Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия. Страница 54

— Ее больше нет с нами, — совершенно спокойно ответил Сантор, — она приняла яд.

— Она руками не владела, — пробормотала Алька зачем-то. И без того было ясно, как именно умерла изумрудная птица.

— Я помог ей, — прозвучало в ответ, — это мой долг, помочь моей королеве хотя бы уйти с честью…

Алька вскинула голову, вглядываясь в лицо своему отцу. Белое как мел, губы сомкнуты в жесткую линию, желваки гуляют под натянутой кожей. И все та же тоска во взгляде, от которой выворачивает наизнанку, и кровавые борозды остаются под сердцем.

"Он любил ее, действительно любил. И сам вливал ей яд, и сидел рядом, держа за руку, пока она умирала".

И тут же, молнией, вот она — причина торжества Арианны. Та уже знала, что королева приняла казнь.

Сантор все еще ждал чего-то от нее, стоял неподвижно и смотрел, смотрел…

Чего он ждет?

Алька не понимала. Здесь любые слова сочувствия были лишними. К тому же, почему она должна их произносить. Ее матушку убили. Ее саму хотели убить.

Еще один взгляд на Сантора, и Алька поняла, что больше так не может. Она поднялась со стула и, сделав последний, разделяющий их шаг, обняла крагха, прижалась щекой к его груди, обхватила руками со спины.

— Мне жаль, — сказала Алька, — мне вправду очень жаль, что все оказалось так.

Мощное тело Сантора дрогнуло. Раз, другой. И когда Алька подняла голову, то поняла, что по щекам короля текут слезы.

Крытая галерея уходила вдаль, прилепившись к отвесной скале. Она была точно корень мертвого дерева, сухая и светлая, в червоточинах окошек, вся в плавных изгибах. То вниз, то вверх, и постоянно вправо, обходя гору. Сквозь окна, круглые, овальные, совершенно неправильной формы и лишенные стекол, задувал холодный ветер и гонял по полу лохмотья пыли и какой-то мусор. Заброшенное это было место.

Алька шагала рядом с Мариусом, крепко держась за его большую и жесткую руку. Впереди вышагивал Сантор. Он нес кованую корзинку с лайтерами, они позвякивали с каждым его движением, и на потолке сверкал лимонно-желтый отсвет. Сантор молчал. Он вообще почти не говорил с утра, когда влил яд в рот своей королевы, а потом сжимал в объятиях Альку так, словно она могла унять его боль. Только и сказал Мариусу, что книги ждут.

Вот и пошли.

Алька искоса поглядывала на Эльдора. Тот хмурился и тоже молчал, выглядел очень собранным, строгим и замкнутым. Даже не верилось, что ночью они просто лежали и разговаривали — и о будущем Тиба, и о прошлом самого Мариуса, и о том, какая у них будет свадьба… когда все закончится, когда мир станет прежним. А в том, что это возможно, Мариус почему-то не сомневался. Ночью… они все-таки целовались, наплевав на регенерацию, и Алька млела и таяла от нежных и одновременно настойчивых прикосновений. А еще Мариус выдавил из нее обещание, родить ему девочку. И Алька пообещала, хотя все это казалось таким далеким и почти несбыточным.

Коридор вильнул в очередной раз, видимо, забирая внутрь горы, и сразу потемнело. Пригодилась корзинка с лайтерами, широкое пятно отогнало густую темень.

— Скоро будем на месте, — подал голос крагх. И, не оборачиваясь: — комнаты эти только недавно были открыты. Здесь никто не живет, поэтому мои подданные не слишком-то сюда забирались. Но, как оказалось, здесь были те, кто соорудил дворец. Оставили после себя кое-что.

Еще некоторое время они брели наверх, все дальше и дальше уходя от освещенной галереи внутрь горы, а потом уперлись в неприметную, выбеленную временем дверцу, как будто вырезанную из кости. Поверхность покрывала сложная вязь символов, и Алька почувствовала, как напрягся Мариус.

— Мы ее уже открывали, — предупредил Сантор, — там просто пустые помещения. И книги на столе. Ровным счетом ничего примечательного, только вот прочесть книги мы не смогли.

Мариус медленно выпустил пальцы Альки из своих, приблизился к дверце и осмотрел резьбу, провел ладонями по письменам.

— Признайтесь, ваше величество, вы ведь не сразу сюда смогли попасть?

Сантор коротко вздохнул.

— Да, были жертвы. Уже потом поняли, что за ядовитое жало у этой дверцы.

— Тут ведь магия была зашита прямо в слова заклинания, — пояснил Мариус, — магия Пелены. Эту дверцу делали те, кто и построил дворец. Мне еще слабо в это все верится, если честно. Так как же вы справились? Сейчас я ничего не чувствую, дверь пуста.

— Как-как, — буркнул крагх, — никакая магия не устоит против хорошего топорика.

И указал пальцем на несколько зарубок, искрошивших надпись в самом низу.

Мариус покачал головой.

— В самом деле, нет ничего лучше самых простых средств. А что ж книги так не открывали?

— Там по-другому, — голос короля внезапно прозвучал смущенно, — мы одну-таки разрубили, но страницы оказались пусты.

— Понятно, — Мариус вздохнул. И легонько толкнул дверь.

Заскрипели петли, в лицо дохнуло затхлой сыростью давно заброшенного помещения. Алька с трудом поборола в себе желание снова вцепиться в руку своему стражу, но одернула себя: в конце концов, ему предстоит сейчас раскрывать тайны, так что нечего виснуть.

Вслед за Сантором и Мариусом она шагнула через высокий порог и осмотрелась. За дверцей оказалась просторная комната с тяжелым куполом потолка. Из нее расходились три арочных проема, за которыми ничего не было видно из-за густой темноты. Альке даже показалось, что темень здесь особая — липкая, жирная точно сажа, льнет к стенам, к полу — ко всему. У стены стоял тяжелый, грубо срубленный деревянный стол, рядом валялись поломанные стулья, которые как будто кто-то расшвырял. И на столе аккуратной стопкой были сложены книги, которые было сложно не заметить: переплеты словно затянуло мерцающей алой паутиной.

— Стулья ваши люди раскидали? — спросил Мариус.

— Нет, все так и было.

Сантор поставил корзинку с лайтерами на стол рядом с книгами, осмотрелся.

— Ну вот. Буду рад, если ты здесь найдешь что-нибудь полезное для себя.

— Я тоже буду этому рад.

Мариус потер ладони и решительно шагнул к столу. Альке очень хотелось спросить, знает ли он, как открыть эти книги, но снова удержалась. Напомнила себе, что серьезные мужчины быстро устают от болтливых женщин, и что ей лучше помалкивать и не мешать. Правда, было страшно из-за того, что сейчас Мариус прикоснется к совершенно неизвестной магии, совершенно неизвестному заклинанию.

Но она ошиблась. Мариус и не думал хватать эти мерцающие тома. Простер над ними руки, принялся шевелить пальцами, словно выплетая узор из невидимых нитей. Алька моргнула. Внезапно поняла, что алые паутинки уже потянулись к пальцам стража, прилипли и, кажется, забираются под кожу, пульсируя при этом, словно невероятно тонкие кровеносные сосуды.

Мариус, будто чувствуя ее взгляд, тихо сказал:

— Сейчас развяжу. Готов поспорить, что много было желающих почитать эти книги, да только никто здесь не учил основы построения структур…

Внезапно полыхнуло, ярко и беззвучно. У Альки перед глазами пятнышки запрыгали, а когда проморгалась, то поняла, что книги больше не светятся.

— Я бы предложил забрать их отсюда и вернуться в обжитую часть дворца, — прозвучал голос короля.

— И я не вижу причины, чтоб не согласиться, — Мариус бодро сгреб три пухлых фолианта в охапку.

…Он обосновался с книгами прямо в их спальне. Правда, попросил принести письменный стол и бумагу, чтоб делать пометки, но крагхи бумагу не изготавливали, зато пергамент имелся отличнейший. Мариус засел за изучение записей, и Алька поняла, что он выпал из этого мира на ближайшие несколько часов, а то и дней.

Просидел до вечера, не отрываясь, что-то периодически бормоча под нос, хмуря брови, покусывая перо и время от времени попивая какой-то травяной отвар, что приносили служанки. Алька даже заглянула в книги, но, хоть и была обучена грамоте, так и не поняла ничего: вместо текста были сплошь каракули, незнакомые контуры букв, завитки и точки. Так она его и оставила за столом, а сама отправилась с Арианной на прогулку.