История одной буддийской статуи (СИ) - Гамаюнова Светлана Геннадиевна. Страница 37

– Завтра произнесу, – резковато сказала богиня и продолжила. – Син Цы, дорогая. Я была плохой матерью тебе, но поверь – я хочу тебе счастья, и людям его хочу. Завтра вечером начнем обряд единения. Завтра и продолжим разговор, а сейчас идите. Мейсена и Жанин позову сама, через некоторое время. А ты, Томас, напои девушку водичкой. Утешь.

Гуань осталась одна. Дочь и ее избранник ушли. «Повезло с родственничком, – пробежала человеческая мысль. – Меня, богиню милосердия, какой-то мальчишка обвинил в бессердечии. Осудил как мать. Не понравилась ему теща. Резкий, сообразительный, но не мудрый. Одна надежда – Син Цы будет мудрой. Гены все же. Проснутся со временем. А сейчас дочери нужен такой вот симпатичный, любящий, заботливый муж. Защищал от меня, как тигр, значит, и другим в обиду не даст. Это хорошо. По-человечески ей было жаль, что дочь доверяет ему больше, чем ей. «Но это по-человечески», – горько усмехнулась про себя богиня. Заслужила, не заслужила, а это ее Карма – не быть матерью. Сколько миллионов семей, жаждущих детей осчастливила. А сама была ли счастлива? Люди считали, что она еще в незапамятные времена освободилась от страданий и желаний. Увы. Не освободилась. И осталась на Земле не только потому, что захотела остаться, услышав страдания людей и возжелав им помочь. Осталась потому, что желала, желала и так и не перестала желать. Страдала и сострадала. Ей путь в нирвану не был открыт. Хотя все – и буддисты, и даосы считали ее олицетворением идеала «бодхисаттвы», что буквально означает «существо бодхи», «просветленное существо». Существо, почти не человек, которому предопределено стать Буддой, но тот, кто отказался войти в блаженство Нирваны, дав обет спасти всех детей Бога. Разве она смогла их спасти двести лет назад? Не смогла. Впрочем, никто бы не смог.

Мысли уплывали, блуждая то в прошлом, то в будущем, и им так неуютно было в настоящем. В прошлом она была способна воплощаться в 32 образа и спасала людей от 12 бед. В храме, что рядом с ее пещерой для медитации, стоят скульптуры, олицетворяющие различные ее перевоплощения. Кому какое нравилось.

У тысячерукого ее изображения на каждой ладони имеется глаз, этими глазами она, якобы видит одновременно всех, находящихся в беде, и этими руками она их спасает. Монахи на острове, которых она спасла и продлила жизнь, молятся о ней. Ради чего?

Воспоминания возвращали к отцу Син Цы – умному, рассудительному Ляо Буню. Родила дочь. Страдание. Так уж повелось, что боги за людские проблемы расплачиваются не сами, а своими детьми. Подвиги за них совершают дети, как Геракл, сын Зевса. Умирают на кресте, как Христос. Возрождают пропавшую ветвь человечества, как Син Цы, вынужденная появиться в совершенно другом мире через тысячу лет с предназначением стать митохондриальной Евой. Богиня знала, что ее дочь родит трех девочек – трех Ев и сына, а одна из трех дочек потом возродит оставшиеся два генома.

Мысль богини стала более простой и приземленной, как то: хорошо, что Син Цы любят. А что не Мейсен, так не так уж это и важно. У него своя задача. Да и Томасу отдыхать не придется. Она задумалась о еще одном важном предстоящем разговоре и опять окунулась в грусть и прошлое.

Сейчас придет человек, являющийся реинкарнацией того, от которого спасали дочь, потому что было не то время. За свою жизнь своими деяниями он погубил миллионы людей. Теперь человек, в котором возродилась его душа, помог превратить мумию Син Цы в нормальную девушку. И не ее одну спасет. Он врач и, как сам говорил: «Я ненавижу жестокость. Мне не нужна власть. Мне и клиники более чем хватает. Мои мечты не заходят дальше, чем научиться лечить еще ряд заболеваний, включая шизофрению, но никак не управлять миром». А его дочь пойдет еще дальше, да, много дальше… Интересно, догадывается ли он, что и по мужской линии существуют люди, ушедшие в самадхи? У-хромосома тоже нужна. С мужчинами она пошла другим путем, не таким сложным, как с Син Цы. В двадцать первом веке многие люди тоже увлеклись буддизмом. Выбирать было из кого. Ушли в самадхи многие, но кого можно будет вернуть к жизни, она не знала. Потеряла прежнюю силу. Но надеялась на опыт Мейсена. Пусть Томас их разыщет сначала. Они в разных монастырях на трех из четырех Буддийских священных горах находятся (Уташайшнь провинция Шаньси - высотой 3058 м. Эймейшань провинция Сычувнь,– 3099 м. Цзюхуашань в, провинции  Аньхой – высотой 1341 ми тут Путошань провинция  Чжэцзян, 284 м). Кто в пещере, кто где. Томас разыщет, а Мейсен восстановит вышедших из самадхи.

Мейсен. Насколько было бы проще с ним в роли мужа дочери. Сильный, умный, ответственный. Почти мудрый. Не получилось… Прикусила губу – нельзя сравнивать. Она сосредоточилась на перебирании своих хрустальных четок и поймала себя на мысли, что так же делал Чингисхан, не расставаясь со своими, такими же хрустальными, никогда. Опять Темучин. Образ давно ушедшего человека – "потрясателя Вселенной", "владыки всех людей" и даже "повелителя скрещения планет". Который считал, что ему богами предназначено достигнуть "закатного последнего моря". И он упорно направлял орду на запад.

Гуань Инь опять начала перебирать четки и вспомнила бабку Темучина, старую шаманку и прорицательницу, принимавшую у невестки роды. Увидев сгусток крови, зажатый в кулаке новорожденного внука, она предвидела, как много крови прольет он, но станет великим, прославит свой род. Поэтому передала ему свои магические хрустальные четки и поведала о тайне трех смертей: белой «Цагааг ухэх», что приходит к обычным людям в свое время, красной «Улаан ухех», что уносит воинов с поля битвы, и черной «Хар-ухех», предназначенной для избранных. Этот «избранник неба» мог опять возвратиться на землю. Пусть в другое время и в другом облике, но возвратиться. Помочь ему в возвращении должны священные хрустальные четки. Шаманка рассказала, передавая четки, что произойдет это только при условии, если никто не узнает, когда и где повстречал он черную смерть и никто не должен знать, где похоронено его тело. Так верили монголы. Гуань Инь улыбалась наивным язычникам. Душа Темучина возвратилась, но Вселенная ломала ее под новое время, исправляя кармические грехи. Душа, причастная к смерти 40 миллионов людей, сейчас вселилась в тело, ставшее врачом. Душа - правильно ли это название? Мысль о том, что в этом (или каком-либо другом мире) может быть что-то незыблемое, у буддистов не приветствовалась. Она знала историю о том, как Будда реагировал на слова бродячего отшельника, который прямо спросил учителя, существует ли атман (душа). Учитель промолчал в ответ. Но дальше учил: заблуждение человека состоит в том, что он занят поисками в себе отдельной личности и не обращает внимания как на «блаженство праведности», так и на «бессмертие истины».

Бессмертие истины – «Время», – думала богиня. – С ним никогда не знаешь, кто выиграл, а кто проиграл». Она проиграла, не смогла спасти людей тогда. А сейчас? Опять задумалась.

Что сказать человеку, желающему избавиться от бремени чужой души, которая жила тысячу лет назад? Сказать полуправду, полуложь. Гуань многое знала. Она знала о силе Темучина. Удивительной силе. У него глаза, как огонь, и лицо, как заря. Харизма. Энергетика, как ни у кого. Он не был великим полководцем, как Тамерлан. Но он воодушевлял. И к нему приходили и служили ему не за страх, а за совесть. Предали лишь однажды – дядя, когда Темучин был еще мальчишкой. Потом за всю его жизнь никто ни разу не предал. Сила. Харизма. И она нужна миру. Она получит ее не сама, а та… Она создаст и понесет новое учение, великое, учение. (не очень понятно)

Легко, почти не касаясь земли, Гуань Инь выпорхнула из пещеры и позвала:

– Стив, Жанин. Хочу поговорить. Зайдите.

Стив задвинул девушку за спину, как будто пытался закрыть собой. Сильный. Умный, но не безжалостный. Колесо крутнулось, сделало оборот и получилось по-другому.