая, как служанка, накренив над водой небольшую лохань, льет оттуда белую жидкость.

— Да, госпожа, молоко ослицы, — ответила девушка. — После него ваша кожа будет нежной и бархатистой.

— Вот и чудесно, — и я снова погрузилась в негу, ощущая, как руки служанок, сжимающие в пальцах мочалки, опустившись под воду, осторожно и бережно натирают мои колени, потом бедра, живот, почти невесомо кружатся вокруг белых полушарий…

Когда, завернутая в полотенце и утомленная купанием, я вошла в спальню, мой муж как раз сюда входил.

— Ну что, как вы, новоиспеченная баронесса Милена де Суарже? — спросил он, глядя на меня горящими от страсти глазами.

— Чудесно, — я улыбнулась ему в ответ. — Как там гости?

— Управляющий определил каждому спальню, и ваша маменька находится в самых лучших апартаментах.

— А что Серж? — отчего-то решила спросить я.

— Этот юноша, исполняющий роль посаженого отца? — хитро прищурясь, спросил Экберт.

— Ну да… — смутилась я.

— Я приказал поселить его в смежные комнаты, так что…

— Боже. Зачем? Уж не подозреваете ли вы, что моя мама и этот… Серж, что они… что между ними… — замялась я.

— Приличия соблюдены, — сбрасывая на землю плащ, которым были покрыты его плечи, мужчина прошел мимо меня, направляясь в сторону ванной. — А остальное… Знаете, Милена, ваша маменька — молодая и обворожительная дама, заслуживающая иметь если не мужа, то, по крайней мере, любовника. И этот Серж, как я успел заметить…

"Неужели барон Экберт де Суарже настолько чуткий человек?" — с удивлением провожая взглядом его крепкую мужскую фигуру, подумала я.