Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 38

Хотя прятались – слово совершенно неверное. Дети сновали и, судя по всему, были заняты делом, как и их родители. Вот только в чем именно их работа заключалась, отсюда, снаружи, я понимала с трудом.

Когда я пересекла порог замка – язык не поворачивался назвать его просто домом – в сердце вонзилась ледяная игла. Я задохнулась от боли, но она тут же отпустила.

Таинственная скрипачка поднялась по крученой лестнице. Она привела нас на верхний – четвертый – этаж. Мои каблуки звонко цокали по стеклянному полу. Опустив взгляд вниз, я увидела детей с первого, второго и третьего этажей. Я возвышалась над хрупкими фигурками, а прозрачный пол позволял мне рассмотреть каждого из них. Некоторые из них бесцельно бродили по замку, другие были заняты тем, что натирали до блеска его стены и пол.

Я проходила мимо стеклянных статуй, изящных трельяжей, стеклянных цветов в стеклянных же вазах. Несмолкаемая мелодия, прежде казавшаяся такой прекрасной, такой чарующей, раздражающе царапала слух, как заевшая пластинка.

Незнакомка со скрипкой пересекла этаж и остановилась – впервые за все это долгое путешествие – у дверей из толстого голубого стекла, покрытого рисунком, очень похожим на изморозь. Единственное, что было здесь не прозрачным.

Двери распахнулись безо всяких усилий с ее стороны. Скрипачка переступила порог спальни – я явственно видела огромную стеклянную кровать. Следующим вошел Конто, по-прежнему пребывающий во власти магии скрипки – или же ее владелицы. Я поспешила следом, но… дверь внезапно захлопнулась прямо перед моим носом, отрезая метаморфа от меня.

Я обернулась в растерянности. У детей, снующих по замку, в глазах застыла та же отрешенность, что и у взрослых в деревнях. Что, если они заметят мою невосприимчивость? Мне никак нельзя было выдать себя.

Помощь пришла совершенно неожиданно. Я услышала напряженный шепот:

– Быстро садись и оттирай этот чертов пол!

Говорившим оказался мальчишка лет тринадцати – худой и насупленный. Из-за густых черных бровей на меня взглянули карие глаза. Увидев в них осмысленность, я вздохнула с неимоверным облегчением.

Паренек разорвал надвое тряпку, которую держал в руках, и протянул мне кусок. Мягкая, воздушная ткань казалась сотканной из облака. Впрочем, я бы не удивилась, будь оно на самом деле так.

Я послушно опустилась на колени, оттирая пол в том месте, где виднелись следы чьих-то ног или хлопья принесенного с пустыря пепла.

– Я – Паоло, – шепнул мой новый знакомый.

– Беатрис, – представилась я.

– Как же я рад, что больше не один! Так надоело видеть эти кукольные лица изо дня в день! Я все жду, что они проснутся, но они не просыпаются… – И хотя в голосе Паоло сквозило отчаяние, в его взгляде, обращенном на меня, я видела надежду.

В моей голове крутились десятки вопросов, но Паоло опередил меня:

– Как у тебя вышло не поддаться ее магии?

Я скользнула взглядом по детям с пустыми глазами, занятым наведением чистоты в стеклянном замке.

– Не бойся, они не слышат, – торопливо заверил меня Паоло. Буркнул с досадой: – Они зациклены на одном. Скрипачка любит, чтобы ее замок сверкал.

“Целый замок для одной юной девочки!” – пораженно подумала я, но вслух сказала совершенно другое:

– Скрипачка? Так ее зовут?

– У нее нет имени. Точнее, она нам его сказать не может. Ты так и не сказала…

– Ах да, – спохватилась я.

Вместо ответа протянула в сторону Паоло руку и тут же недоуменно нахмурилась. Часы Алистера и сама цепочка покрылись тонкой глазурью льда. Я вспомнила укол холода, кольнувший меня в сердце на входе в замок, и нахмурилась еще больше.

Паоло с уважением кивнул.

– Довольно сильный амулет, раз он сумел принять на себя удар Скрипачки, да еще и не позволить затуманить твой рассудок. А у меня вот.

Он вытащил из-под рубашки резной деревянный кулон. Взялся за него пальцами обеих рук, и амулет раскололся на две половины. Внутри, как в деревянном сейфе, лежал маленький стеклянный флакон с чем-то красным, подозрительно напоминающим…

– Кровь из пальца моей матери, – гордо сказал он. – Она была сильной колдуньей… Не такой, как Ламьель, конечно, но… Мама дала нам с Брук амулеты, но когда на нас напали разбойники, они сорвали амулет с ее шеи. Мы бежали, очень долго, и почти оторвались от них… А потом эта Скрипачка… Я не мог понять, почему Брук идет за ней, пока не увидел остальных. У нее не было амулета, который ты смог ее защитить…

– Брук…

– Моя старшая сестра. – В карих глазах Паоло, окруженных густыми ресницами, засветилась печаль. – Отец остался совсем один. Я пошел за Брук, надеялся, что смогу вызволить ее отсюда, но оказалось, что я ничем не могу ей помочь. Амулет мамы защищает от враждебной магии, но сил не дает…

– Мы что-нибудь придумаем, обещаю. Я помогу тебе.

“Не знаю, как, но помогу”, – добавила я мысленно.

Паоло взглянул на меня и слабо улыбнулся. Отважный юноша, пожертвовавший свободой ради призрачной надежды помочь сестре.

Не переставая оттирать стекло под ногами, Паоло взглянул на дверь в покои Скрипачки.

– Должно быть, ей понравился твой питомец, и она решила им завладеть.

– Он не просто питомец, он – метаморф, – объяснила я. – Хотя в данный момент этот факт не играет совершенно никакой роли. Паоло, как долго ты находишься здесь?

– Недели две или около того.

– Ты знаешь, зачем Скрипачке нужны все эти люди?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Незачем. Они нужны не ей, а колдунье Ламьель. Она смогла подчинить себе Пустоту, а Пустота поглощает души людей – высасывает их жизненные силы, эмоции, воспоминания… Ламьель становится живой, а все они – пустыми, полыми.

– А Скрипачка… – начала я.

– А Скрипачка – лишь ее инструмент. Люди боятся Пустоты, избегают ее, а Ламьель нужны новые, свежие души. Ведь когда Пустота высосет из них все, что делает их живыми, они перестанут быть людьми. Станут просто пустыми оболочками. – В голосе Паоло звучал неприкрытый ужас. – Тогда Ламьель просто выбрасывает их… и ищет новых.

Мне вдруг стало очень холодно. Стараясь отвлечься от гнетущих мыслей – ведь в ловушке Ламьель теперь находились и Алистер, и мы с Конто, – я задумчиво произнесла:

– Скрипачка заманивает в Пустоту людей мелодией своей скрипки. Но зачем ей это?

– Скрипачка – сирена, потерявшая голос. Ламьель прокляла ее, лишила ее голоса за какую-то провинность, но пообещала его вернуть…

– Если Скрипачка будет делать то, что ей нужно.

Паоло с угрюмым видом кивнул.

– Ты ведь понимаешь, как важен для любой сирены ее голос. Без него она не может кормить Океан…

Я вспомнила одну из сказок из книги Дайаны, где речь шла о сиренах – сладкоголосых жительницах морей и океанов, заманивающих в их воды своих пением людей. Так они приносили жертвы Океану.

Что и говорить, сирена, даже потерявшая голос – создание опасное и лишенное сострадания. Будет непросто справиться с ней. Ситуация осложнялась еще и тем, что Скрипачка была совсем юной. Даже зная, кем она является, и что сотворила, сколько людей обрекла на ужасную участь, я никогда не смогу причинить вред ребенку.

Паоло внезапно резко вскинул голову, тревожно глядя сквозь окно в свинцовое небо.

– Скоро наступит ночь.

Я недоуменно проследила за его взглядом.

– Как ты это понимаешь? По-моему, снаружи ничего не изменилось.

Паоло пожал плечами.

– Когда находишься в Пустоте так долго, невольно начинаешь ее понимать.

Юный паренек, говорящий с рассудительностью и серьезностью взрослого. Испытания, выпавшие на его долю, ответственность, которую он возложил на себя, сделали из мальчика мужчину.

Паоло с надеждой посмотрел на сумку, висящую у меня на боку.

– А у тебя нет еды?

Я помотала головой. Я уже и сама не помнила, когда ела в последний раз.

Паоло вздохнул.

– Значит, придется наведаться к рабочим. – Увидев мой непонимающий взгляд, юноша пояснил: – Тем, кто строят дома за пределами замка. Я кормлюсь с их огородов. Правда, для этого приходится терпеть целые сутки!