Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 40

– Беатрис… – тревожно произнес Паоло.

Я вскинула на него глаза. Тряхнула головой, пытаясь избавиться от терзающих меня сомнений и ледяного страха. Я боялась не того, что попаду в сети, расставленные Ламьель, не того, что она может со мной сделать. Смерти я не боялась. Ведь там, за порогом, меня ждала Сандра.

Меня пугало другое – что я не оправдаю надежд Дайаны, не смогу ее спасти. Я невольно втянула в это дело Конто, и теперь была ответственна за него. Я держала в руках хрупкие ниточки чужих судеб, и не знала, по плечу ли мне такая ноша.

– Беатрис… – Взгляд Паоло встревоженно скользил по моему лицу, пытаясь разгадать мои мысли. – Нужно возвращаться. Ночь в Пустоте очень короткая.

– Да, конечно, – хрипло ответила я. Едва заставила себя оторвать взгляд от деревни, уже наполовину превратившейся в прах. Развернулась и пошла прочь, к ледяному замку.

Как бы высокопарно это не звучало, но… Я нужна им. Пусть я – обычная девушка, не обладающая и толикой собственной магии, но благодаря Истинному Дару Дайаны, я единственная здесь, кто может переломить заведенный ход вещей. И пусть я не знаю, как именно это сделаю, я должна попытаться. Я должна знать, что сделала все возможное, чтобы вернуть Дайане, Алистеру, Конто и Брук ту жизнь, которую они заслуживают.

Глава двадцать восьмая. Ледяные дети

Мы замерли у статуи высокой девушки. Почему-то, когда Паоло говорил о сестре, за которой пошел в Пустоту, мне представлялось, что она намного его младше. Реальность же оказалась другой.

– Брук старше меня на четыре года. Папа всегда говорит – уже настоящая невеста. Только замуж не торопится. Вечно витает в облаках – это тоже папа говорит. – Паоло совсем сник.

Я обняла его за плечи, легонько сжала. В голове вдруг молнией промелькнула спасительная мысль. Мой оберег! Почему я не подумала об этом раньше?!

Я отпустила Паоло и поднесла правую руку к застывшему лицу Брук. Коснулась оберегом ее губ, только сейчас увидев, что лед, покрывший часы и цепочку прозрачной глазурью, и не думал таять.

Ничего не происходило. Я опустила руку, попыталась пальцами свободной руки раскрыть крышечку и вынуть хрустальную слезу, но она не поддавалась. Я вскрикнула от досады и увидела, как глаза Паоло, горевшие надеждой, потухли. Я вновь сжала его плечо.

– Помнишь, что я тебе обещала? Мы ее вытащим.

Он неуверенно кивнул.

– Давай рассуждать, – предложила я. – У нас ведь есть немного времени до рассвета? – Ободренная очередным кивком Паоло, я продолжила: – Я так понимаю, что скрипка – это не просто инструмент Скрипачки, а носитель ее странной магии.

– Скрипка – это ее голос, – глухо сказал Паоло.

Мой взгляд задумчиво скользнул по застывшим статуям – тем, кто с рассветом превратится в детей из плоти и крови.

– Как так вышло, что Скрипачка забрала из деревень всех детей?

– Скрипачка возомнила себя кем-то вроде правой руки Ламьель. – Паоло презрительно скривился. – И решила, что, как любой уважающей себя благородной особе, ей нужен собственный замок. А там, где есть замок, нужны слуги. Скрипачка держит детей у себя, потому что Ламьель они не интересны. Слишком коротка их жизненная нить, слишком мало у них воспоминаний о прожитых годах. Она выпивает у них часть сил, а потом оставляет Скрипачке и ледяным джиннам.

Я уже ничего не понимала, но сердце кольнуло недоброе предчувствие.

– Что еще за ледяные джинны? – простонала я.

Паоло обвел рукой вокруг себя.

– Земля, на которой стоит обитель Скрипачки, принадлежит им. Я же говорил тебе, что сейчас мы уже не в Пустоте. Мы в Ледяной Пустыне. Джинны помогли Скрипачке воздвигнуть замок, а взамен забрали немного тепла, которого им так не хватает. Сами по себе как ледяные, так и огненные джинны бесплотны, но они могут вселяться в других и смотреть на мир их глазами. – Он помолчал, нежно провел рукой по волосам Брук. – Говорят, ледяные джинны прокляты. Они страдают от вечного холода и не могут покинуть Ледяную Пустыню, которая стала для них тюрьмой. Человеческие тела для них – единственное спасение, единственный способ хоть немного согреться. Джинны очень коварны, но и их можно подчинить – если дать им то, чего они так отчаянно желают. Тепло.

Я изумленно покачала головой.

– Откуда ты вообще все это знаешь? – не выдержала я.

Паоло ответил с легкой улыбкой:

– Я умею слушать.

Мы достали из сумки добычу и плотно поели. Сочные фрукты утолили жажду.

– А где ты спишь? – поинтересовалась я.

– Тут, на полу. Правда, приходится быть очень осторожным, ведь нужно проснуться до того, как проснется Скрипачка. Не помню, когда в последний раз спал больше пары часов, – признался Паоло.

Я сочувственно вздохнула.

– Когда все закончится, разрешаю тебе проспать целые сутки.

Паоло улыбнулся, ободренный моими словами. Я хотела расспросить его побольше о джиннах, но, взглянув на покрасневшие белки карих глаз и тени, залегшие под ними, решительно сказала:

– Тебе нужно немного поспать.

Паоло попытался воспротивиться, но после моих заверений, что разбужу его, как только дернется первая статья, сдался. Он и правда сильно устал – юное дитя, взвалившее на себя не по годам тяжелую ношу.

Я села, опираясь на ледяную стену, но не чувствуя исходящего от нее холода, Паоло свернулся калачиком прямо на полу, положив голову на мои колени. Не прошло и минуты, как его дыхание стало глубоким и размеренным. Он заснул.

Мне приходилось бороться с желанием опустить веки, ставшие вдруг невероятно тяжелыми. Долгая дорога, безумные события последних дней вымотали меня, но я не могла позволить Скрипачке застать нас врасплох. Не могла подвергнуть Паоло опасности. Я дала обещание, и намеревалась сдержать его во что бы то ни стало.

Или занимавшие меня мысли ускорили течение времени или же ночь оказалась настолько короткой, но совсем скоро до меня донесся негромкий звук. Так хрустит под ногами тонкий лед, когда идешь по недавно замершей речке. Я резко дернула головой вправо. Статуя, стоящая в нескольких шагах от меня, начала оживать.

– Паоло, – громко зашептала я, с силой тряся мальчишку за плечо.

Он застонал и разлепил веки.

– Уже? – спросил мученическим тоном.

Я извиняюще улыбнулась. Мы поспешили подняться на четвертый этаж, чтобы не пропустить появление Скрипачки. Я лишь успела заметить, что у сестры Паоло те же карие глаза в обрамлении пушистых ресничек, те же черные как смоль волосы.

Оказавшись перед дверьми спальни нашей тюремщицы, мы схватились за тряпки и принялись до блеска натирать пол. Замок проснулся – ледяные изваяния ожили и принялись за работу. Только сейчас я заметила облачка пара, вырывающиеся изо рта детей. Джинны забирали человеческое тепло, взамен оставляя лишь холод.

Двери позади меня распахнулись с уже знакомым похрустыванием. Лед, прежде запечатывающий двери, ломался, выпуская Скрипачку.

Мгновением спустя я увидела ее – юную фарфоровую куколку с неизменной скрипкой в руках. И… Конто, которого она вела на поводке, украшенным похожими на топазы камнями – или, что более вероятно, фигурными кусочками льда.

Во мне вскипела ярость. Да как она смела? Позабыв обо всем, я выпрямилась во весь рост, глядя вслед спускающейся по лестнице сирене и пылая от возмущения.

Ну все, Скрипачка, тебе несдобровать. Ты ответишь за то, что вела моего друга на поводке, как какую-то псину!

Я знала, что нужно делать. Если скрипка – голос немой сирены, данный ей взамен отобранного Ламьель, значит, нужно лишить ее голоса. Снова.

Глава двадцать девятая. Обитель ледяных джиннов

Паоло с тревогой наблюдал за моими манипуляциями. Я сломала все ногти под корень, но так и не смогла открыть дверь, ведущую в спальню сирены -- скованная льдом, она не желала поддаваться.

Вынула из ножен кинжал из сердца Истинного Дара, подержала на ладони, ощущая его вес. Что, если лед покроет лезвие, как прежде – поверхность часов Алистера, и кинжал станет бесполезным?